Другими словами, рабочий юридически и фактически является рабом имущего класса, буржуазии; он раб в такой степени, что продаётся, как товар, и как товар повышается и падает в цене. Если спрос на рабочих растёт, цена на них повышается; если спрос падает, цена понижается; если спрос на рабочих упал настолько, что известное число из них не находит покупателя, «залёживается», то они так и остаются без дела, а поскольку без дела не проживёшь, они умирают с голоду. Ибо, говоря языком политической экономии, затраченные на поддержание их жизни суммы не «воспроизведут себя», окажутся выброшенными деньгами, а на это никто своего капитала не даст. В этом смысле г-н Мальтус со своей теорией народонаселения был совершенно прав. Вся разница между этим и старым откровенным рабством состоит только в том, что современный рабочий кажется свободным, потому что он продаётся не раз навсегда, а по частям, на день, на неделю, на год, и потому что не один собственник продаёт его другому, а он сам вынужден таким образом продавать себя, ибо он раб не одного человека, а всего имущего класса. Для него суть дела не меняется, и хотя эта кажущаяся свобода и должна, с одной стороны, давать ему некоторую реальную свободу, зато, с другой стороны, имеется та невыгода, что никто не гарантирует ему его пропитание; его хозяин — буржуазия — в любой момент может прогнать его и обречь на голодную смерть, если больше не заинтересован в его работе, в его существовании. — Между тем, для буржуазии современное положение несравненно выгоднее, чем старое рабство: она может когда угодно отказать своим рабочим, не теряя при этом вложенного капитала, и вообще труд рабочих обходится ей гораздо дешевле, чем обошёлся бы труд рабов, как высчитал ей в утешение Адам Смит^{87}.

Отсюда следует также, что Адам Смит совершенно прав, когда, в другом месте, утверждает следующее:

«Спрос на рабочих, как и спрос на всякий другой товар, регулирует производство рабочих, количество производимых людей; спрос ускоряет этот процесс, когда он идёт слишком медленно, задерживает его, когда он идёт слишком быстро».

Тут происходит совершенно то же, что и со всяким другим товаром: если рабочих не хватает, цена на них, т. е. их заработная плата, повышается; им живётся лучше, множатся браки, повышается рождаемость, больше детей остаётся в живых, пока не появится на свет достаточное количество рабочих; если рабочих слишком много, цены падают, начинается безработица, нищета, голод и вызванные всем этим болезни, которые устраняют «избыточное население». И Мальтус, развивший вышеприведённое положение Смита, тоже по-своему прав, когда он утверждает, что всегда имеется «избыточное население», что на свете всегда слишком много людей; он только неправ, когда утверждает, что на свете больше людей, чем могут прокормить имеющиеся налицо средства к жизни. «Избыточное население» возникает скорее в результате конкуренции рабочих между собой — конкуренции, заставляющей каждого отдельного рабочего работать в день столько, сколько позволяют ему его силы. Допустим, что фабрикант может ежедневно занять у себя десять рабочих в течение девяти часов; в таком случае, если рабочие будут ежедневно работать по десять часов, у него найдут работу лишь девять человек, а десятый останется без хлеба. И если фабрикант, улучив момент, когда спрос на рабочих не очень высок, может под угрозой увольнения заставить девять рабочих работать за ту же плату лишний час в день, т. е. в нашем примере десять часов, то он увольняет десятого рабочего, оставляя его заработную плату у себя в кармане.

То, что происходит здесь в отдельном случае, повторяется в большом масштабе в целой нации. Производительность труда каждого отдельного рабочего, доведённая до своего максимума конкуренцией рабочих между собой, разделение труда, введение машин, использование сил природы — всё это оставляет без работы множество рабочих. Эти безработные перестают существовать для рынка; они уже ничего не могут покупать, и то количество товаров, которое им раньше требовалось, больше не находит спроса и поэтому его уже не надо производить; занятые ранее изготовлением этих товаров рабочие тоже остаются без работы, уже не существуют для рынка, и так дело идёт всё дальше, тем же круговоротом, или, вернее, так дело шло бы, если бы не было других привходящих обстоятельств. Введение в промышленность рассмотренных выше средств, увеличивающих продукцию, приводит с течением времени к снижению цен на произведённые товары и тем самым к росту их потребления, вследствие чего значительная часть безработных рабочих, разумеется после долгих страданий, находит себе, наконец, применение в новых отраслях труда. Если сюда присоединяется ещё, как это было в Англии в течение последних шестидесяти лет, завоевание чужих рынков, вследствие чего спрос на промышленные товары быстро и непрерывно растёт, то растёт и спрос на рабочих, а с ним в той же пропорции увеличивается и население. Таким образом, вместо того чтобы сократиться, население Великобритании поразительно быстро увеличилось и продолжает увеличиваться; и несмотря на непрестанное развитие промышленности, несмотря на растущий в общем и целом спрос на рабочие руки, в Англии, по признанию официальных партий (т. е. тори, вигов и радикалов), постоянно имеется избыточное, не находящее себе применения население, и конкуренция между рабочими в общем преобладает над конкуренцией из-за рабочих.

Чем же объясняется это противоречие? Самим характером промышленности и конкуренции и обусловленными им торговыми кризисами. При современной беспорядочной системе производства и распределения жизненных средств, целью которой является не непосредственное удовлетворение потребностей, а извлечение денежной прибыли, когда каждый работает и обогащается на свой собственный страх и риск, в любой момент может получиться застой. Англия, например, снабжает многие страны самыми разнообразными товарами. Даже если фабрикант знает, сколько потребляется ежегодно в каждой отдельной стране того или другого товара, то он всё же не знает, как велики там запасы этого товара в каждый данный момент и ещё менее знает, сколько посылают туда его конкуренты. Только по постоянно колеблющимся ценам он может сделать ненадёжные выводы о наличных запасах и потребностях, и ему приходится отправлять свои товары наудачу; всё делается вслепую, на авось, более или менее в расчёте на случай. На основании первого благоприятного сообщения о каком-нибудь рынке каждый отправляет туда всё, что может; в скором времени этот рынок переполняется товарами, сбыт приостанавливается, обратный приток денег задерживается, цены падают, и английской промышленности нечем занять своих рабочих. В начале промышленного развития эти застои ограничивались отдельными отраслями промышленности или отдельными рынками; но централизующее воздействие конкуренции сказывается в том, что рабочие, лишившись работы в одной отрасли промышленности, устремляются в другую, работа в которой наиболее легко осваивается, а товары, не проданные на одном рынке, перебрасываются на другие; в результате отдельные мелкие кризисы всё более сливаются и из их постепенного слияния получается единый ряд периодически повторяющихся кризисов. Кризис такого рода обычно следует через каждые пять лет за коротким периодом процветания и общего благополучия; внутренний рынок и все заграничные рынки переполняются английскими фабрикатами и лишь постепенно их поглощают: промышленная жизнь приостанавливается почти во всех отраслях; мелкие фабриканты и торговцы, которые не в состоянии переждать, пока к ним вернутся их капиталы, объявляют себя банкротами, более крупные прекращают дела на время наибольшего обострения кризиса, останавливают свои машины или работают «неполное время», т. е., примерно, лишь полдня; заработная плата падает вследствие конкуренции безработных, сокращения рабочего дня и невозможности продать товары с прибылью; среди рабочих повсеместно распространяется нищета, и если у кого-нибудь и были сбережения, то они быстро расходуются; благотворительные учреждения осаждаются со всех сторон, налог в пользу бедных удваивается, утраивается и всё же оказывается недостаточным, число голодающих растёт, и вдруг обнаруживается ужасающее количество «избыточного населения». Так продолжается некоторое время: «излишние» кое-как перебиваются или, если им это не удаётся, погибают; благотворительность и законы о бедных помогают многим кое-как продлить своё существование; остальные прозябают, пристроившись в тех отраслях труда, где конкуренция меньше даёт себя чувствовать, где-нибудь подальше от крупной промышленности; много ли требуется человеку, чтобы как-нибудь продержаться некоторое время! — Постепенно положение улучшается: скопившиеся запасы товаров потребляются, общее подавленное настроение купцов и промышленников мешает слишком быстрому пополнению этих запасов, пока, наконец, повысившиеся цены и благоприятные вести со всех сторон не призовут снова к усиленной деятельности. Но рынки находятся большей частью далеко; пока туда прибудут новые запасы товаров, спрос всё время растёт, а вместе с ним растут цены; первые транспорты товаров берутся нарасхват, первые сделки ещё больше оживляют рынок, дальнейший подвоз товаров сулит ещё более высокие цены; в ожидании этого дальнейшего повышения начинаются закупки со спекулятивной целью, и, таким образом, в самое нужное время из обращения изымаются товары, предназначенные для потребления; спекуляция ещё больше вздувает цены, так как вызывает у других желание покупать и выхватывает из обращения прибывающие товары; обо всём этом становится известно в Англии, и фабриканты снова начинают усиленно работать, строить новые фабрики, стараясь изо всех сил использовать благоприятный момент. Тогда и здесь начинается спекуляция с теми же последствиями, как и на заграничных рынках, цены растут, товары изымаются из обращения, то и другое доводит производство до высшего напряжения, затем появляются «несолидные» спекулянты, которые оперируют фиктивным капиталом, держатся благодаря кредиту и разоряются, если им не удаётся быстро перепродать закупленные товары. Они пускаются в эту всеобщую беспорядочную погоню за прибылью, ещё более усиливают беспорядок и суету своей неутомимой жадностью, которая заставляет их безрассудно вздувать цены и расширять производство. Начинается какая-то бешеная скачка, которая увлекает самых уравновешенных и опытных людей; начинают ковать, прясть, ткать в таком количестве, как будто понадобилось заново экипировать всё человечество, как будто где-то на луне обнаружен новый рынок в несколько миллиардов потребителей. В один прекрасный день несолидные спекулянты за границей, нуждаясь в деньгах, начинают продавать — ниже рыночных цен, разумеется, ибо дело не терпит; за первой сделкой следуют другие, цены начинают колебаться, испуганные спекулянты выбрасывают свои товары на рынок, рынок приходит в замешательство, кредит поколеблен, торговые дома один за другим приостанавливают платежи, банкротство следует за банкротством и выясняется, что товаров на месте и в пути втрое больше, чем нужно для потребления. Вести об этом доходят в Англию, где до этого момента производство продолжалось полным ходом; здесь тоже панический ужас охватывает умы, банкротства за границей влекут за собой другие банкротства в Англии, застой в делах разоряет ещё множество торговых домов, и здесь тоже в тревоге выбрасывают на рынок все запасы, чем вызывают ещё большее смятение. Так начинается кризис, который затем протекает, примерно, так же, как и предшествовавший, и по истечении некоторого времени снова сменяется периодом процветания. Так дело продолжается непрерывно: за процветанием следует кризис, за кризисом процветание, затем новый кризис, и этот вечный круговорот, в котором находится английская промышленность, обычно возобновляется, как уже сказано, раз в пять или в шесть лет.