– Чем обязан? – спросил Байрамов.

Она мягко оттеснила его и просочилась внутрь. Квартира представляла собой просторное помещение типа студии (метров сто тридцать, по скромным прикидкам), в котором почти не было мебели, отчего оно выглядело еще больше. Один угол комнаты срезан косым окном. Диван с прикроватным столиком у стены. На противоположной стене – плазменная панель. В целом квартира выглядела так, словно ее обставлял модный дизайнер, но самому хозяину при этом глубоко наплевать на уют.

Рите хватило беглого взгляда, чтобы оценить обстановку, и она вновь посмотрела на Игоря, который встал в дверном проеме, упершись в косяк здоровым плечом. Он не сел и не предлагал присесть ей, будто давая понять, что разговор не затянется.

– Как ты себя чувствуешь? – мягко спросила Рита, стоя на почтительном расстоянии: настороженно-враждебный взгляд его темных глаз предупреждал, что приближаться не стоит.

– Так же, как выгляжу, – сухо ответил он.

– Так ужасно?

– Ты пришла, чтобы потом доложить папочке, в каком состоянии его собственность?

Зачем он так? Разве она виновата в том, что произошло, разве не могла прийти просто потому, что беспокоилась? Рита уже собиралась ответить грубостью и уйти, но, взглянув на лицо Игоря, поняла, что он сейчас рухнет на пол, и подскочила как раз вовремя, чтобы успеть его подхватить. Рита усадила Байрамова на диван, одновременно поправив подушки за его спиной. На лбу Игоря выступили крупные капли пота, и он с шумом выдыхал воздух из ноздрей.

– Тебе не следовало уходить из больницы, – заметила она, присаживаясь рядышком и внимательно глядя в его лицо. Но Байрамов не собирался терять сознание: он открыл глаза и попытался сфокусировать их на ней. Ему это удалось не сразу.

– Голова кружится? Тошнит?

Последовала пауза, а потом вялый кивок.

Поднявшись, Рита отправилась на кухню. Пооткрывав все шкафчики, она обнаружила залежи молотого кофе – пакетов шесть, не меньше. Это значило, что Байрамов все так же злоупотребляет кофеином, как и много лет назад. Рита схватила один пакет, включила конфорку и щедро насыпала в турку четыре ложки с горкой, залив водой. Поставив посудину на огонь, она добавила еще столько же ложек сахара. Плита нагрелась мгновенно, и в турке начала подниматься пена. Ядреная масса, которую Байрамов именовал «кофе», была готова. Рита налила ее в чашку, больше напоминающую бульонницу, и поспешила обратно в комнату. Байрамову явно полегчало. Цвет лица уже не казался землистым, но он, по-видимому, чувствовал себя не лучшим образом, потому что принял из ее рук сосуд, не сделав попытки выплеснуть содержимое ей в лицо. После нескольких глотков «живительного» напитка, от одного запаха которого у Риты кружилась голова, Игорь начал оживать. И как можно пить кофе такой концентрации? Будто жуешь кофейные зерна! Однако, по неизвестной причине, «блевчик», как сам Байрамов называл напиток, действовал на него благотворно.

– Теперь, когда ты очухался, – сказала Рита, – я предупреждаю, что спрятала все камни, палки и колюще-режущие предметы, чтобы ты и не думал кидаться ими в меня!

На лице Игоря появилось нечто, напоминающее улыбку. Он смотрел на нее из-под полуопущенных век, словно кот, напившийся валерьянки.

– Что он сделал с тобой? – глухо спросил он. – Что, раз тебе пришлось сбежать в чертову Англию?

Лицо Байрамова все приближалось, и наконец Рита уже не видела ничего, кроме его широко распахнутых глаз, а потом поняла, что не может дышать, потому что отвечает на поцелуй, боясь оторваться, чтобы набрать в легкие воздуха. Рита толком не знала, сколько это продолжалось, но возвращение к действительности было не слишком романтичным:

– …твою! – взревел Байрамов.

Рита отпрянула как ужаленная. Жутко ругаясь, он держался за синее плечо и шумно дышал.

– Прости, – пробормотала она, – я забыла!

Боль постепенно отпускала, и сжатые в тонкую линию губы Байрамова слегка расслабились.

– Так ты мне скажешь, как твой папаша заставил тебя меня бросить? – спросил он наконец.

– Он не заставлял, дело не в этом.

– Тогда в чем?

В голосе Игоря, несмотря на каменное выражение его лица, звучала растерянность. Неужели он до сих пор переживает? Он был так холоден с ней, даже презрителен, но, оказывается, старая рана не давала ему покоя? Или оскорбленное самолюбие? Что-то типа: Байрамова не бросают, это он решает, как и когда произойдет расставание…

– В том, – вздохнула она, откидываясь на спинку дивана и поджимая под себя ноги, – что он все равно не дал бы нам встречаться. Ты это знал, и я это знала, так что не было смысла себя обманывать. Ты слишком упрям, чтобы принять очевидное, поэтому мне самой пришлось решать.

Игорь нахмурился:

– То есть этот английский Макс был мифом?

– Мэтт. Его звали Мэтт, и он настоящий, живой человек. Но Мэтт появился гораздо позже того, как мы разошлись…

– Разошлись?! – вскипел Игорь. – Значит, вот как это называется! Ты уходишь, не отвечаешь на звонки и подговариваешь мать врать, что тебя нет дома!

– Прости, – тихо сказала Рита, не глядя на него. – Я действительно думала, что так будет лучше!

– Ты ненормальная! Ну почему ты никогда не думаешь своей головой, почему позволяешь другим управлять собой? Такое впечатление, что ты постоянно пытаешься что-то доказать отцу, но я никак не могу уяснить, что… А главное, зачем?

– Разве ты не понимаешь, что отец мог разрушить твою карьеру?! – закричала Рита, вскакивая на ноги и вытягиваясь перед Байрамовым во весь свой рост. Ее кулаки были прижаты к бедрам, и она чувствовала, как кровь пульсирует у нее в запястьях и у самого горла. – Он не хотел, чтобы мы были вместе, он… он считал нас родственниками!

– Да какими, к черту, родственниками?! – взревел Байрамов. – Это же ерунда какая-то! Просто он хотел, чтобы все шло по его плану!

– Да, – согласилась Рита, успокаиваясь. – Да, он так хотел. И, самое главное, он мог заставить нас. Я просто… не хотела давать ему такой возможности.

На некоторое время в помещении повисла зловещая тишина.

– Ты пытаешься сказать, – наконец прервал ее Игорь, – что порвала со мной, чтобы не заставлять меня выбирать между ним и тобой?

Она кивнула.

– Но почему ты посчитала, что имеешь право лишать меня выбора?

– Возможно, потому что боялась того, каким он может стать.

– То есть ты думала, что я выберу его?

Рита ничего не ответила и снова опустилась на диван, но подальше от Байрамова.

– Отец считал, что тебе ничто не должно мешать. И никто. В чем-то он был прав…

– Ты не соображаешь, что говоришь!

– Может, и нет, но без меня у тебя все было отлично, разве нет? Дела пошли в гору, ты стал номером один, и не только в Мариинке… Без отца у тебя ничего бы не вышло, и мы оба отлично это понимаем!

– И все-таки ты решила за меня. – Голос Игоря звучал на удивление спокойно. – Это неправильно. Ты даже не пришла меня навестить в больнице!

– Но я была там! – перебила Рита, не желая беспочвенных обвинений. На самом деле она вдруг почувствовала, что не может больше делать вид, что ей все безразлично, не может врать тому, кого всегда любила. – Мы с мамой сидели у входа в реанимацию и ждали, пока ты выйдешь из комы. Ты вышел, и отец захотел, чтобы я вернулась к Мэтту, ведь он считал, что мы поженимся.

– Он готов был отправить тебя к черту на кулички, лишь бы не видеть нас вместе! – процедил Игорь сквозь зубы. – Тиран чертов! А ты послушала его и как хорошая папина девочка уехала? И даже не поговорила со мной?

– Ты тогда был не в том состоянии… Но я приезжала потом.

– Приезжала? – не понял Игорь. – Когда?

– Когда ты проходил реабилитацию в Израиле. Я узнала адрес медицинского центра и рванула к тебе. Думала, мы сможем… Господи, честно говоря, я даже не знаю, что я думала!

– Как такое возможно, ведь я тебя не видел?

– Зато я тебя видела.