восстанавливая свободу слова, печати, собраний», комитетчики подчеркивали свою

приверженность демократии, рассчитывая на поддержку населения. Однако, надежды их были

тщетны, так как слишком уж не соответствовали дела комучевцев нуждам рабочих и крестьян.

Целая серия приказов КОМУЧа объявляла о денационализации банков, торговли,

промышленности. Владельцам «отобранных у них предприятий» было обещано возмещение

стоимости «захваченных материалов и полуфабрикатов, происшедших от порчи машин и прочего

имущества предприятия». Ответная благодарность торгово-промышленных кругов города

заключалась в оказании Комитету финансовой помощи в 30 млн. рублей. Весь цвет самарских

предпринимателей участвовал в подписной кампании на нужды КОМУЧа, при нем был создан

финансовый совет, возглавлявшийся управляющим Самарским отделением Госбанка А. К.

Ершовым. Оказывая поддержку новой власти, буржуазия начала наступление на завоевания

рабочих. Были пересмотрены трудовые договоры в интересах предпринимателей, нарушался

закон о 8 часовом рабочем дне, стали применяться увольнения и локауты в отношении

недовольных.

Члены Комитета, пытаясь доказать свою приверженность демократическим принципам,

декларировали защиту социальных интересов трудящихся, но мало что могли сделать в этом

направлении. Они признали действующими все декреты советской власти об охране труда и

подтвердили заключенные при ней коллективные договоры. Однако, эти мероприятия не

выполнялись ни частными предпринимателями, ни государственными и муниципальными

управляющими. Все попытки КОМУЧа привлечь к ответственности нарушителей трудового

законодательства о социальной защите рабочих были безрезультатны. Предприниматели

перестали оказывать КОМУЧу финансовую поддержку. Комитет срочно стал искать другие

источники бюджетных поступлений: продажа водки, конфискация ссуд у кооперативов, частичное

изъятие и продажа по повышенным ставкам серебряных монет из государственного запаса,

захваченного в Казани. Эти мероприятия не особенно улучшили финансовое положение в городе:

денег не хватало на зарплату учителям, железнодорожникам, трамвайщикам, почтовым

работникам.

Следует заметить, что Комитет членов Учредительного собрания, несмотря на его претензии

по распространению влияния на всю территорию Волжско-Уральского региона, не обладал полной

властью даже в Самаре. Им были назначены губернские и уездные уполномоченные по

управлению территорией, затем сформирован «Совет уполномоченных». В то же время был

создан штаб охраны, выполнявший карательные функции. Его возглавлял полковник царской

жандармерии И. П. Познанский, расправлявшийся с оппозиционерами помимо Комитета. Кроме

того, функционировала чешская контрразведка во главе с комендантом Самары Ребендой, которая

наводила в городе жесткий порядок. Действовала также сеть военно-полевых судов, выносивших

расстрельные приговоры по доносам.

Самарская тюрьма в период власти КОМУЧа была постоянно переполнена

политзаключенными. Чтобы не производить массовых расстрелов на глазах у правительства,

объявившего себя защитником демократических свобод, каратели нашли выход в эвакуации

заключенных на восток страны. Так были организованы специальные экспедиции, получившие

название «поездов смерти», условия содержания в которых были ужасны. Первым составом из

Самары было отправлено 2700 коммунистов, советских работников, пленных красноармейцев,

рабочих, крестьян, чем-либо провинившихся перед новой властью. Среди них были старики,

женщины, подростки и даже дети. Во втором поезде было отправлено 1600 заключенных, среди

которых были известные самарские большевики В. К. Адамская, М. О. Авейде, П. И. Андронова, С.

И. Дерябина, В. Е. Скубченко, А. В. Цепелевич и другие.

К сентябрю 1918 г. Комитет членов Учредительного собрания потерял поддержку всех

социальных слоев населения г. Самары. Прежде всего пострадали заводские рабочие.

Предприниматели, пытаясь наладить разваливающееся производство, начали наступление на

социальные права пролетариев, которые при большевиках обеспечивались не результатами труда,

а за счет реквизиций и принудительного обложения сверхналогами капиталистов. В случае

проявления недовольства, карательные структуры выявляли организаторов стачек и митингов и

арестовывали их, остальных забастовщиков увольняли с работы. Это делалось помимо КОМУЧа,

но при его власти.

Буржуазия в свою очередь была недовольна мероприятиями КОМУЧа, направленными на

обеспечение социальной стабильности в городе за их счет. Когда правительство попыталось

организовать финансовую поддержку безработным, возложив 2/3 расходов на предприятия и

органы самоуправления, они часто просто саботировали это решение. Все другие слои городского

населения были недовольны дальнейшим ухудшением своего материального положения и, прежде

всего, продовольственного снабжения. В условиях гражданского противостояния попытки КОМУЧа

примирить враждующие стороны под лозунгом защиты демократических прав и свобод не могли

иметь успеха.

Весьма показателен такой эпизод. Из Сибири в «демократическую столицу» Самару

приехали офицеры для выяснения процесса формирования «Народной армии». Увидев над

зданием КОМУЧа красный флаг, они сорвали «красную тряпку», арестовав коменданта здания.

Руководителям правительства пришлось вызвать солдат для усмирения сибиряков и

восстановления символа власти. Особые надежды возлагали самарские эсеры на крестьянство. П.

Д. Климушкин, творец «Временных правил пользования землей» 1917 г., заявлял, что «земельный

вопрос был разрешен одним из первых и... самым радикальным способом, на какой, может быть,

КОМУЧ, как власть «временная, и не имел формальных прав». Мероприятия КОМУЧа по

аграрному вопросу заключались в издании приказов. 19 июня 1918 г. волостным советам Комитет

приказал сдать все дела волостным земским управам; 25 июня обязал восстановить деятельность

земельных комитетов в том объеме, как предусматривалось постановлением Временного

правительства 1917 г. Здесь было учтено то обстоятельство, что маломощные волостные земства

не могли играть сколь-нибудь заметной роли в проведении в жизнь аграрной политики КОМУЧа.

Земельные комитеты, напротив, проявили себя защитниками крестьянских интересов, они также

были включены в состав советов в качестве земельных отделов.

Комитет подтвердил «Правила» временного пользования землей, выработанные II и IV

Самарскими губернскими крестьянскими съездами, как отражавшие фактическое положение дел и

дополнил их первыми десятью пунктами Закона о земле, принятого Учредительным собранием 5

января 1918 г. Комитетчики признали национализацию земли, выступили за «справедливое

распределение всех естественных благ среди населения», отмену купли -продажи и сдачи в

аренду земли. Однако, для крестьян Самарской губернии это был позавчерашний день их

социальных притязаний – они решили указанную проблему еще летом 1917 г. В то же время не

перераспределенные земли некоторых помещичьих экономии, сохраненные советами для

организации коммун и совхозов, КОМУЧ не конфисковывал, не желая брать на себя

ответственность за дальнейшее развитие аграрной реформы. Это создавало прецедент для уже

лишившихся угодий прежних земельных собственников, притязания которых к тому же могли быть

обоснованы ссылками на приказ № 124 Комитета от 22 июля 1918 г. В нем говорилось о праве

снятия озимых посевов 1917 г. тем, кто их произвел в независимости от характера хозяйства.

Свою лепту в неразбериху внесли земства, которым было вменено урегулирование

земельных отношений и решение продовольственного кризиса. Взыскать сборы с фактических