Матерь божья! Когда это моя девочка успела нахвататься таких слов и понятий!

– Честно говоря, есть немного, – сознался я. – Вы так опекаете этого смазливого тунеядца…

– Глупости, ты просто становишься мнительным.

– Каким я становлюсь? Аля, откуда ты знаешь эти слова?

Она лукаво посмотрела на меня своими необыкновенными глазами и по-деревенски прыснула в кулачок:

– Глупенький, неужели не понимаешь? От тебя же и знаю! Это ты все время думаешь, что становишься мнительным.

– И ты понимаешь, что значит это слово?

– Это когда боишься чего-то неблагоприятного для себя, – тщательно выговаривая слова, сказала она и засмеялась.

– Алька, прекрати меня подслушивать! – деланно рассердился я.

– А ты ревновать! – парировала она и попыталась увернуться от моих загребущих рук. Правда, сделала это так неловко, что спустя несколько секунд уже билась в объятиях.

– Глупенький, – прошептала она, когда смогла освободить губы для дыхания, – неужели ты думаешь, что мне нужен кто-нибудь, кроме тебя!

На этом окончилась наша, так и не начавшаяся, ссора. Потом была такая вспышка страсти, что отползли мы друг от друга в разные углы огромной кровати уже тогда, когда посерели от близкого рассвета окна. Мы так устали, что не успели пожелать друг другу спокойной ночи – заснули на полуслове.

Потом Аля начала рассказывать что-то интересное. Я же никак не мог понять, что она говорит, она рассердилась и сипло сказала мне в ухо голосом Ивана:

– Ваше благородие, Алексей Григорьевич, вставай! Царство божье проспишь! – после чего решительно тряхнула меня за плечо.

Я с трудом разлепил глаза и спросил:

– Что, уже пора?

– Кони оседланы, ждут у крыльца, – доложил солдат.

– Тише, не разбуди жену, – попросил я, с сожалением покидая мягкое пуховое блаженство.