В конце 1991 по центральному телевидению с прощальной речью выступил Михаил Горбачев. Мол, делал что мог, но увы, все разбежались, единой страны нет, я больше не президент, простите, если что не так. Никто сильно не удивился, все было и так понятно, без всяких слов.

«Марсы», «сникерсы» и спирт «Рояль»

В январе 1992 Борис Ельцин запускает экономическую реформу. Начинается «шоковая терапия». Концертная деятельность приходит в упадок. Старые схемы уже не работают, новые еще не созданы.

Виктор Евсеев: «Поначалу был большой провал по концертам. Время было тяжелое, особенно первые полгода. Я торговал сигаретами. Утром приезжал на «Апражку», покупал несколько блоков, потом ходил по ларькам, предлагал. Сережа Воронин промышлял коньяком, шоколадом.

Так и выживали, концертов не было, никто не брал, никто ничего не знал. Курс доллара менялся несколько раз в день, договариваться о чем-то было бесполезно».

Леонид Кирнос: «Это был тот период, когда у нас было мало концертов. Выживал я на 500 скопленных ранее долларов - тратил по 80-90 в месяц. Однажды на улице я столкнулся с Геной Барихновским – одним из лидеров группы «Мифы». Он давно жил в Германии и иногда приезжал в Питер. Разговорились, я посетовал на беспросветное будущее, а он посоветовал не сидеть на заднице, а подавать документы в Германию. Поразмыслив, я так и сделал. Продолжение этой истории последовало уже в 2000 году. Внезапно пришел положительный ответ. Но это было уже совсем другое время и куда-либо уезжать не было никакой надобности».

Эдмунд Шклярский: «Желания уходить куда-то в сторону не было. Так или иначе, мы ухитрялись регулярно выступать в БКЗ. Почти каждый год. В 1991 или 1992 играли по три концерта подряд. Мы были заинтересованы сделать эти мероприятия, даже ничего не получая. Это было необходимо для поддержания боевой формы».

Виктор Евсеев: «Все вдруг стали хозяйствующими субъектами, в том числе и БКЗ. Хочешь работать — пожалуйста, плати аренду и работай. Алику как-то удавалось договариваться без предоплаты — на кассу. Я в эти дела особо не совался. Никто не совался, но для всех это было делом жизни. Ладно я — без семьи, без детей, а у Сережи Воронина двое, у Эдика двое, у Леньки тоже. Есть всем хотелось. Как говорил «Дональд» - Юра Ключанцев — что детей нет, есть теперь не надо?»

Эдмунд Шклярский: «Как это ни смешно, но поскольку была потребность в перемещениях, мы отправлялись в Минск, чтобы просто купить тушенки. Потому что там был знакомый, и там еда пока ещё была. Он говорил: «Приезжайте», и мы с удовольствием, чтобы заодно и развлечься, приезжали туда на несколько дней и уезжали с тушёнкой, которую потом ели целый год. Недостаток гастрольных поездок заполоняли такие вот путешествия».

Виктор Евсеев: «Тогда принцип был такой — концерты организовывает тот, кто может организовать, хотя у нас был директор — Алик Бахтияров. Полгода концертов не было вообще, потом позвонили с Белоруссии, с какого-то Бежецка — и мы туда поехали».

Эдмунд Шклярский с гитарой работы мастера Юрия Гурьева, бас-гитариста группы Максима Леонидова. Главной особенностью инструмента было полное отсутствие ручек и тумблеров, что вызывало черную зависть французов во время совместных гастролей с Dirty Side. После концерта в БКЗ гитара перекочевала в закрома похитевшего ее поклонника.

В феврале 1994 Шклярский и Бахтияров совместно организуют концерт в БКЗ, посвященный 10 летию записи «Дыма». Если верить календарю, то прошло не 10, но почти 12 лет. Однако погрешность сочли допустимой, чтобы обращать на нее внимание. На концерт пригласили всех, кто отметился в студийной работе над альбомом. Под занавес выступления, желая получить автограф, за кулисы проник некий таинственный поклонник. Руки у всех музыкантов были заняты, расписаться было нечем. Шклярский передал свою гитару Славе Образцову и удалился в поисках авторучки. Слава не придумал ничего лучше, чем передать эту гитару изумленному поклоннику и убежал по каким-то своим важным делам. Когда спохватились, было поздно, благодарного зрителя и след простыл.

Немного огня

Сбиться с круга - так это пустяк,

Мир не тот, что вчера, что минуту спустя…

Цифровая эра

На смену виниловым пластинкам пришел новый носитель - компакт-диск. В народе прижилась английская аббревиатура - СиДи. И хотя во всем мире CD уже давно потеснили винил, у нас формат считали диковинным и редкий меломан имел компакт-диск в своей коллекции. В России первый завод по производству новых носителей был построен в Москве. МОЗГ (Московский опытный завод «Грамзапись») выпустил небольшим тиражом каталог классической музыки, но вскоре дошли руки и до популярной музыки.

В 1993 году монополию москвичей удалось разрушить Уральскому электронному заводу. Именно там и были напечатаны первые компакт-диски «Пикника» - «Дым», «Немного огня» и «Вампирские песни».

Первым компакт-диском «Пикника» стал «Дым». В умах потребителей новый носитель отождествлялся с высоким качеством звучания. Шклярский собирает оригинальный состав «Пикника» и вместе с Добычиным, Волощуком и Бахтияровым перезаписывает «Дым» заново, о чем честно уведомляет слушателя на обложке издания.

Подписывать контракты с издающими компаниями «Пикники» не торопились. Условия таких соглашений редко были выгодными для музыкантов. В те времена многие артисты за бесценок отдавали права на свое наследие. Шклярского интуиция не подвела, «Пикник» сохранил статус независимой группы. Но за эту независимость пришлось заплатить свою цену.

Чтобы альбомы продолжали выходить, их печатали на свои кровно заработанные. Люди, бесконечно далекие от коммерции и никогда не читавшие трудов Филипа Котлера, окунулись в пучину «свободного рынка звукозаписывающей индустрии». Так, в 1993, в надежде на возрождение винила, «Пикник» выпустил сборник «Коллекционный альбом».

Эдмунд Шклярский: «Мы пытались издавать виниловые пластинки, но без особого результата. А по CD предложения были, сам завод мог выпустить, но это были какие-то смешные предложения, что на них не хотелось отвечать. Считай, не предлагали ничего».

Виктор Евсеев: «Тогда произошел целый ряд конфликтов. Это произошло оттого, что мы выпустили пластинку сами. Сами бегали, сами делали слайды, оформление, сами выводили пленку, возили на фабрику «Мелодия», сами возили в Гостиный двор. Но всему этому предшествовало то, что двое суток мы спорили:

я – с одной стороны, Эдик и Алик Бахтияров – с другой».

Со временем противоречий становилось только больше. Других вариантов, кроме как выпускать пластинки за собственные средства, у музыкантов не было. Ждать, пока появятся выгодные предложения или мифические спонсоры, Шклярский не хотел. Он ищет компаньона и находит его в лице Олега Круглова.

Эдмунд Шклярский: «Мне посоветовали человека, Олега Круглова, он тоже рискнул, и мы издали первый компакт-диск под лейблом «Аура». Печатали диски в Екатеринбурге, поскольку другого завода в стране не было».

Следующие два диска были изданы под той же вывеской. Песни для альбомов «Немного огня» и «Вампирские песни» записывались практически в одно время на студии фирмы «Мелодия».

Эдмунд Шклярский: «Первыми появились «Самый звонкий крик — тишина» (она исполнялась на концертах еще до выхода альбома) и «Твое сердце должно быть моим». «Немного огня» появилась позже, примерно в 1993 году. Из магнитоальбомной версии «Иероглифа» перекочевала песня «Пол и потолок». Она никуда не подходила по своему настроению — ни в «Харакири», ни в «Родом ниоткуда», ни в «Вампирские песни».