и утверждение себя в другом Бог есть Логос (разум); как возвращающаяся к нему

душа Бог есть София” [300, с. 232]. Двигателем мирового прогресса для Соловьева

становится душа мира — София, которая раскрывается как “идеальное

человечество”, в созидательной деятельности. Соловьев считает, что без человека не

может быть и деятельности Бога, что Бог не может существовать без человека,

574

поэтому цель всего человечества — через деятельность каждого человека

превращение в Богочеловека. Пожалуй, впервые Соловьев, вопреки положениям

православия, утверждал, что судьба человечества в его собственных руках и не

даруется свыше, нужно лишь, чтобы люди умели творить добро.

Н. А. Бердяев в рамках религиозного экзистенциализма рассматривал

божественное начало в человеке как определяющее его совесть и личное

достоинство, приводящее к свободе, ответственности, творчеству. Для него Дух, Бог

проявляется в творческой деятельности человека, в сознании духовно одаренных,

святых людей. Это духовное, человеческое начало противопоставляется природе, к

которой он относит вещные объекты. В отличие от духовного все объекты природы

существуют в разделенности, замкнутости, враждебности друг к другу. В этом

низшем мире может оказаться и человек, не одаренный духовностью. Он связан с

отказом человека от Бога, с его грехопадением. Бердяев пишет: “Зло порождает мир,

скованный необходимостью” [30, с. 91]. Этот мир — мир отчуждения, вражды,

страдания. Лишь творческая деятельность человека может преодолеть это

отчуждение, внося в мир духовное, божественное начало.

Общественная мысль России в начале века вместе с искусством постоянно

находится в поиске дальнейших форм существования России и мира в целом, в

поиске некоего выхода, отыскания такого пути, который приведет к вселенскому

свету и счастью. На перекрестке таких исканий и возникает космическое

направление научно-философской мысли — космизм. Это направление

рассматривает человека в соотношении его не только с земными реалиями, но и со

всей Вселенной. Деятельность человека, да и он сам, его духовный мир вполне

соразмерны космосу, и эта идея — идея соразмерности человека космосу —

интересовала людей науки (Н. А. Умов, 1846—1915; К. Э. Циолковский,

1857—1935; В.И.Вернадский; А.Л.Чижевский, 1897—1964), она привлекала

религиозных теоретиков (Я. Ф. Федоров, 1828—1903; П. А.

Флоренский), она была присуща искусству (А. В. Сухово-Кобылин, 1817—1903). Н.

А. Умов предполагал, что наступит “голод железа, нефти, угля” [298, с. 436], а

возможно, и хлеба, поэтому, с его точки зрения, необходимо рассматривать

возможности внеземного бытия человечества. Таким образом, космос для Умова —

это не только предмет исследований, но и то, что может даровать человеку жизнь на

грани любой земной катастрофы. Для космоса Земля — лишь временное место

обитания людей. Для К. Э. Циолковского космос также является местом будущего

расселения людей, а человека он рассматривал в слиянии с природой, космосом. Он

в своих трудах рассчитал и описал конкретные формы и способы обитания в

космосе, технические вопросы, связанные с транспортировкой людей. Но кроме

этого, он предполагал и совершенствование духа будущих людей, достойных этой

космической, а значит (по Циолковскому), и свободной жизни. Он считает, что в

будущем появятся новые люди, которые “будут уже как бы прирожденными

гражданами эфира, чистых солнечных лучей и бесконечных бездн космоса” [319, т.

2, с. 137].

Космизм имеет своим источником древние представления о мире как о

575

космосе, т. е. упорядоченной, гармонизированной Вселенной. Такие взгляды с

древности были известны как на Востоке, так и на Западе.

В русле космизма работал и В. И. Вернадский, создавший учение о ноосфере

— о сфере разума, в которую закономерно переходит биосфера в процессе ее

поступательного развития. Вернадский считал, что человек, пока он убивает,

истощает свою биосферу и не может стать бессмертным. Только тогда, когда он

сможет, как растения, использовать для своей жизни солнечную энергию, он может

завоевать бессмертие. Циолковский также искал пути к бессмертию человека,

полагая, что это — путь этики, поскольку только тогда, когда “все живое

благоденствует”, жизнь становится непрерывной. Его сподвижник Умов высказывал

мысль о том, что путь к бессмертию лежит через преодоление хаоса, беспорядка

любовью и творчеством. Большую роль в развитии этих взглядов сыграл буддизм с

его идеей непрерывного перерождения человека.

Религиозный космизм Н. Ф. Федорова, В. С. Соловьева, Н. А. Бердяева искал

связи человека и человечества с космосом через Абсолют, Бога, через мировую

душу. Н. Ф. Федоров отмечал, что человек является не только созидающим началом,

но и разрушающим, в нем заложено и благо, и зло. Поэтому смысл существования

— в преодолении зла.

Значимость этих философских идей заключена в их антропоцентризме, в

гуманизме. Человек в них выступает как ценность особого рода: ценность, которая

может действовать саморазвивающимся и самоуничтожающимся образом.

Другую ветвь русской философии начала века составляли материалистические

теории, почерпнутые из идей европейских материалистов, в основном из марксизма.

Распространение марксизма в России было не случайным: в той политической и

социальной сумятице, в которой пребывала страна, требовалось учение, которое

могло бы предложить конкретные пути осуществления прекрасных идей,

представленных в различных теориях и политических программах. Марксизм,

делающий главный упор на деятельность, активность, с его конкретными

практическими программами стал наиболее приемлемым. Развитие марксизма в

России связано главным образом с именами Г. В. Плеханова (1856—1918) и В. И.

Ленина (1870—1924).

Все это многообразие идей, суждений, чаяний и действий преломлялось в

искусстве, также вступившем в период поиска новых путей, новых тем, сюжетов,

новых форм и методов.

§ 3 Русское искусство начала века

Еще одна трагическая нота русской культуры звучит в

искусстве этого периода — представление русского художника

о его особом месте в обществе. Еще в предыдущем веке

главный нерв мировоззрения проходил через художественную

культуру общества. Русская интеллигенция всегда

576

сталкивалась с одним и тем же феноменом, который присутствует, а может быть, и

усугубляется в XX веке — пониманием того, что огромный творческий потенциал

художников разбивается о неготовность и невозможность его адекватного

восприятия. Многие художественные произведения значительно опережают свое

время и вступают в конфликт с обществом. Такой процесс происходит во всем мире.

Художник Константин Сомов (1869—1939) в одном из своих писем с горечью

замечал: “Я ненавижу все прошлое России, сделано ли было династией и

правительством у нас что-нибудь честное, истинно мудрое хотя бы за последнюю

сотню лет по отношению к своему народу! Ведь нет же!... Что создано было для

искусства под покровом князей в последние десятилетия?— все хорошее, что у нас

теперь в литературе и искусстве — выросло без их участия и поддержки. Всегда они

третировали гениев... исключения единичны — принимали их сокровища

равнодушно, как должное”.

Русские художники, в отличие от западных, в самой сердцевине своего

мироощущения (менталитета) всегда несут представление о своей абсолютной