в мире человеческого и человека, его совершенства, гармонии и богоподобия,

переместилось в Западную Европу, в Италию, где и сложился Ренессанс в том

качестве, в котором его знает весь мир. В Византии гуманизму противостояло

мистическое учение, возникшее в монастырях Синая и Афона. Это учение

обращалось к внутреннему миру человека, к его способности истово верить и в этой

вере совершенствоваться. Целью становится слияние с божеством через

мистическое “озарение”. Достигнуть этого можно только аскезой, подвижничеством,

отрешением от всего земного, подавлением страстей и желаний. Только таким

путем, считали исихасты, можно достигнуть истины. Для духовной культуры

Византии мистицизм не был каким-то чуждым элементом, но новое учение

рассчитывало на подавление воли человека, на его отход от активной жизни. По

мнению многих исследователей византийской культуры, это ослабляло дух и

сыграло роковую роль для общества в целом. Однако исихазм был признан не

противоречащим христианскому вероучению на соборе в 1351 году. Исихазм еще

обнаружит себя позднее — в русской культуре XV века.

Напряженная духовная жизнь Византии сказалась и на изменении идеала

человека, который бытовал и в официальных представлениях, и в религиозной среде,

и на обыденном уровне. С угасанием античной культуры, исчезновением полисной

системы, сменой религиозных взглядов “культура стыда”, свойственная античному

миру, сменилась “культурой вины”. Человек считался по природе своей греховным,

он должен был всю свою жизнь искупать грехи и практически никогда не мог

достигнуть состояния полного освобождения от них. Вопрос о свободе человека как

бы “снимается с повестки дня”. Античный человек был героем, бесстрашно идущим

на борьбу со стихиями и невзгодами, героем из мира смеющихся богов, считавшим

страх худшим из пороков. Человек средних веков — раб божий и может уповать

только на Бога. Античные боги ценили все прелести земной жизни, случалось, они

были грозны, но умели и веселиться, а герой античности смел им противостоять и

не всегда безуспешно. Христианский Бог суров и печален, но лишь его воля

торжествует в мире, утверждает себя в природе и обществе. Античный человек,

332

“ликом подобный богам”, был физически совершенным, и это совершенство было

условием его прекрасной души. Для христианства тело — сосуд соблазнов, духовная

чистота может быть достигнута аскетизмом и отказом от мирских желаний. Тело и

дух теперь не связаны, более того, они становятся противоположностями.

Внутренний мир человека делается противоречивым, и человек ищет духовных

радостей у пастырей.

Это стремление выразилось, как мы говорили, в

возникновении монастырей, которые строились в

уединенных местах, вначале действительно в

пустынных уголках Египта, особенно в Ливийской

пустыне. (Именно отсюда и пошло слово “пýстынь” —

название места отшельничества, “пустое” место,

удаленное от суеты, со своим укладом, образом жизни

и

мышления.) Здесь как бы сосредоточилась

христианская мудрость, некая квинтэссенция

истинного знания. Поэтому в византийской культуре

так силен “поучающий” элемент. “Слово и книга, знак

и

символ, пронизанные религиозными мотивами,

Монастырь Симеона

занимают большое место в жизни человека” [297,

Петра на Афоне.

с.

60].

Ок. XIV века

Но на обыденном уровне сознания, как и во

всей византийской культуре, перемешаны и неразделимы христианские и языческие

образы, мысли, идеи, античная мифология соединяется с христианской мистикой, а

стремление к истинной вере и духовной чистоте прекрасно уживается с обычным

здравым смыслом, направленным на то, чтобы, как говорится, “не упустить своего”.

Один из византийских полководцев XI века, написавший книгу “Советы и рассказы”,

Кевкамен из лучших побуждений предлагает своим читателям мудрости такого рода:

“Опасно бороться с женщинами, еще опаснее дружить с ними... Нужно больше

беречься друзей, чем врагов” [297, с. 137].

С самого раннего периода существования Византии люди остро ощущали

изменчивость мира, неустойчивость самых желанных его благ: “Нет ничего более

изменчивого, чем счастье, у победы быстрые крылья, и скользят стопы триумфов.

Победные трофеи тленны. Сегодня ты видишь день в розовых красках, в

шафранного цвета одеждах, светлый, сияющий и смеющийся. Назавтра его же

увидишь ты сумрачным, подернутым темной пеленой, закутанным в непроглядный

мрак” [там же, с. 55].

§ 4 Художественная культура Византии

Художественная культура Византии впитала в себя все противоречия общества

и эпохи. В ней сплелись воедино всевозможные восточные мотивы, почтение к

официальной стороне жизни и противостояние ей, сохранение традиций античности

333

и создание художественных традиций христианства.

Христианская религия, ее статус государственной идеологии в византийском

мире обусловили многие процессы в искусстве. Потребовались культовые

сооружения нового типа, поэтому из всех видов искусства наиболее значительные

изменения претерпели изобразительные — архитектура, живопись, книжная

миниатюра, перед которыми встали совершенно иные задачи, в частности, задача

соединения функциональности с сугубо духовными идеями. В ней сошлись,

особенно в храмовом строительстве, в новом качестве традиции Рима и Востока.

“Сплетенные в единый клубок идеи торжества христианства в борьбе против

мусульман и язычников, величия государства — наследника славы Рима, наконец,

облеченный в религиозно-государственную форму патриотизм составили программу

византийского искусства” [67, т. 2, с. 27].

Слой античных традиций, гораздо более основательный, чем на Западе,

особенно явно проявился в светском искусстве. Дворцы и ипподромы, которые

строили не только в Константинополе, но и в других городах, были украшены

роскошными колоннадами из дорогих разноцветных материалов, резными

украшениями капителей зданий, часто снятых с каких-либо античных построек и

привезенных для византийского здания или храма.

Были и новые веяния. Когда христианство становится государственной

религией, “возникает нужда в культовых сооружениях нового типа и поэтому

появляются два вида культовых зданий. Это, во-первых, базилика — вытянутая в

плане постройка, разделенная внутри колоннами на несколько проходов — нефов.

Во-вторых, это центрическое сооружение, круглое, квадратное или крестообразное,

перекрытое куполом. Базилика предназначена для вмещения большого количества

народа, центрическое сооружение — для святилища” [246, с. 136, 137]. До этого

базилики строили в Риме и на Востоке, но именно в Византии они заняли главное

место в храмовом строительстве. Разнообразные по размерам, способам

организации внутреннего пространства, сложности архитектурного решения, все

они имели одну цель — вместить как можно большее количество молящихся,

стремящихся приобщиться к божественному величию и божественной благодати.

Для более полного осуществления этой цели к VI веку возникла новая форма храма

— купольная базилика, соединившая в себе базилику и центрический храм —

круглую, прямоугольную или многоугольную постройку, крытую куполом.

Первой такой постройкой стала церковь святой Ирины (532), но самым

грандиозным сооружением подобного типа был собор святой Софии, выстроенный

греческими зодчими Анфимием и Исидором за пять лет. Исидор из Милета был