Для Рима этот путь ошибок, как и для каждой другой культуры и цивилизации,

заложен в самой форме его существования — в бесконечном присвоении богатств

мира, не созданных римлянами, превращении людей в рабов, и постепенно honor

предков переходил в гонор и спесь завоевателей.

На гребне войн и захвата земель и других благ

выделилось особое сословие — всадники, второе после

сенаторов сословие Рима, которое стремилось к власти,

обладая средствами и военной силой. Кроме того, армия

начинает претендовать на влияние в обществе: долгое время

в

ней находились лишь представители имущих слоев. Но

войны, рост городского населения, появление в нем

разоренных и неимущих — пролетариев, которые не могли

служить в армии, поскольку были слишком бедны,— все это

заставило Рим во II веке до н. э. перейти к

профессиональной армии. В профессиональную армию

Портрет

шла большая часть пролетариев, которые ожидали “...не

старого римлянина.

I век до н. э.

299

только военной добычи, но и последующего наделения воинов участками земли”

[160, с. 223].

Все эти слои населения претендовали и на место под солнцем, и на участие в

системе магистратов. Это привело к политическим потрясениям, в результате чего

республика вступила в период военных диктатур, со всеми их кровавыми

последствиями. Самым жутким лицом среди военных диктаторов можно считать

Суллу (138—78 до н.э.), провозгласившего себя диктатором на неопределенный срок

вместо положенных 6 месяцев. Он составил списки — проскрипции (лат. proscriptio

“письменное обнародование”), в которые внес своих политических противников: за

убийство каждого полагалась награда 12 тысяч денариев, а рабы,

доносившие на своих хозяев, получали свободу. Сулла пытался ограничить власть

народных трибунов, отстранить от участия в делах всадников, вернуть власть

аристократическому сенату. После смерти Суллы начались восстания в различных

провинциях Рима (крупнейшее из них — восстание Спартака), что окончательно

подорвало доверие к республике. Последний яркий всплеск республиканского Рима

связан с именами Юлия Цезаря (102/100 — 44 г. н. э.) и Цицерона. Однако и они не

смогли что-либо изменить в республике. Недовольство бедноты, восстания рабов,

претензии разных сословий к сенату требовали единоличной власти. Цезарь сделал

попытку перейти к ней, объявив себя пожизненным диктатором и трибуном, а также

религиозным главой Рима — великим понтификом. Он пытался привлечь к себе

мягкостью обхождения, обширной программой реформ, но заговор оборвал его

жизнь.

Все безобразие вырождения показал последующий период существования

Рима: стремление к власти не ради блага общества, а ради личного обогащения.

“Никакая жертва не казалась чрезмерной, чтобы занять должность... консула...

Поскольку избрание магистрата во многом зависело от голосов городской бедноты,

то было принято заранее привлекать ее на свою сторону в обмен на устроенные для

горожан пышные празднества с играми и раздачей хлеба, вина или масла, а также

путем прямого денежного подкупа... Существовала целая система посредников

между кандидатом и избирателями, занятых раздачей хлеба — до и после выборов и

отнюдь не скрывавших своей деятельности” [156, с. 238]. Суммы подкупов были

огромны (Цицерон в одном их своих писем называет сумму в 10 млн сестерциев). “К

выборам начинали готовиться заблаговременно, обдумывая все возможные

перипетии избирательной кампании, мобилизуя друзей и устанавливая выгодные

связи с влиятельными людьми... Предвыборная агитация не должна ограничиваться

Римом, но надлежит охватить и жителей муниципиев, колоний и префектур.

Необходимо обещать помощь всем, ...выглядеть любезным и безмятежно

спокойным; к каждому на улице обращаться по имени, прибегая для этого к помощи

раба-номенклатора, нашептывающего на ухо хозяину имена всех встречных.

Кандидату следует всегда появляться в сопровождении как можно более

многочисленной свиты, чтобы производить впечатление человека, у которого

великое множество друзей. В открытой политической полемике римляне не

останавливались ни перед чем, обвиняя противников во всевозможных

300

преступлениях и извращениях” [там же, с. 239, 240]. К этой картине остается

добавить еще и то, что в Риме, который прежде Ценил свою свободу и

независимость, появляется термин accipere — “брать” (имеется в виду взятка), даже

в глазах варваров Рим выглядит городом, который может купить всякий, кто захочет

это сделать.

Политический кризис сопровождался распадом семейных отношений, причем

политика вторглась даже в сферу семьи: браки могли заключаться по политическим

мотивам, поэтому огромно число разводов, супружеских измен, убийств внутри

семьи. Столь бесславно окончила свои дни некогда великая римская республика, но

все свои сильные и слабые стороны Рим еще раз обнаружил в период империи.

§ 3 Блеск и нищета римской империи

Из всех римских императоров только Тиберий и Клавдий, да еще Марк

Аврелий, правивший Римом уже на закате его былого могущества, были

благоразумны и умеренны в способах и средствах правления. Такие же, как

Калигула и Нерон, занимались только восхвалением и укреплением своего величия.

Можно сказать, что Рим был для них декорацией, ибо их правление явило яркий

пример безумия деспотизма: оба сходны своим показным либерализмом вначале,

быстро выродившимся в тиранию, с явными у обоих признаками опьянения

властью.

И лишь при Августе (имя Август было

присвоено Октавиану сенатом, оно означает

“божественный”) Рим знал краткий расцвет (27 г. до

н.

э.— 14 г. н. э.). Правление Августа было

умеренным и благоразумным, хотя он начал со

строгих мер, пресекающих разгул безобразий,

которые привели в конце концов к падению

республики. Так, например, был принят закон,

охранявший семейные устои: неверность каралась

вплоть до смертной казни, а супруг, скрывший

неверность другого, мог быть выслан за пределы

римской империи. Кроме того, Август ограничил в

правах холостых людей: только женатые могли

претендовать на ту или иную должность в

государстве.

Статуя Августа в тоге

“Век Августа” ознаменовался расцветом

искусств, философии, науки; Август был

покровителем поэтов и философов, сам причислял себя к стоикам. Его близкий друг

богатый всадник Меценат создал кружок поэтов, стараясь придать их творчеству

направленность, необходимую государству: прославление Рима и его “добрых

301

старых законов”, его истории и римского характера. Среди поэтов, входивших в

кружок Мецената, были великие поэты Вергилий и Гораций (65—8 до н. э.). По

словам Вергилия, империя “создала досуг”, многие в обществе, устав от

бесконечных политических игр, обратились к поэзии, ее стали воспринимать как

носительницу культуры, “как источник славы для поэта и его родины и бессмертия

для тех, кого он воспевает” [109, с. 351].

Но все, что сложилось при Августе, было разрушено,

отринуто и уничтожено Калигулой, а затем и Нероном. Они,

претендуя на свое божественное положение в обществе,

уничтожили традиционные ценности, создав систему

двуличия и фальши, при которой говорят одно, а делают —

другое, когда слово, закон, традиция ничего не значат для тех,

кто стоит у власти или находится в фаворе, когда беззаконие