становится политикой правителей. Они за короткий срок

смогли развратить плебс, приучая его к даровому хлебу и

грубым зрелищам. Изменилось понимание мужества,

справедливости и свободы. Постепенно стерлись все

Портрет Нерона.

представления о достоинстве предков. Общество было

I век до н. э.

проникнуто взаимным недоверием, обычными стали

преследования по доносу или немилости высших. Император Нерон (37—68) и сам

был убийцей жены, сводного брата и матери. Сенат после этих деяний, не дрогнув,

приветствовал его как божественное лицо. Прежде свободолюбивые римляне

привыкли к лести, заискиванию перед сильными мира сего, жажде милостей и

другим признакам несвободы и утраты личного достоинства. Все это вело к

недовольству, возмущению, восстаниям, с одной стороны, с другой — к поискам

смысла бытия, все более и более нестабильного.

Век императоров оканчивался бесславно: все, кто правил после Нерона,

стремились если не к реставрации прежних порядков, то хотя бы к нормализации

общественных отношений, но достигали незначительных результатов, как,

например, Веспасиан (9—79 н. э.) или Марк Аврелий (II век н. э.),

призывавший к любви к ближнему и нравственному совершенствованию. Рим

доживал последний период своей истории. В III веке череда императоров становится

все пестрее: появляются императоры, не относящиеся не только к сенаторскому

сословию (как Веспасиан), но даже к богатым сословиям, среди них были и варвары,

в прошлом достойные только презрения. Императоры мелькали на римском

небосклоне один за другим, некоторые правили лишь несколько недель, а их

убожество великолепно отражают скульптурные портреты, очевидно, единственное,

что они успевали заказать за период своего правления.

И все же встает вопрос: что дал миру некогда блестящий, но гибнущий Рим,

кроме уроков нравственного и политического грехопадения, о котором говорят все

исследователи римской истории и культуры? Римская культура не утвердила в

действительности свой идеал, и поэтому люди занялись поисками идеалов во

302

внутреннем мире отдельного человека. Результатом этих исканий стала философская

мысль, прежде попираемая любителями сиюминутных практических успехов, затем

на сцену выступила религия.

§ 4 Римская духовная культура: через

философию к христианству

Когда общество обратилось к философскому мышлению в поисках ответов на

вопросы о смысле существования, появилась когорта философов, желавших обрести

абсолют, не связанный с земной жизнью. “Римский миф” о том, что “век Августа” —

“золотой век” — установил изобилие, процветание Рима на вечные времена, со

временем потускнел и разрушился. Поэтому в трудах философов того времени

встречаются не только идеи стоицизма, с призывом к преодолению трудностей и

тягот бытия, но и скептицизм. Среди наиболее известных философов Рима периода

империи — Сенека, Плотин, Плиний Старший, Эпиктет.

Религия никогда не занимала большого места в

жизни римлян. Властители сами устанавливали предмет

поклонения, божество. В культах и обрядах римской

религии ни в эпоху царей и республики, ни в эпоху

императоров не было оправдания существующего

порядка, власти одних над другими, рабства и прочего.

“Рабы повиновались господам не потому, что так

предписали боги, а потому, что господа обладали правом

принуждения, действовавшим до тех пор, пока раб не

избавлялся от власти господина, получив вольную или

Круглый храм в

сбежав” [156, с. 141]. “...Раб и сын были обязаны

Тиволи. I век до н. э.

повиноваться господину и отцу, гражданин —

магистратам и законам, но никто не требовал, чтобы раб любил господина, сын —

отца, гражданин — консула и сенат. Напротив, считалось естественным, что раб

ненавидит господина, сын тяготится властью отца, а плебс враждует с сенатом” [там

же, с. 173]. (Лишь в эпоху императоров не любить властелина было глупо, а при

Нероне — опасно). У римлян также отсутствовала официальная религиозная догма:

каждый мог поклоняться своим, значимым для него богам, поэтому складывалось

положение, при котором римлянин, не веривший в богов, все же мог быть жрецом,

выполнять обязанности предсказателя или верховного жреца [там же, с. 146].

Религия завоеванных народов — греков, египтян, персов — воспринималась

терпимо. Греческие культы считались созвучными римским представлениям, а

функции богов — аналогичными. Римские божества не были персонифицированы, а

греческие являли собой совершенство в человеческом облике. Поэтому, с одной

стороны, римская религия впитала в себя греческие религиозные представления, а с

303

другой — придала греческим богам римские достоинства. В результате появилось

новое качество: религия, одухотворенная греческой эмоциональностью и в то же

время соблюдающая римскую строгость. Греческая мифология помогала в создании

“римского мифа”, и божественное происхождение римских императоров

возводилось к великим богам Олимпа.

В период империи изменения в политической жизни и экономике, разрушение

ценностей, нестабильность и падение всех прежних идеалов привели к поискам

вечного и высокого, что было утрачено и забыто в честолюбивых устремлениях

Рима и римлян. Философы, осмыслявшие действительность, обратились в сферы

духа и попытались найти равновесие его в отношениях с окружающим миром.

Римлян не слишком занимала система мироустройства, поэтому философы

редко обращались к космогонии. Их более интересовали общественная жизнь, место

человека в мире, проблема свободы и путь достижения совершенства. Но если в

период республики свобода была доступна каждому человеку, при условии, что он

следовал принятым нормам, то в последние годы республики и империи даже и

следование нормам не гарантировало свободы. Поэтому Сенека (ок. 4 до н. э.— 65 г.

н. э.) создает этику, согласно которой человек может добиться совершенства, поняв,

что философия, размышления о бренности всего земного, о круговороте жизни и

боге как сущности мира, — лекарство для души. Он превозносит умеренность в

потребностях, воздержанность в чувствах, нравственное равенство людей. Вся

жизнь человека, по мысли Сенеки,— подготовка к смерти, в процессе которой

человек закаляет себя в схватке с судьбой, приносящей ему испытания. Торжество в

борьбе с судьбой — и есть подлинная свобода человека. Поэтому испытания,

бедствия, неудачи необходимы для обретения истинной свободы. Эти же идеи

развивал и бывший раб Эпиктет (ок. 50—ок. 130), видевший в свободе от страстей

совершенство человека. Его ученики составили на основе его высказываний

“Руководство по морали”, которое воспринималось как книга утешения. Впервые за

многие столетия Рим обратился и к познанию человека, и к осмыслению своего пути

в этом мире, но он не создал того, что близко людям: идеал страдальца, стойко

переносящего тяготы жизни и стремящегося лишь к достойной смерти, нельзя

назвать жизненным, поэтому в трудах первого (и последнего) императора-философа

Марка Аврелия стоицизм окрасился глубоко пессимистическим взглядом на мир.

Невозможность отыскать идеал в земных пределах все чаще склоняла мысль к

поискам его в божественном. Не только греческие, но и египетские, индийские,

еврейские, халдейские, эфиопские и другие верования поражали воображение

римлян. Гадатели и предсказатели со всех концов огромной державы собирались в

Риме, росла вера в чудеса. Поиски идеала и интерес к божественному,