Я прижал пиджак к его лицу и навалился всем телом. Ничего другого мне не оставалось…

— А что вы теперь собираетесь делать? — спросил Джеф, показывая на револьвер в его руке.

— Если кто-нибудь пошевелится, я буду стрелять. Мне нужно уйти отсюда.

— Куда? Ваш единственный шанс — венесуэльская провинция, но и там вас через неделю найдут.

— Я могу вас всех запереть и тем самым выиграть время. Где-нибудь место найдется.

Он еще продолжал говорить, только Джеф его больше не слушал, потому что краем глаза заметил движение. Он заставил себя не смотреть в ту сторону, но знал, что Кордовес незаметно просунул руку под пиджак. Джеф стоял как вкопанный, лишь пот выступил у него на лбу.

Он знал, что Кордовес не промахнется. Если Спенсер попытается применить оружие, ему конец. Но, хотя репортер храбростью не отличался, он мог впасть в панику, и тогда… Не то чтобы Джеф испытывал к нему симпатию, но Спенсер стал жертвой своей алчности и стечения обстоятельств. Он убил, но не преднамеренно и не по злобе. Джеф не мог просто стоять и наблюдать, как репортер обрекает себя на смерть. Но что-то предпринять — значит позволить Спенсеру почуять опасность и сделать жертвой этой кошмарной ситуации Кордовеса… Потому, не видя другого выхода, Джеф попытался снова вовлечь репортера в разговор.

— Поступите хоть раз в жизни умно, Спенсер, — начал он. — Вам с этой ситуацией не справиться. Вы влипли и прекрасно это понимаете. Никто не сможет обвинить вас в преднамеренных убийствах. И мы здесь не в Штатах. В Венесуэле нет смертной казни. Вам придется отбыть наказание, но его определит суд, а до него надо дожить. Мистер Миранда, — обратился он к адвокату, — каковы шансы Спенсера?

Луис Миранда посмотрел на Спенсера серьезно.

— Вы поступите правильно, приняв совет мистера Лейна, — сказал он. — Вы человек молодой, и несколько лет в Сан-Хуан де лос Морос — нашей самой современной тюрьме — не станут для вас непереносимыми. Недавно я сделал предложение мистеру Лейну. Правда, не из человеколюбия, но совершенно искренне. Я сказал ему, что буду безвозмездно защищать его, если его арестуют. Для вас я сделаю то же самое. Потому что вы оказали мне услугу. Вы убрали с дороги Грейсона. Возможно, — он покосился на сидевшую рядом жену, которая, казалось, совсем не слушает, — вы мне дали второй шанс…

Спенсер слушал внимательно, и револьвер в его руке дрогнул. Нет, он не был по натуре убийцей. Он всегда выбирал самый легкий путь и сейчас колебался.

— Сколько мне дадут? — спросил он.

Миранда пожал плечами.

— Я вам ничего не могу обещать, но должен сказать следующее: в этой стране нет присяжных. У нас все решает судья, и часто на него оказывают давление, которое влияет на решение. Самые суровые наказания назначаются чаще всего под давлением родственников, жаждущих мести. Я ничего не могу сказать о Бейкере, но что касается Грейсона, полагаю, давления на судью не будет.

Адвокат покосился на Джефа, не последует ли возражений.

— А если никто не взывает о мщении, — продолжал Миранда, — и никто особенно не заинтересован в деле, я бы сказал, лет пять. Но в одном могу вас заверить: я не стану вас защищать, если вы немедленно не положите револьвер!

Спенсер глубоко вздохнул, губы его дрогнули. Он взглянул на оружие и, словно поняв, что у него нет ни сил, ни возможности продолжать борьбу, положил револьвер на стол.

Джеф почувствовал, как обмякли его колени. В поисках опоры он прислонился к дивану. Теперь он посмотрел на Кордовеса и понял, что не ошибался.

— Вы даже не представляете, как вам повезло, — сказал он дрогнувшим голосом.

— Повезло? — Спенсер наморщил лоб и проследил за взглядом Джефа.

Кордовес стоял совершенно спокойно, слегка наклонившись вперед. В руке он держал револьвер, ствол которого был направлен точно в грудь репортера. Детектив очень медленно опустил руку, и тут репортер понял, что пока он принимал решение, за его спиной таилась смерть.

Может быть, это вызвало реакцию. Может быть, до него наконец дошло, что ничто в жизни ему не удавалось, что даже пакет, добытый такой ценой, не содержал ожидаемой суммы. Может быть, подействовало еще что-то… Только Спенсер впал в невменяемое состояние, рот его перекосился, хриплый стон вырвался из горла, и вдруг он, закрыв лицо руками, стал раскачиваться взад-вперед, полностью утратив самообладание.

Джеф отвернулся. Он не мог больше смотреть на это. Тут он заметил, как Кордовес убрал свой револьвер и взял со стола оружие Спенсера.

— Спасибо, — с чувством поблагодарил маленький детектив. — Я уже не знал, что делать. Когда у человека сдают нервы, никогда не знаешь, на что он способен.

— Да, — протянул Джеф. На мгновение ему показалось, что слов у него больше нет. — Не могли бы вы позвонить в «Сегурналь»? — наконец предложил он. — Они лучше меня умеют беседовать с такими людьми.

Кордовес огляделся в поисках телефона, потом подошел к аппарату и набрал номер. Миранда все еще сидел рядом с женой. Лицо ее было бледным, глаза закрыты. Она не сопротивлялась, когда Миранда взял и погладил ее руку.

— Спенсер не единственный, кому повезло, — заметил он, когда Джеф сел рядом с Карен.

Было множество вещей, о которых Джеф хотел сказать девушке, только он не знал, с чего начать. Ее темно-синие глаза серьезно смотрели на него, но на губах играла улыбка. Неожиданно Джеф решил, что, пожалуй, то, что пришло ему в голову, лучше сказать ей завтра.

Завтра у них будет достаточно времени.

Джеф откинулся назад, напряжение и волнение постепенно спадали. Он рассеянно слушал, как Хулио Кордовес возбужденно говорит по-испански в трубку. Наслаждался тем, что может просто сидеть рядом с девушкой, которая его понимала и не задавала вопросов.

Через пять минут прибыла первая машина «Сегурналь».