Она пододвинула ко мне складной ключ, что было, в общем-то, вполне ожидаемо.

- Вот.

- Эта машина не годится для гонок, – ответила я, и она нахмурилась.

- Хорошо, – произносит Настя. – Тогда сделаем по-другому. Скажи мне, какая машина тебе необходима, и в ближайшее время она у тебя будет.

Вот теперь мое раздражение перешло всякие границы, и я мгновенно взорвалась.

- Даже думать об этом забудь! – проговорила я с холодной яростью в своем слегка охрипшем голосе, которого даже не узнала.

Настя вздрогнула и замерла, уставившись на меня, а я, испугавшись этой своей вспышки, нервно сглотнула и виновато опустила глаза. По телу вновь пробежал озноб.

Мы помолчали некоторое время, после чего я услышала ее тихий и разочарованный голос:

- Я примерно представляла, что ты можешь ответить на такое предложение. Только не предполагала, что так грубо…

Я подняла глаза, чтобы увидеть ее расстроенный и погрустневший взгляд. Мне было стыдно и горько до слез.

- Прости меня, пожалуйста… – проговорила я почти шепотом. – Не обижайся, очень тебя прошу!

- Да нет, я не в обиде, – она пожала плечами, но безразличность выразить у нее не получилось. – Я лишь пытаюсь понять, почему ты так агрессивна.

Вздохнув, я решительно взглянула на нее:

- Ну хорошо, вот ты мне предлагаешь тебя прокатить. А почему ты уверена, что у меня вообще с собой водительское удостоверение?

- Оно в твоем портмоне, – отвечает Настя к моей величайшей досаде. И когда она успела заметить?

- Анастасия, вы так наблюдательны! – съязвила я, правда без особого энтузиазма.

- Да, карточка у тебя с собой, – сказала она. – А страховка у меня открытая, если тебя интересует формальная сторона вопроса. Но ведь дело не во всех этих документах, не так ли?

- А вы не только наблюдательны, но и проницательны просто фантастически! – продолжила я, но тут же осеклась.

Дерзостью из положения было не выйти. Можно было только обидеть Настю еще сильнее, а этого я не хотела ни при каком раскладе. Уже было достаточно того, что я чуть ли не змеей на нее зашипела.

- Ты боишься снова садиться за руль? – тихо спросила она.

- Нет, нисколько, – я была не в силах посмотреть ей в глаза. – Не в этом дело, просто я действительно оставила все это в прошлом…

- А тебе не кажется, что это неправильно? – произносит Настя с некоторым огорчением. – Ты потеряла машину и вместе с ней возможность заниматься любимым делом? Ну, допустим. Ведь после аварии ты какое-то время не могла ходить. Почему же тогда навсегда не осталась в больничной койке? Прости, конечно, сравнение дурацкое, но все же…

Я скривила губы, понимая, что она как всегда права, но какое-то смутное чувство раздражения все еще терзало меня. Я и сама понимала, что это глупо, но все никак не могла с этим управиться. Что вызвало во мне эту агрессивность и раздражительность? Воспоминания о потере моей беленькой подружки? Воспоминания о том, что это «любимое дело» было раньше так тесно связано с моей личной жизнью? Возможно. Только и правда, сейчас-то какое все это имеет значение?..

- Окей, – сказала я по возможности безразличным тоном и сделала глоток из чашки. – Сколько твоей машине? Судя по внешнему виду не больше двух лет.

- Полтора года, – ответила Настя, и я заметила, что она несколько смягчилась, и напряжение пропало с ее лица.

- Ну, хорошо, – продолжила я. – Ты ведь понимаешь, что это может и хороший, но все же сток?

- Понимаю, – кивает она.

- А то, что я могу покорежить этот сток в условиях экстремальной езды? Ну или как минимум, многое может пойти под замену. Коробка, например. Элементы подвески. Не смущает?

- Нет, – Настя была невозмутима. – Мне даже интересно, выдержит ли эта машина твой стиль езды.

Я с досадой покачала головой и бросила свой последний аргумент:

- Ну а то, что мы можем попросту убиться, ты понимаешь?! Если ты помнишь, я довольно-таки печально окончила свою гоночную карьеру! И после всего этого ты предлагаешь мне покататься?!

- Да, – коротко ответила она, глядя мне прямо в глаза, и почти сразу добавила: – Если нам суждено разбиться, то хотя бы погибнем вместе…

Я бессильно склонила голову. Ну ничем ее не проймешь, ничем не испугаешь! Я лихорадочно раздумывала над тем, как бы поязвительнее ответить, но при этом понимала – она уже добилась того, чего хотела.

- Хорошо, – лаконично сказала я и вновь сделала пару глотков.

- Значит, ты согласна? – Настя оживилась.

- Да. И только ради тебя. Хотя зима – слишком специфическое время для гонок.

- Я понимаю, – ответила она. – Сделай все так, насколько это возможно по обстоятельствам. Я в общем не прошу ничего конкретного… Мне просто было очень важно знать, что ты будешь готова вновь сесть за руль. Я не хочу, чтобы ты хоронила то, что тебе нравится. Так что хотя бы просто отвези нас домой, Ксюша, и будем считать, что свое обещание ты выполнила.

- Ладно…

Несколько минут мы молчали и неторопливо пили свой кофе, поглядывая то друг на друга, то в окно, на слабо оживленную ночную магистраль.

- Ну перестань дуться! – мягко сказала Настя, и ее потеплевшие глаза улыбнулись мне.

- А я и не дуюсь! – ответствовала я, недовольно сжав губы.

- Дуешься, еще как!

- Нет!

- А я говорю – да!

Ее настойчивость и повеселевший взгляд смутили меня, и я едва сдерживала улыбку.

- Ну! Ну же… – она пристально глядела на меня, и я в конце концов не выдержала – поспешно поставила чашку на стол и закрыла лицо ладонями, чтобы она не видела, как я улыбаюсь. Мне уже было просто смешно!

- Вот умничка! – услышала я ее довольный голос. – Ты ведь все можешь!

Мне очень хотелось ее сейчас растерзать! Ну вот просто очень! Но как-нибудь нежно и со сладостным, долгим наслаждением…

- Прекрати! – потребовала я, но прозвучало, наверное, слишком жалобно.

- И не подумаю!

Напряжение как-то само собой сошло на нет, и я потихоньку смогла расслабиться. Хотя час был уже поздний, мы заказали еще кофе и обсуждали приятно проведенный вечер в компании моих родителей.

Когда время приблизилось к полуночи, Настя сказала:

- Наверное, нам пора собираться.

Не то чтобы от этих ее слов мое настроение вновь резко изменилось в не самую лучшую сторону, но все же я немножко приуныла. Конечно, не очень-то хотелось покидать это наше уютное местечко, но дело было не только в этом. Передо мной на столе лежал складной ключ-брелок.

Я, по-видимому, немного зависла, потому что Настя, поглядев на меня, взяла со стола ключ и вложила в мою руку:

- Что-нибудь не так? – спросила она, ища мой взгляд.

Я поднялась и со вздохом ответила:

- Все в порядке. Я готова.

Настя улыбнулась, и мы принялись одеваться.

Выйдя в морозную ночь на слабоосвещенную улицу, мы пересекли тротуар и подошли к поблескивающему серебристым металликом С250. Я замедлила шаги, приглядываясь к автомобилю, будто бы видела его в первый раз. Обойдя машину с левого борта, я, подсвечивая себе мобильником, попыталась оценить хотя бы на глаз степень износа резины и поискала на боковине индекс скорости.

Настя с интересом наблюдала за моими перемещениями, но все же не сдержалась:

- Что, ищешь царапины или вмятины? Не ищи, их нет!

Я демонстративно наградила ее презрительным и высокомерным взглядом и нажала кнопку на брелке. Моргнули «аварийки».

- Лучше садись и не мешай мне! – сказала я, и она, усмехнувшись, взялась за ручку, открыла дверцу и заняла переднее пассажирское кресло.

Свет в салоне плавно погас, когда дверца захлопнулась, но я чувствовала, что Настя наблюдает за мной оттуда. Стараясь не думать об этом, я огляделась вокруг и втянула носом холодный воздух. Мороз вроде бы не сильный – градуса 4, может быть 5. Здешний участок шоссе был хорошо расчищен, но вообще дорога местами явно будет скользкой, может даже с основательным накатом. Резина у Насти без шипов… Отчасти это и лучше, главное чтобы не было сплошного льда. А его быть не должно… Ну что ж, до дома, говоришь, подбросить?... Сейчас.