- Господи… Я уже выезжаю!

- Аккуратнее, Ксения, – Настин голос тоже приобрел немного взволнованные нотки. – Ты поняла меня? Не смей лететь, сломя голову! Поезжай осторожно, я жду тебя.

- Хорошо, хорошо…

Я отключилась и вполне честно постаралась взять себя в руки, что, впрочем, удалось мне лишь отчасти. Немного успокаивали Настины слова об успешной операции, а также сам факт того, что она все-таки лично держала это на контроле и не собиралась оставлять меня одну на фоне всех этих волнений и тревог. Но мое личное присутствие? Для чего оно могло потребоваться именно сейчас? И почему Александр не позвонил мне лично? Не хотел лишний раз чем-нибудь напугать или встревожить?.. Вот черт же возьми! Ну вот как?! Каким образом можно сейчас успокоиться и действительно не нестись туда как сумасшедшая?

Рома с понимаем воспринял мое намерение немедленно ехать в больницу и тут же предложил вызвать служебный транспорт. Я поблагодарила его и, отказавшись, заверила, что сама доберусь быстрее. Затем мы распрощались, договорившись быть на связи, после чего я в спешке покинула здание комитета и почти бегом направилась к «Снежинке», ожидавшей меня на стоянке.

Я и сама не заметила, как долетела до больницы. Да, пусть я не неслась по встречке и на запрещающие сигналы светофоров, но все же упорно игнорировала все допустимые скоростные режимы везде, где только было возможно. Мои мысли были сейчас совсем о другом.

Настя встретила меня в холле. Будто чувствовала, что я подъеду быстрее, чем можно было ожидать. Окинув меня быстрым, но внимательным взглядом, она немедленно заявила, покачав головой:

- Все-таки гнала! Ну что с тобой поделаешь?.. Ладно, идем.

- Прости, – проговорила я снимая на ходу пальто. – Насть, очень трудно мне не волноваться и не переживать! Ну не злись на меня, пожалуйста.

- Все, все, – успокоительно произнесла она, погладив мое плечо и принимая из моих рук сумочку, чтобы мне было удобнее раздеться. – Я не злюсь, но все-таки постарайся не нервничать.

Я покивала, и мы зашли в кабину лифта. Настя нажала кнопку «3», и двери мягко закрылись. Сама она, как я успела заметить, где-то уже оставила вещи и верхнюю одежду. У Александра, как у заведующего хирургическим отделением, был свой кабинет и, надо полагать, именно туда мы сейчас и направлялись.

- Тут еще приехали два человека, – сказала Настя, когда мы с ней уже шли по коридору третьего этажа. – Как я поняла, это друзья твоего папы. Наверное, ты с ними знакома. Александр Николаевич попросил их также остаться.

Я с некоторым опозданием сумела переварить эту информацию, но каких-либо вопросов задать уже не успела – мы подошли к двери кабинета, и Настя открыла ее передо мной, пропуская меня вперед.

В не слишком большом, но достаточно просторном и хорошо освещенном помещении я увидела двоих мужчин, поднявшихся с кресел при моем появлении. Одним из них был Михаил Алексеевич, папин старый друг, с которым они вместе летали еще в ВВС. Я хорошо его знала, потому как в доме родителей он был частым гостем. Собственно, и виделись мы с ним не так давно – на похоронах…

Ну а во втором человеке я не без удивления узнала капитана Шепарда. Вот не думала, что он уже в курсе обо всем!

Александра Николаевича в кабинете не было.

Я сделала несколько шагов вперед, и Михаил Алексеевич, поздоровавшись со мной, произнес:

- Я сообщил обо всем случившемся мистеру Шепарду. Он прилетел сегодня днем.

- Здравствуйте, Ксения, – медленно и с заметным трудом произнес тот по-русски. – Это ужасная трагедия. Примите мои соболезнования… Надеюсь, смогу помочь вам в этой нелегкой ситуации.

Он обнял меня, и я отозвалась по-английски:

- Здравствуйте, мистер Шепард. Я благодарна вам, спасибо… Мне приятно знать, что у папы есть такие друзья.

- Мы сделаем все, что только возможно, – вежливо ответил он, предлагая мне присесть в ближайшее кресло.

Но я сперва повернулась к Насте, наблюдавшей за всей этой нехитрой церемонией. Она кивнула, сделала несколько шагов от дверей и произнесла:

- Александр Николаевич скоро придет. Подождем немного.

Тогда я послушно опустилась в кресло и постаралась унять свое учащенное сердцебиение, сделав несколько глубоких вдохов. Все остальные тоже расселись неподалеку от стола, и почти сразу повисло тягостное молчание. Но спустя минуту его оборвал Шепард, обратившись ко мне со словами:

- Анастасия сказала, что вы сегодня работали в составе группы расследователей на аэродроме.

- Да, это так, – я утвердительно покивала, не поднимая при этом взгляда.

Михаил Алексеевич подался немного вперед в своем кресле.

- Что-нибудь удалось выяснить? – спросил он.

Тогда я подняла глаза, оглядела присутствующих и коротко, без лишних подробностей, но упомянув наиболее важные детали, рассказала о том, что мы сегодня нашли и о выводе, который сложился в результате этого расследования.

Молчание все-таки повисло в помещении, когда я закончила. Лишь Михаил Алексеевич, приложив широкую ладонь ко лбу, процедил сквозь зубы негромко:

- Да что же за экипаж такой?.. – с этими словами он поднялся и подошел к окну, быть может ради того, чтобы не выказывать кипевшего раздражения.

Я почувствовала, как Настя придвинулась ко мне поближе и положила ладонь на мое плечо. В ответ я подняла руку и сжала ее пальцы. Очень сейчас хотелось кричать, ругаться нецензурными словами и разгромить что-нибудь.

Да, меня тоже переполняла злость. Но она сильно приглушалась более важной проблемой сейчас. И потому, когда дверь кабинета отворилась, я вздрогнула, едва не подскочила на месте, увидев на пороге Александра.

Он прошел в кабинет и направился к своему столу, как мне показалось, немного устало. Впрочем, и выглядел он очень утомленным.

Но несмотря на это, он все же приветливо улыбнулся мне и произнес:

- Добрый вечер, Ксения. Вот и вы наконец здесь.

- Здравствуйте, Александр Николаевич.

Он опустился в свое кресло, отложил в сторону какие-то бумаги, которые принес с собой и сказал, оглядев всех нас:

- Ну что же, нужно озвучить ситуацию для всех, – Александр перевел взгляд на меня, – и для вас, Ксения, особенно. Потому что решение принимать нужно именно вам.

Я беспокойно выпрямилась и подалась вперед, стараясь не дать воли разрастающейся во мне волне паники.

Александр заметил это и, предупреждая вопрос, успокоительно поднял ладонь:

- Не волнуйтесь, я сейчас объясню. С Анастасией мы сегодня уже немного успели обсудить вопрос… Суть его в следующем. Лучшие специалисты нашего отделения работают с вашим отцом, Ксения, стараясь устранить как можно больше повреждений. Я не давал вам гарантий, ровно как и просил не терять надежды. Прошу вас понять – случай очень непростой.

Нервно сглотнув, я торопливо покивала, с отчаянием понимая, что на глаза потихоньку наворачиваются слезы. Впрочем, на это я сейчас не обратила внимания. Совсем. Я ждала, что же он собирался мне сказать и какое решение от меня в конце концов зависит!

- Как вам известно, позвоночник сильно поврежден в грудном и поясничном отделах, – продолжал Александр. – Сегодня как раз провели одну из подготовительных операций. Это можно починить, однако… – он немного помедлил, и я вся напряглась. – При такой степени разрушений возможна полная потеря чувствительности. Вы понимаете, что это означает?

Я с трудом заставила себя кивнуть. Дрожь прошла по всем телу, и я почувствовала, как Настя сильнее сжала мое плечо.

- Уже сейчас рецепторы ниже поясницы не реагируют на внешние раздражители. Пока не берусь утверждать с точностью, но отказ нижних конечностей очень вероятен.

Запустив пальцы в волосы и поморщившись от внезапной боли в висках, я прикрыла на несколько мгновений глаза. Сердце совсем куда-то упало, я с трудом сделала вдох, набираясь сил, чтобы задать наконец вопрос.

Меня опередил Михаил Алексеевич, так и продолжавший стоять в стороне, возле окна:

- Какие варианты по разрешению ситуации? – коротко, как-то совсем по-военному спросил он.