Потом она еще что-то говорила. Вроде бы даже мне. Что-то нежное и успокоительное. И мне почему-то казалось, что она плачет.

Настя... Настя плачет?.. О, нет!..

Что же такое случилось? Я не хочу, чтобы она плакала! Почему у меня нет сил, чтобы хотя бы протянуть руку и погладить ее, успокоить! Почему я не могу произнести ни слова, чтобы попросить ее не плакать?..

Это было последнее, о чем я успела хоть сколько-нибудь связно подумать, прежде чем провалиться в мрак и пустоту.

Трудно сказать, сколько прошло времени. Наверное для меня его просто не существовало сейчас. Я не могла почувствовать собственного тела и ощущала, что вроде бы жива благодаря одним лишь мыслям, правда очень вялым и неповоротливым. Мне даже было непонятно, лежу ли я где-то или просто парю в сероватом, блеклом тумане, который плотными массами клубился перед моим помутневшим взором. Мне удалось открыть глаза?.. Этого я тоже не знала.

Я вообще не понимала, что происходит вокруг меня, и не было сил напрячься и подумать об этом. Лишь уже знакомое чувство дежавю слегка покалывало мое сознание, будто такое со мной уже происходило. И даже не раз.

А потом сероватая дымка вдруг озарилась неяркой желтой вспышкой, которая почти сразу угасла, но при этом стало немного светлее. И я услышала голоса. Неясные, приглушенные, как в настоящем плотном тумане. «…Береги себя, Ксения…» – прозвучал где-то не очень далеко голос отца. Вслед за этим я практически сразу различила и мамин голос: «…Спасибо, Ксюша… Ты уж будь осторожна…» Испугаться я не могла, потому что чувство страха атрофировалось напрочь. Я лишь подумала о том, насколько мне должно быть страшно и больно слышать эти их голоса. А они тем временем будто бы заговорили о чем-то между собой, и мне показалось, что разговор какой-то знакомый, не столь давний, хотя даже слов разобрать не получалось. «…Мы очень ждем тебя, дочка!..» – вдруг сказали они почти одновременно и почему-то значительно громче и отчетливее. Мне показалось, или правда так было, но я разомкнула губы чтобы закричать от непередаваемого отчаяния и бессилия, но никакого крика так и не получилось.

Вновь наступила тишина, и вспышка хаотичных мыслей вроде бы немного успокоилась, сознание снова притупилось. Если это вообще можно назвать сознанием.

Спустя некоторое время, пространство вокруг меня снова наполнилось негромкими голосами, которое так же показались мне знакомыми, но это были не родители… Говорили долго, и я не могла понять, сколько голосов участвует в разговоре. Ну по крайней мере вроде бы больше одного, и слова были обращены не ко мне. С трудом стараясь разобрать размытые и колеблющиеся обрывки фраз, я вдруг услышала: «..Она будто не хочет жить… Сопротивляется этому всеми силами…» О чем или о ком идет речь? Обо мне?.. Пока я соображала, что действительно, вполне вероятно это говорят обо мне, потому как жить мне сейчас и правда совсем не хотелось, кто-то негромко задал вопрос. Вроде того – что же теперь делать? «Не знаю… Время покажет…» Ну ведь точно знакомый голос! Я уже не раз слышала его, и даже совсем недавно! Кто это?.. Где я нахожусь?.. Господи, ну как же выбраться отсюда?! От внезапно проснувшихся эмоций этот странный, туманный мир поколебался перед моими глазами. Стало светлее, и у меня появилось ощущение, что я начинаю чувствовать собственное тело! Слабо конечно, но все-таки! Свет вроде бы начал потихоньку рассеивать туманную пелену, сознание возвращалось ко мне. Обострялись мысли и чувства, но физически я себя еще не могла контролировать. Зато голос, показавшийся мне знакомым, прозвучал снова, в ощутимой близости от меня, вполне ясно, пусть и негромко. И я сразу узнала его – говорил Александр Николаевич!..

О боже, я что, снова в больнице?! Этого еще не хватало!

– Сейчас она спит, не волнуйтесь, Настя, – сказал Александр, и я будто бы даже вздрогнула. Значит и Настя где-то неподалеку? И она действительно была здесь, потому что я услышала совсем рядом ее усталый вздох, после чего Настя сказала тихо: – Как я могу не волноваться?.. Конечно, у нее бывали ночные кошмары на фоне тяжких переживаний, но чтобы такое… Мне даже страшно вспоминать! Она совсем себя не контролировала. – Это все из-за недавних событий, – произнес Александр. – Прошло уже достаточно времени, она отошла от шока и наконец осознала, что все-таки произошло. И это терзает ее разум. Я не хочу вас пугать, но Ксения находится на грани тяжелейшего психического расстройства из-за всех этих потрясений. Ей сейчас требуется особое внимание и поддержка. Ненадолго воцарилось молчание, и потом Настя сказала, вновь негромко, но очень решительно: – Я на все ради нее готова… Она ведь… Она лучшая моя подруга. Я готова не оставлять ее ни на минуту, но за эти несколько дней… – Настя умолкла, будто собираясь с силами, затем продолжила: – Ксения будто отстранилась от всего и всех. Она не хочет ни о чем говорить, а я опасаюсь причинить ей боль какими-то неуместными темами или вообще чем бы то ни было… Мне показалось, что Александр поднялся и прошелся по помещению. По крайней мере я расслышала шаги. – Об этом я и говорю. Ксения замыкается в себе, зацикливается на боли и отчаянии, на безысходности, и это может плохо кончиться. К ней придется искать особый подход, и вы, если вы близкий для нее человек, можете сыграть решающую роль. Здесь, вероятно, потребуется уже помощь психиатра, а не психолога. Я не могу судить, я ведь хирург… Но вы должны быть готовы к тому, что будет непросто. Ей в ближайшее время предстоит похоронить мать. Будьте внимательны, это может вызвать новые тяжелые приступы. Вы и сами понимаете. С замирающим сердцем и самыми противоречивыми чувствами я слушала весь этот разговор, и с горечью понимала, что мои рассудок и психика дали, похоже, уже серьезные сбои. Но больше всего меня беспокоил это взволнованный Настин голос. Бог мой, сколько всего ужасного принесла я в ее жизнь! – Надеюсь, что она перенесет это и сможет найти в себе силы выдержать… Вы простите меня, Александр, – сказала Настя немного виновато. – Звонить вам среди ночи было наверное не лучшей идеей… Ксения рассказывала, как вы помогли ей, и у меня просто не появилось других мыслей, как попросить вас о помощи. Простите, ради бога. Я найду ей самых лучших специалистов и буду рядом с ней все время, которое только возможно. Интересно, в каком это смысле – звонить среди ночи? Я в недоумении принялась соображать, что бы это значило, но Александр своими словами сам развеял мои сомнения: – Ничего страшного, Настя. Я не так далеко отсюда живу. Надеюсь, удалось вас немного успокоить. Да и бригада скорой помощи приехала очень оперативно. Все наладится, нужно лишь набраться терпения. Это что же получается? Я у себя дома нахожусь сейчас?.. Ну дела... – Мне неловко вас задерживать, – сказала Настя. – Вы на машине? Или может быть я вызову для вас такси? – Не волнуйтесь об этом, я на машине. Вы записали мой телефон на всякий случай? – Я возьму его в Ксюшином списке номеров… Как вы думаете, долго она еще проспит? – Трудно сказать. Но даже если скоро проснется, то должна чувствовать себя уже значительно спокойнее. Вы главное не забудьте завтра купить ей препараты, которые выписал врач. Это легкое успокоительное, иного пока не требуется. Обо всем остальном лучше консультироваться уже со специалистом. – Конечно, обязательно. Спасибо вам, Александр… Идемте, я провожу вас. Кровать, на которой я, по-видимому, лежала, слегка качнулась. Наверное, Настя сидела на ее краю и сейчас поднялась. Я услышала, как они вдвоем выходят из спальни, после чего дверь с тихим щелчком закрылась. Они вроде бы продолжали о чем-то еще говорить в коридоре, но слов я уже разобрать не могла. Какое-то время я лежала, прислушиваясь к своим ощущениям, чувствуя, как постепенно возвращается контроль над моим телом. Я шевельнула пальцами, нащупав мягкое одеяло, а затем попыталась приоткрыть глаза. Почти без особого труда мне удалось это сделать, и я увидела, что действительно нахожусь дома, в своей спальне и лежу в собственной кровати, заботливо укрытая одеялом. Комната было освещена лишь ночником и торшером, и я, приподнявшись, убедилась, что была в комнате совсем одна. Разговор, услышанный мной, все еще звучал в моей голове отдельными фразами и оптимизма совсем не вселял. У меня совсем поехала крыша?.. Бедная Настя! Что она переживает из-за меня! Вот черт… Откуда-то из коридора донесся звук закрываемой входной двери, а затем негромкие шаги. Спустя полминуты в спальню вошла Настя. Снимая на ходу халат, она вдруг заметила, что я сижу на постели и наблюдаю за ней. Приостановившись, Настя улыбнулась мне какой-то немного вымученной улыбкой и спросила: – Как ты, девочка моя?.. Тряхнув головой, я постаралась прогнать остатки туманной пелены перед глазами и тихо произнесла: – Не знаю… Вроде бы в порядке. Что произошло?.. Я подняла на нее виноватый взгляд, и Настя поспешила подойти поближе и сесть рядом со мной, с нежностью положив ладони на мои плечи. – Тебе приснился страшный сон, малышка, – сказала она. – Теперь все хорошо. Постарайся поспать еще немного. – Сон, после которого ты вызвала мне скорую?.. – я поглядела на нее вопросительно, но она отвела глаза. – Ты очень устала, Ксюша, – проговорила Настя, чуть сжимая мои плечи. – Устала и слишком много нервничала… Все будет хорошо, мы справимся. Я буду рядом, не бойся. По напряженному выражению ее лица я поняла, что говорить о случившемся ей нелегко. – Кто здесь еще был? – я постаралась немного перевести тему. – Твой знакомый доктор. Я даже ему позвонила… Неловко получилось. – Из больницы никаких вестей? – спросила я. – Нет, все пока без изменений… Мы немного помолчали. Затем я придвинулась к Насте поближе и обняла ее, чувствуя, как она с готовностью прижимает меня к себе в ответ. – Ты прости меня пожалуйста, – проговорила я, с трудом подбирая слова. – Прости, что все так… Мне очень жаль… Не хотела я тебя расстраивать. Настя обняла меня еще крепче, и я почувствовала, как она слегка качнула головой. – Перестань, Ксюшка… Еще совести хватает такое говорить! Притихни лучше… Я положила голову на ее плечо и закрыла глаза. Она права, слова сейчас ни к чему. Нужно как-то искать силы и держаться. Господи, только откуда же взять эти силы?!