Я немного приподнялась и приоткрыла глаза, чтобы взглянуть ей в лицо.
- Мои поступки были безрассудными… – чуть слышно прошептала я. – Мне очень жаль, что заставила тебя нервничать и переживать… Я очень, очень сожалею об этом…
Настя улыбнулась краешком губ.
- Я верю тебе, моя милая, – сказала она, сжав мое плечо своими теплыми пальцами. – Но одного лишь сожаления недостаточно, – и она покачала головой, давая мне понять, что искупление вины не будет легким.
Взволнованно глотнув, я приподнялась чуть выше, прижимаясь при этом к Насте еще крепче.
- Долго я надеялась, что ты сама возьмешься за ум, – продолжала она, снова с нежностью гладя мое лицо и волосы, от чего я готова была замурлыкать, как кошка. – Но нет, увы! – Настя с театральной горечью вздохнула, закатила глаза и пожала плечами. – Ты совсем не бережешь себя, Ксюша. А потерять тебя я совсем не хочу. Ты самое ценное, что есть у меня в этой жизни.
Последнюю фразу она произнесла очень тихо, глядя мне в глаза. Ее взгляд не был сейчас строгим, а голос был нежным и заботливым, но я прекрасно чувствовала, что она придает самое серьезное значение произносимым сейчас словам.
На моих глазах вновь выступили слезы, и я уже приоткрыла было рот, намереваясь выразить в каких-нибудь самых искренних словах свое раскаяние, но Настя поднесла указательный палец к моим губам в знак того, что все это лишнее.
- Ты ведь так и не передала мне права оказывать решающее влияние на твою жизнь, – произнесла она, помолчав, – о чем говорят некоторые твои безумные поступки. И я не в праве принимать за тебя ключевые решения или направлять твои действия в то или иное русло… Быть может ты не настолько доверяешь мне и считаешь, что я не справлюсь с таким управлением, в стремлении оберегать тебя и сделать твою жизнь лучше.
Я протестующе шевельнулась и бросила на нее не лишенный укора взгляд, который сейчас был совсем, наверное, неуместен, но Настя сделала быстрый жест, чтобы успокоить меня и дать понять, что она не закончила. Мне пришлось подавить свои горькие эмоции, вернее приложить усилия, чтобы они никак не вырвались наружу.
Убедившись, что я справилась с собой, Настя продолжила:
- Ты доверяешь мне, я знаю и ценю это, Ксения. Но в то же время я чувствую твою нерешительность и боязнь получить жесткие ограничения в жизни. Смею заверить, этого не будет. Я не желаю видеть безвольную куклу и люблю тебя именно такой, какая ты есть. Но мне хочется оберегать тебя. И в частности от тебя же самой, потому что временами ты становишься просто взрывоопасной.
Снова положив голову на ее колени, я прижалась к ней всем телом, подавляя дрожь и спазмы в груди. Она была права, мне пора было задуматься о том, что время излишних рисков и безрассудства давно уже подошло к концу.
- Я не могу тебе запретить, зная как ты любишь скорость и адреналин, – сказала Настя, – но я не хочу, чтобы ты участвовала в уличных гонках и подвергала себя такой опасности. Мне хочется верить, что ты наконец прислушаешься и поймешь мое беспокойство. Если ты хотела кому-то что-то доказать, то тебе и так давно это удалось. Ты умеешь обуздать свой страх на дороге, так найди в себе силы побороть свою склонность к неоправданному риску ради тех, кто тебя любит. Это все, что я хотела сказать, Ксения.
Ее воспитательные меры, включая физическое воздействие, возымели колоссальный эффект. Я не могла не проникнуться этими ее словами, и слезы неудержимо покатились по моим щекам, в то время как на губах была горькая, но счастливая и облегченная улыбка.
- Не нужно плакать, Ксюша, – проговорила Настя, с нежностью стирая с моих щек соленые ручейки, подкрашенные размывшейся тушью. – Просто дай мне чуточку уверенности, чтобы я могла быть хоть немного спокойнее за тебя.
Я приподняла голову и чуть отодвинулась, опасаясь перепачкать слезами Настино светло-серое платье, но она не позволила мне отстраниться далеко.
- Подобного больше никогда не повторится, – собравшись с силами, но не без дрожи и всхлипов, проговорила я, посмотрев Насте в глаза. – Обещаю тебе, любое хоть сколько-нибудь значимое решение, я буду принимать только с твоим согласием. Ты права, Насть, я совсем теряю голову иногда… Пожалуй, по улицам я свое уже откатала. Дело кончилось в полиции, и больше мне такого совсем не хочется.
Настя одобрительно улыбнулась, даже и не пытаясь искать хоть какую-нибудь фальшь или лукавство в моих глазах. Взгляд мой сейчас был самым искренним и преданным на свете!
- Можно ли тебе верить? – спросила она, чуть прищурившись.
Это конечно было нарочно. Я видела, что Настя верит мне, но ей, по-видимому, очень хотелось услышать еще что-нибудь обнадеживающее.
- Да! И я очень хотела бы, чтобы ты верила, – отозвалась я, несколько раз кивнув. – Я сделаю все, чтобы научиться думать об осторожности и оценивать ситуации, прежде чем в них ввязываться. С твоей помощью и под твоим контролем это должно получиться…
- Хорошо, – улыбнулась Настя и взяла со столика меленький ключ. – Дай мне свои руки.
Приподнявшись и встав на колени, я вытянула руки перед собой, и Настя сняла наручники с моих запястий. Я даже как-то пожалела об этом, подумав что было бы достаточно всего лишь ослабить их немного.
Отложив на стеклянный стол звякнувшие браслеты, она поднесла мои руки к своим губам и с нежностью поцеловала покрасневшие следы, оставшиеся на моей коже. При этом она посмотрела мне в глаза и, слегка нахмурившись, произнесла:
- Нам нужно закрепить воспитательные меры, не так ли? Или ты не согласна со мной? – Настя вопросительно приподняла бровь и склонила голову на бок.
Это означало, что наиболее тяжелая форма наказаний подошла к концу. Настя придумает еще много всего в своем стиле, но уже без малейшего раздражения или негодования по поводу недавних событий.
- Согласна полностью… – произнесла я, покорно склонив голову.
- Превосходно, моя дорогая, – Настя выпрямила спину, села ровнее и голос ее сразу изменился. В нем появились те самые не резкие, но строгие нотки, от которых у меня обычно начинала кружиться голова, а между ног невольно становилось горячо. – В таком случае считай, что ты под домашним арестом сразу, как вернемся домой.
Я безмолвно и согласно кивнула, не смея поднять головы или даже взгляда.
- И еще кое-что, – сказала Настя, протянув руку к моему подбородку и заставляя меня взглянуть ей в глаза. – В наказание ты не сядешь за руль целый месяц. На работу будешь ездить исключительно на такси, ну а в случае примерного поведения, я изредка буду отвозить тебя сама. Это понятно?
Настя поглядела на меня, с интересом ожидая моей реакции, но я лишь снова тихонечко кивнула головой. Настя улыбнулась.
- Да, кстати, – будто вспомнив что-то, заметила она. – Так как пребывание за решеткой для тебя теперь не является чем-то из ряда вон, я подумываю над небольшим усовершенствованием нашей славной комнаты боли и переоборудованием одного из ее углов. Понимаешь, о чем я?
Опустив глаза, я едва слышно пробормотала:
- Если ты захочешь видеть меня в клетке, я ни сколько не стану возражать против этого.
Мне стоило немалых трудов, чтобы сдерживать всю бурю эмоций, усиливающуюся во мне, словно тропический ураган. Но я сумела подавить в себе желание выразить сейчас какую-нибудь бесконтрольную страсть! Это сломало бы весь образ виноватой девочки, всерьез раскаивающейся в своих проступках.
- Ты просто прелестна! – Настя не скрывала своего восхищения. – Иди ко мне, малышка. Я только проверю почту, и мы с тобой отправимся спать.
Я с благодарностью прижалась к ней, не поднимаясь при этом с пола, и ее нежные прикосновения снова подарили мне множество завораживающей и трепетной ласки.
Свободной рукой Настя развернула к себе ноутбук, и ее пальцы легли на трекпад. Некоторое время она действительно просматривала список входящих писем, а затем бегло пролистала ленту новостей.
Поглощенная приятными ощущениями от того, как она поглаживала мою шею, плечи и волосы, я не слишком присматривалась к тому, что мелькало на экране. Но вдруг приятные ощущения прекратились, и я почувствовала, что Настя немного напряглась.
