- Стоп! Замри!

Я и так от неожиданности сразу же замерла, даже не успев повернуться, и вопросительно, с некоторой опаской, посмотрела ей в глаза.

- Сейчас ты выслушаешь меня, Ксения, – сказала Настя после непродолжительного молчания, во время которого она с таинственным и очень притягательным блеском в глазах рассматривала меня. – Говорить я тебе запрещаю. Меня порядком достала твоя наглая болтовня, которая, к тому же, содержала угрозы в мой адрес. Ты ведь понимаешь, о чем я? Кивни, если поняла!

Я послушно кивнула и опустила глаза. Меня очень сильно заводил этот ее повелительный тон, а строгий взгляд сейчас удерживал на месте лучше любой формы фиксации… В этот момент я уже окончательно передумала произносить хоть малейшие дерзости и выражать хоть сколько-нибудь значимое недовольство ее недавними поступками. Не хочу… Просто не хочу!

К тому же я догадывалась о ее чувствах после всех переживаний, которые так внезапно стали мне известны. Каждой клеточкой своего тела и каждой частичкой своей души я сейчас отчетливо понимала, что должна более чем когда-либо чувственно и ясно показать ей свою преданность и покорность, дать понять, что она для меня именно такая, какой я узнала ее с самых первых дней нашего знакомства. И что именно такой я ее люблю, и буду как и раньше отдавать ей себя целиком, без остатка.

- Итак, – произнесла Настя, беря в руки стек. – Самое главное –разговаривать сегодня ты будешь только с моего разрешения. Это ясно?

Я снова кивнула.

- Хорошо, хотя для тебя, дерзкой болтушки, это наверное и непросто! Но тем лучше!

Небольшая и плоская кожаная полоска на кончике стека, повинуясь движению Настиной руки, уже скользнула по моим ногам, миновала колени и сейчас легонько поглаживала мои бедра.

- А теперь задача посложнее, – сказала Настя и, коротко размахнувшись, довольно сильно хлестнула наискосок по моим ничем незащищенным бедрам.

Вскрикнув от боли, я вздрогнула, едва не выпустив из рук поднос, который удерживала на уровне живота, что длилось уже долго и руки уже начинали уставать… Застонав, я зажмурилась на несколько мгновений, пережидая острую волну боли, порожденной ударом. Оттого, что я задрожала, что-то зазвенело на подносе, а бутылка с шампанским угрожающе наклонилась в своем наполненном льдом ведерке.

Когда я приоткрыла глаза, Настя уже выжидающе смотрела на меня.

- Это сейчас был твой последний крик, Ксюша, – произнесла она негромко, и глаза ее будто бы загорелись, отразив желтоватый свет ночника, когда она откинула назад волосы. – Больше ты кричать не будешь. Мне не интересно затыкать тебе рот! Я хочу, чтобы ты терпела…

На всякий случай поплотнее сжав губы, я все же кивнула, с трудом представляя, как я смогу выполнить такое условие, если она вновь начнет бить меня стеком! А ведь она будет! Для этого она ставит это условие!.. Это пугало меня… И возбуждало. Сердце, как я ни старалась оставаться тихой и спокойной, уже неумолимо разгонялось в частоте своих ударов.

- Раздвинь ноги, – приказала она. – Немного, на ширину плеч…

Я послушно исполнила это приказание и по ее взгляду поняла, что она поглядела на шнурочек от шариков, торчавший у меня между ног. О, мои руки с этим подносом уже чуть подрагивают… Долго это еще будет продолжаться? Силы не бесконечны!

- Умничка. Стой так и не смей шевелиться.

Настя отнюдь не торопилась, наслаждаясь каждым мгновением и с удовольствием наблюдая за моим взглядом, который уже понемножку наполнялся безмолвной мольбой.

- Послушай меня очень внимательно, дорогая, – медленно произнесла Настя, сместившись на кровати чуть в сторону и начав дразнящими движениями водить стеком по внутренней части моих бедер. – Я понимаю, что не стонать ты не сможешь, и потому разрешаю тебе это… Но если ты подашь голос, если закричишь или, что самое ужасное, уронишь все это на нашу постель и, как следствие, на меня, – она поглядела на поднос в моих руках, – то я тебе не завидую, Ксюша… Тебе будет очень больно, и я сделаю все, чтобы в понедельник на своей новой работе твоя попка не смогла познакомиться ни с одним креслом или стулом. А уж как ты туда поедешь, я вообще не знаю… Разве что на автобусе, стоя в салоне.

У моей безжалостной Хозяйки возбужденно расширились зрачки и даже губы приоткрылись, когда она увидела, как я вздрогнула всем телом и задышала учащенно, отчего моя грудь стала слишком сексуально приподниматься при каждом вдохе… И я поняла, что пропала, потому что Насте понравился произведенный эффект.

Она будет мучить меня, пока я не сдамся и во весь голос не взмолюсь о пощаде?! Насколько меня хватит? Я заведомо проиграю? Она уже знает это? Вот черт, я что-то похоже не слишком готова к такому экшену…

– Но и это еще не все, – продолжала она с улыбкой. – Если не выдержишь... Если ты не справишься, я закую тебя в пояс верности, которого ты всегда так боялась, и оставлю в нем на пару-тройку дней. Я не шучу. Давно хочу попробовать на тебе эту штуку… Понятно? Вот теперь уже и губы мои дрогнули, и задышала я еще чаще, втягивая в себя носом побольше воздуха, которого мне вдруг стало не хватать. Отчаянный страх и безумное сексуальное возбуждение… Этот коктейль одурманил меня уже настолько, что я стала плохо понимать происходящее. Для меня существовал сейчас лишь Настин голос, подавляющий мою волю, и ее взгляд, который будто бы оказывал какое-то гипнотическое действие. Руки… Как же они устали… Но я не должна думать об этом! Если сконцентрируюсь на этой усталости, тогда точно не выдержу, и она поглотит меня… – Ты поняла меня или нет?! – резко спросила Настя, видя мое колебание, и усилила эффект, ощутимо шлепнув меня кончиком плетки прямо между ног. И хотя удар был не слишком сильным, разгоряченное, возбужденное, самое нежное местечко откликнулось резкой болью! Стиснув челюсти и плотно сомкнув губы, я зажмурилась и тихонько застонала, сумев сдержать крик, который едва не вырвался из моих уст. Медлить больше не следовало. Я торопливо кивнула несколько раз, не поднимая век. Тогда Настя встала, обошла меня сзади, и я вскоре услышала ее шепот над своим левым ухом: – Еще не поздно отказаться и прекратить все это… Ведь потом тебе самой не захочется останавливаться. Как любезно с ее стороны напомнить об этой возможности!.. Она будто маленький дьяволенок, сидящий на плече и нашептывающий соблазнительный выход из ситуации – проявить слабость, сжаться в маленький дрожащий комочек, которого не смогут не пожалеть и не приласкать… И в тоже время своим голосом она заманивает меня в логово темных страстей, из которого нет пути обратно… Но я слишком любопытна, чтобы остановиться на пороге! Я помотала головой в знак отрицания, желая показать, что хочу продолжать и идти до конца… И тогда Настя отступила на шаг. Я почувствовала это движение за спиной. А сразу после него стек со свистом рассек воздух и опустился за мою задницу… Сильно, резко, хлестко и очень больно! Стиснув челюсти и зажмурившись еще сильнее, я застонала сквозь зубы, понимая, что это всего лишь начало. И через пару секунд меня снова обожгло, казалось, еще сильнее прежнего! Не знаю, как я сумела устоять, не сдвинувшись с места ни на сантиметр… Мои и без того уставшие, ноющие руки едва могли держать чертов поднос со всем, что на нем находилось! Правда с каждым новым ударом я все меньше уделяла внимания этой усталости, но от этого она никуда не делась, и я опасалась в какой-нибудь момент выронить все из рук. Исхлестанная попка горела нестерпимой болью, из под моих век уже выступили первые слезы и побежали по щекам, но я не смела позволить себе закричать. Хотя очень и очень хотелось… Лишь жалобные, тихие стоны вырывались из моей груди, и я не в силах была их подавить. А Настя все еще не считала нужным прекратить это! Колени предательски дрожали, руки едва не отваливались, но я терпела из последних сил. Возбуждение отступило, да и все мысли куда-то исчезли, и я полностью растворилась в этой боли – резкой и безжалостной, но все же притягательной… Пусть это было каким-то безумием, но я хотела, чтобы Настя причинила мне эту боль! Ярчайший контраст жестокой экзекуции с ее заботой обо мне всегда сводил меня с ума! Никто этого никогда не увидит, ни у кого не найдется повода назвать меня сумасшедшей… Да и не все ли равно? Одно лишь меня волнует сейчас – я должна выдержать! Звенящая тишина охватила меня внезапно, когда я вдруг не почувствовала нового удара. Я несмело подняла веки наполовину. Настя появилась передо мной, отбросила в сторону стек и, приблизившись, посмотрела в мои глаза, полные слез. Она приняла из моих рук злосчастный поднос, и я мгновенно почувствовала себя легкой, словно пушинка! Мои губы задрожали, и рыдания едва не сорвались с них, но я продолжала стоять так, как мне было приказано. Лишь только осмелилась опустить вниз совершенно обессилившие руки. Настя поставила поднос на прикроватную тумбочку и вернулась ко мне. Глаза ее были спокойными, губы – плотно сжаты. Но во взгляде все же просматривалось удовлетворение моей выдержкой, и это придало мне немного сил. – Ну что, тебе больно? – спросила она, взявшись пальцами за мой подбородок и заставляя чуть приподнять голову. – Невыносимо, не так ли? Опасаясь разомкнуть губы, я принялась представлять, что они плотно заклеены скотчем, и что я не смогу их разомкнуть при всем желании. Немножко помогло. Я нашла в себе силы в очередной раз отрицательно помотать головой, в то время как у самой задница горела с такой силой, что мне страшно было представлять красные полосы на нежной коже! Глаза щипало от слез, уничтоживших, вероятно, весь мой тщательный вечерний мэйк, кровь стучала в висках, а Настин голос слышался сквозь какой-то гулкий монотонный звон в ушах. Я часто и неровно дышала, и нормализовать дыхание не получалось никак. Наверное от того, что я понимала – это далеко не все мучения, через которые мне предстояло пройти. – Неужели ты будешь все это терпеть?! – воскликнула Настя с легкой иронией в голосе. По прежнему не размыкая дрожащих губ, я кивнула. Без колебания… Ну почти без колебания. И тогда она снова обошла меня и, схватив мою многострадальную попку обеими руками, впилась в горящую кожу своими острыми ногтями. Я едва не взвыла от боли! Мои глаза округлились, и я поспешила зажать себе рот, чтобы не заорать! Господи, она безжалостна сегодня… Совершенно, абсолютно безжалостна! Настя отступила назад и произнесла негромко, немного даже зловеще: – Опустись на колени. Послушно исполнив приказание, я встала на колени на мягком и пушистом коврике, расстеленном перед кроватью. Настя, немного полюбовавшись, подошла поближе и ухватилась за мои волосы. – Сюда, ближе к краю… – она заставила меня сместиться поближе к бортику кровати. – Хорошо, а теперь – руки назад! Исполняя очередное приказание, я завела руки за спину, и Настя, взяв с кровати наручники, ловко и привычно защелкнула их на моих запястьях. Пошевелив скованными руками, я ощутила, насколько туго она застегнула браслеты и почувствовала себя совсем уже беспомощной. А Настя тем временем уже потянулась за маленькими зажимами, соединенными цепочкой, и меня передернуло, будто они уже стиснули мои соски… Уже рефлекс выработался! Ну и сам эффект не заставил себя ждать – Настя нацепила один из зажимов мне на левую грудь, и я снова, как могла тихо, застонала от сильной и резкой боли! Заставив меня еще приблизиться к бортику кровати, Настя продела через него цепочку и лишь только после этого нацепила мне второй зажим. Я оказалась прикованной к кровати таким нелепым и ужасно болезненным способом! Замерев, я снова вся сжалась, преодолевая в себе желание громко застонать или закричать! И это было невыносимо! Рот я зажать себе уже не могла, а сил и терпения оставалось не так много, как мне хотелось бы… О, что же сегодня происходит! Ведь если бы я могла кричать, мне стало бы легче! Намного легче! Раньше Настя никогда не запрещала мне этого! Даже сжать зубами резиновый шарик было бы сейчас для меня величайшим облегчением… Но я получила приказ – молчать… И молчала! Насколько это было возможно. От всех этих усилий над собой, от нестерпимых болезненных ощущений слезы снова побежали по моим щекам. Их было не сдержать. Хотя бы плакать мне было можно. Только тихо. Очень и очень тихо. Кровь немного отлила от горящих сосков, и боль немного унялась. Я замерла, едва дыша и подавшись вперед, прогнув спину и боясь пошевелиться, потому что от каждого движения боль немедленно возникала снова. – Раздвинь ноги, – велела Настя после совсем коротенькой передышки. – Бедра разведи, ну! Я с тихим стоном повиновалась, морщась от очередной болевой волны, и сделала, как она хотела, при этом немного приподнявшись и оттопырив попку. Если Настя сейчас снова начнет пороть меня, то тогда мне точно конец… Вернее я попросту не смогу не закричать! У меня болит уже все мое маленькое и несчастное тело! Я уже не смогу терпеть! Но Настя не взялась за стек. Она присела позади меня, нежно погладила мою спину и руки, отчего я все же шевельнулась, и зажимы на сосках вновь причинили мне боль. Настя подождала, дав мне немного успокоиться, а затем снова коснулась меня своими пальчиками, но уже между ног. Я напряглась, изо всех сил стараясь не шевелиться, но вскоре поняла, что все напрасно… Настины поглаживая плавно перешли в уверенную, даже слегка настойчивую ласку, от которой я одновременно и разомлела, и стала страдать еще больше. Головокружительный коктейль из сладкого и желанного удовольствия, нестерпимой боли, стыдливого смущения и полной беспомощности полностью поглотил мой разум. Ничего я больше не видела и не слышала. Меня вообще не было! Я вся растворилась в Настиной воле, в ее власти надо мной, в тех страданиях, с помощью которых она желала испытать мою покорность и в том наслаждении, которое она могла подарить мне… Лишь ей одной под силу было так влиять на меня, что я забывала обо всем на свете, отключалась полностью! И я готова была боготворить ее за такой контроль над собой! Настя вдруг ухватилась пальчиками за шнурок от шариков и начала аккуратно их вынимать из меня. Я с готовностью расслабилась, не препятствуя этому, но Настя, почти вытащив один из шариков, остановилась и снова принялась вводить его в меня. Это было уже невыносимо, но все, что я могла сделать – это напрячь мышцы и попытаться воспрепятствовать Настиным действиям. Но она с легкостью преодолела мое слабое сопротивление… Затем все повторилось, медленно, неумолимо, и продолжалось до тех пор, пока я уже совсем не перестала различать боль и наслаждение. Они будто слились воедино… Мне трудно было представить, сколько все это продолжалось. Думать о времени не имело никакого смысла – времени просто не существовало. Настя ласкала меня, почти трахала этими самыми шариками, проникая в меня одновременно и пальчиками. Ласкала и одновременно причиняла боль, потому как совсем не шевелиться я не могла. В какой-то момент она вдруг приостановилась, и я услышала ее негромкий голос: – Отчаяние и наслаждение в каждом твоем стоне, Ксюша… Ты еще в сознании, моя девочка?.. Ответь! Сейчас ты можешь не молчать! Получив это разрешение, я разомкнула губы, но в тот самый момент, когда я собиралась ответить, Настя не резким, но очень стремительным движением вытащила из меня шарики… Мои бедра были разведены, да и возбуждена я была настолько, что выскочили они почти без сопротивления, но это было настолько неожиданно, настолько ощутимо и сильно, что я вздрогнула и вскинулась! Цепочка натянулась, зажимы причинили мне адски резкую боль, оттягивая соски и стискивая их, казалось, еще сильнее, а затем почти сразу соскочили… С отчаянным криком, быстро перешедшим в судорожные рыдания, я повалилась на бок, дрожа всем телом в безумном по силе оргазме. Наверное, не смотря на мягкий коврик, я все равно больно ушиблась бы плечом и головой, не подхвати меня заботливые Настины руки. Она осторожно уложила мое трепещущее тело, шепча что-то успокоительное мне на ушко, но разобрать я ничего не смогла – в кружащейся голове что-то гудело, кровь мощными толчками пульсировала в висках, повинуясь дикому ритму обезумевшего сердца. – Тихо, тихо, Ксюшенька, – услышала я наконец нежный голос моей прекрасной мучительницы. – Успокойся… Все хорошо… Она гладила мою спину и руки, а затем я ощутила, как она нежно поцеловала меня в щечку. Тогда я открыла глаза и, вынужденная моргнуть несколько раз, чтобы избавиться от мешавших мне слез, повернула голову и поискала ее взгляд. Он был таким же нежным и теплым, как и ее прикосновения. – Я не справилась, да? – пробормотала я, сдерживая рыдания. – Не смогла? Я ведь кричала… Не могла не закричать… – Именно потому я и разрешила тебе это, – улыбнулась она в ответ. – Ты справилась, Ксюша. В моей памяти всплыли ее слова перед тем, как яркая вспышка боли и удовольствия затмила мое сознание. Она ведь и правда разрешила… Она прекрасно знала, что этого мне уже не выдержать, и не стала обрекать меня на безнадежность. – Спасибо, моя Госпожа… – тихо прошептала я и снова бессильно уронила голову. Все тело ныло, а соски и исхлестанная попка горели просто нестерпимо! Хотелось плакать и стонать, но сладкая истома после сильной разрядки не позволяла концентрироваться только лишь на боли. Настя взяла меня за плечи и помогла приподняться. С ее помощью я кое-как уселась, поджав под себя ноги, отчего задница заболела еще сильнее… Я поморщилась, но сумела не застонать. Через минуту я была уже свободна от наручников. Настя бросила браслеты и ключи на пол, поднялась на ноги и, взяв бутылку из ведерка, и наполовину наполнила бокал. Затем она присела на край кровати прямо передо мной. – Часто после подобных сцен ты произносила что-нибудь жалостливое, либо дерзкое, – сказала Настя, сделав глоток вина. – Неужели сегодня я ничего такого не услышу? – Не услышите, Госпожа, – отозвалась я, потирая запястья и несмело поглядев на нее снизу вверх. – Это мгновенно все испортило бы. Настя в задумчивости посмотрела на меня и сказала: – Я до сих пор не могу понять, кто ты на самом деле. Ты временами жаждешь силы над собой, не можешь жить без того, чтобы тебя не укрощали… А потом отдаешься безропотно и идешь в этом образе до конца… Кто ты, Ксения? В каждый период времени ты совершенно разная нижняя – классически покорная или бунтарка, способная бросить вызов… Ты борешься со своей сабмиссивностью или наоборот пытаешься достигнуть гармонии?.. Я хочу услышать твои собственные слова по этому поводу. Кто же ты?.. Смущенно опустив глаза, я немного помолчала и отозвалась тихим голосом: – Я ни с чем не борюсь… Я всего лишь такая, какая есть. Быть классически покорной – это скучно. И не только для меня, я полагаю… Но это ведь все внешне… Лишь раз я по-настоящему пошла против твоей воли. Лишь один раз… И жалею об этом. Ведь душой и сердцем я покорна тебе всегда и во всем, насколько это вообще возможно! Ты владеешь моим разумом и чувствами, только ты способна вызвать настоящие эмоции, только ради тебя я готова на все, ради тебя я готова сиять… И сиять не однообразно, а преломлять свет тысячами и тысячами граней! Только лишь для тебя… Я верна тебе и честна с тобой, и ты – это самое лучшее, что могло случиться со мной в этой жизни! Мое поведение, мои мысли… Может все это и не укладывается в какие-либо рамки или правила, но я не могу жить в рамках. И ты, как мне кажется, тоже не можешь... Я разочаровала тебя? Или твое терпение подходит к концу?.. Если так, то мне нужно лишь одно твое слово. Всего одно. Я изменюсь, я стану такой, какой ты захочешь меня видеть… Поверь, я сумею! Ведь это не для кого бы то ни было, а для тебя, Анастасия! Пока я говорила, она не шевельнулась и, не отрываясь смотрела на меня. Когда я умолкла, Настя склонилась ко мне, ухватилась пальцем за кольцо моего ошейника и притянула к себе поближе. Взгляд ее был немного строгим, нахмуренным, но недовольства или какого-либо разочарования в нем заметно не было. – Я скажу тебе даже несколько слов, – произнесла она, пристально глядя в мои глаза. – Я тебе запрещаю! Слышишь ты это?.. Запрещаю менять себя! В ее голосе зазвучал металл, когда она отчеканила эти слова, и я даже вздрогнула. – Ты бесконечно дорога мне именно такой, какая ты есть, – продолжала она уже намного спокойнее. – Ты сама пришла ко всему этому, и твоя необычная, многосторонняя сущность нравится мне! Я не желаю, чтобы было иначе! В главном ты и так все делаешь правильно… А остальное – это твой стиль, Ксения! Неповторимый, очаровательный, прекрасный стиль. И ты будешь его держаться и впредь... Слышишь? Обещай мне это! – Я обещаю! – с готовностью сказала я, в то время как на моих глазах уже снова проступили слезы. Глупые наверное на этот раз, но все же. Придвинувшись к ней поближе, я прижалась к ее ногам, а она отпустила ошейник и погладила мои волосы. – Обещаю… – повторила я, закрывая глаза. – Быть твоей – это настоящее счастье! И я иногда сомневаюсь, что достойна его… – Хватит плакать, Ксю! – отозвалась она, заметив, что я снова прячу лицо. – Перестань, моя милая девочка… – Прости меня, – всхлипнула я, вытирая слезы. – Прости, я сейчас успокоюсь… На своих руках я обнаружила следы потекшей туши и подводки и покачала головой. Господи, на что же сейчас похожа?.. Подняв голову и посмотрев на Настю с очень жалким видом, я спросила: – Я очень страшная, да?.. – Лучше сказать – эффектная, – ответила она, подмигнув мне. – Очень сексуально, учитывая горящие соски и выпоротую задницу! Смутившись, я отвела глаза, но улыбки сдержать не сумела. – Мы слишком много разговариваем, Ксения, – произнесла Настя. – Потом приведешь себя в порядок! Оставь все как есть… Теперь, пожалуй, настала очередь взбитых сливок. – Вкус и запах тела моей Хозяйки слишком прекрасны, чтобы примешивать к ним взбитые сливки… – скромно заметила я. – Но ведь и взбитые сливки ты любишь, правда? – Люблю… – Вот и хорошо, – Настя усмехнулась. – Разве я говорила, что ты будешь слизывать их с меня? Она привстала, взяла вазочку с клубникой и высыпала ягоды прямо на поднос. – Возьми! – Настя протянула вазочку мне, а затем взялась за баллончик со сливками. Усевшись обратно и положив ногу на ногу, она наполнила вазочку в моих руках взбитыми сливками и облизнула носик баллончика. – Чего ты ждешь? – спросила Настя, видя что я, ничего не понимающая, так и осталась сидеть с вазочкой в руках. – Хочешь, чтобы они опустились? Ставь на пол и ешь! У меня приоткрылся рот от изумления, но сказать я так ничего и не смогла. А Настю, как всегда, позабавил мой глупый вид. – Ксения, почему тупим? – произнесла она, покачав головой. – Мне тебя самой на четвереньки поставить?! Немного отодвинувшись назад, я поставила вазочку на пол, но опуститься к ней все еще не решалась. – Давай, киска! – сказала Настя. – Сливки тебе в награду за хорошее поведение… И чтобы мисочка чистой была! Слышишь?.. Начинай! – она сделала еще глоток вина, взяла с подноса одну из ягод и с интересом посмотрела на меня. Подавляя в себе жалобный стон, я опустилась на четвереньки и пробормотала, опасливо косясь на дверь: – Можно ее хотя бы закрыть?.. Если прибежит Мальвинка, я умру от стыда… Настя звонко рассмеялась: – Не умрешь! Тебе придется сразиться с ней за такое лакомство!.. Ох, я бы на вас посмотрела… Так что в твоих интересах съесть это все до ее появления! Давай малышка, не медли, я же жду твой язычок…