Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Долорес широко раскрыла глаза:

— Нет, не имела понятия. Вы предполагаете, что он имеет какое-то отношение к гибели Пэтти?

— Не непосредственное, — правдиво ответил я. — Но я убежден, что он знает гораздо больше, чем говорит. В этом клубе одиноких сердец есть что-то фальшивое, дутое, а поскольку Ровак является его совладельцем, он не может этого не знать.

— Лично я не могу представить никакой связи между бурлеск-клубом и клубом одиноких сердец, — пожала плечами Долорес. — А вы?

— Я тоже, именно по этой причине я с каждым днем все больше и больше утрачиваю способность соображать… Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Джордж Крокер?

— Нет, не могу припомнить. — Она покачала головой. — А он какое имеет отношение к этой истории?

— Этого я тоже не знаю… Что вам известно о Лумасе?

— Не более того, что я знала, когда вы впервые спросили меня о нем. Он работает у Ровака, следит за его катером, часто бывает в клубе… — Она грациозно пожала плечами. — Вот и все.

— Вы не знаете, был ли он когда-то актером?

— Если и был, я об этом ничего не слышала. Мне он страшно не нравится, я не в состоянии найти в нем ничего положительного. Страшный бабник, но это характерно для многих мужчин. Просто я инстинктивно чувствую, что под этой бронзовой мускулатурой скрывается сгусток отвратительно злобного насилия. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Он отсидел пару лет в Сан-Квентине за участие в групповом нападении, — сказал я. — Трудно предположить, что подобный тип способен отличить современный быстроходный катер от обычной ванны. Кстати, Ровак часто пользуется своим судном? Или оно просто стоит на приколе у пристани, украшая его владения?

— Он действительно использует катер, — без колебаний ответила Долорес. — Уходит на нем не реже раза в месяц далеко в море на несколько дней.

— Полагаю, нет ничего преступного в том, если Лумас является настоящим моряком, — рассудительно изрек я. — Пожалуй, мне следует снова сходить к Аркрайтам и начать все с самого начала… — Я устало поднялся с дивана. — Думаю, нам нужно выпить еще по стаканчику…

Возвращаясь назад с полными стаканами, я угрюмо думал, что тема моих расспросов не стала яснее, я как блуждал в темноте, так и блуждаю.

— Вам необходимо немного отвлечься, Эл Уилер, — деловито заявила Долорес. — Для разнообразия подумайте о чем-то другом. Как вы ладите с этой страстной красоткой, с которой вы приходили в клуб?

— С Шерри? Нормально. Кстати, она загорелась идеей стать стриптизеркой.

— О Боже! — ахнула Долорес. — Ей надо помочь.

— Немножко. Вообще-то у нее имеется вся необходимая материальная часть. Вчера вечером она здесь практиковала разные движения, еще немного — и из нее получится настоящая профессионалка.

— Необходим профессионал, чтобы обучить профессионала! — холодно заявила Долорес. — Я понимаю, что вы пришли в восторг, находясь рядом с ней в своей собственной квартире. Разумеется, вы вообще пускаете слюнки, наблюдая, как раздевается женщина возле вашего дивана.

— Ошибаетесь, — заявил я еще более ледяным голосом, нежели ее, — я случайно тоже профессионал, только в несколько иной сфере бизнеса, нежели вы. Так что я в состоянии отличить нечто стоящее от нестоящего.

— Разумеется! — коротко хохотнула она. — Два глаза, оба вылезают из орбит.

— Она весьма удачно имитировала все ваши приемы. — Я вздохнул и медленно покачал головой. — Причем это же было ее первое выступление, так сказать. Но по всей вероятности, все приемы у вас настолько отработаны, что стали практически автоматическими, верно?

— Автоматическими? — Она вскочила с кушетки, на которой так уютно свернулась. — Я сейчас покажу вам этот автоматизм! У вас есть музыка? Любая музыка?

Я подскочил к проигрывателю:

— Безразлично какая? Вас устроит увертюра к «Вильгельму Теллю»?

— Ставьте пластинку, — бросила она, — и пошире откройте глаза!

Я поставил пластинку, закурил сигарету и повернулся к Долорес. Впервые в жизни я почувствовал себя султаном, наблюдающим за своей одалиской.

Долорес сняла сандалии и аккуратно поставила их возле дивана, рассеянно расстегнула рубашку, внимательно прислушалась к звукам музыки. Затем рубашка полетела на диван, на нее бюстгальтер. Ловким неуловимым движением она освободилась от своих узких штанишек, перешагнула через них и двинулась к середине ковра.

Какое-то время она стояла неподвижно, сплетенные пальцы рук были высоко подняты над головой, верхний свет придавал шелковистый отблеск всем линиям ее потрясающего тела, на котором остались лишь крошечные шелковые трусики.

Неожиданно Долорес задвигалась с поистине вулканической энергией, ее тело поворачивалось и извивалось в фантастической симметрии движений и звуков музыки.

Позабытая сигарета давно погасла, зажатая между моими пальцами. Я был в полном смысле слова околдован. Глаза у нее были полузакрыты, на лице сохранялось отрешенное выражение, в то время как тело исполняло нечто немыслимое, невероятное и невозможное.

Это был танец практически без особых движений исполнительницы, гимн откровенному чувственному восторгу, горделивая демонстрация безукоризненно великолепного тела, контролируемого железной дисциплиной. Возможно, именно так танцевали в языческих храмах под жестокими, неуловимыми глазами их каменных идолов, когда мир был еще очень молод.

Но вот музыка закончилась, и потрясающее тело Долорес постепенно замерло, уподобилось мраморному изваянию. Руки медленно опустились, она покачала головой, как будто пробуждаясь от глубокого сна.

— Я могла бы после этого еще чего-нибудь выпить, Эл Уилер, — сказала она будничным тоном.

Я поднялся с места и на цыпочках отправился через комнату туда, где на столике стояло все необходимое. Когда я возвратился, Долорес снова лежала на диване, единственным признаком ее напряжения было учащенное дыхание.

Она забрала у меня ближайший стакан и осушила его залпом, вернула мне пустой и расправилась со вторым так же молниеносно, как с первым.

Я бросил пустые стаканы за спинку дивана, подражая старому русскому обычаю, почерпнутому из какого-то кинофильма.

— Ну и как теперь котируется ваша сексуальная куколка? — осведомилась Долорес неприятным голосом.

— Она действительно всего лишь любительница, — честно признал я. — Это же было потрясающе! Почему вы не демонстрируете это вместо своего обычного номера в клубе? Все попадают замертво.

— Разве вы не знаете старой пословицы о том, что нет смысла метать бисер перед свиньями? — небрежно бросила она. — Средний посетитель «Экстраваганцы» платит деньги, рассчитывая получить именно то, что ему там и преподносят.

— Очевидно, вы правы, — согласился я. — Хотите выпить еще? Или на этот раз просто принести сюда бутылку?

— Хватит пить, Эл, — вкрадчиво произнесла она, — мне бы хотелось еще немного поэзии, вроде того, что вы мне сказали сегодня утром. Помните?

— Помню. Комплименты вашей внешности. Вам этого хочется?

— Совершенно верно, — прошептала она.

Она схватила меня за руки и направила их так, чтобы они оказались под ее тяжелыми грудями, а ее длинные ногти впились в мои запястья.

— Знаете, Эл, мне хотелось бы задумать слово, а вы должны отгадать его и изобразить, как в шараде. О’кей?

— Ну что ж, ладно. Что я должен изобразить?

— Вы помните, как вы употребили такое хитрое словечко — «изнасилование»?

— Иными словами, вам хочется оказать мне сопротивление?

— Только совсем недолго, вы, трус! Я очень быстро устаю!

Это было враньем, во всяком случае, полуправдой. Действительно, сопротивлялась она совсем недолго, но сказки о том, что она скоро утомляется… Ох, братцы!

Глава 9

Вероятно, в каждой семье есть своя особая беда, о которой не любят говорить за пределами домашних четырех стен, и Уилеры — не исключение. Один из членов нашей семьи в каждом третьем поколении наследует проклятие Уилеров, и в нынешнем поколении это я. Тут нет ничего серьезного — просто возникает в самый неподходящий момент внезапная режущая боль в солнечном сплетении. Я испытал ее на следующее утро в ту самую минуту, когда переступил порог приемной в «Клубе счастья Аркрайта». Приступы с возрастом стали реже, и я надеюсь со временем вовсе избавиться от них — ведь просто смешно, что такой парень, как я, мучается из-за угрызений совести. Но я пришел именно в такое состояние, едва увидел приветливую улыбку на лице Шерри Рэнд.

20
{"b":"267852","o":1}