Олег разбудил Дика, и вместе они осторожно прошли дальше по следам в ту сторону, куда указывали углубления когтей. Следы кончались у крутого откоса — этот зверь мог подниматься и по скалам.

— Какой он? — спросил Олег шепотом.

— Ляжет на дом — раздавит, — сказал Дик. — Вот бы подстрелить.

— Надежды мало, даже с твоим арбалетом. Ты ему шкуру не пробьешь.

— Постараюсь.

— Где вы были? — спросила Марьяна, которая разжигала костер. — У Томаса температура упала. Хорошо, правда?

— Хорошо, — ответил Олег.

Они рассказали про следы, потому что Марьяна их все равно бы увидела. Но она не испугалась. Мало ли какие звери водятся вокруг! Далеко не все злые и опасные. Звери заняты своими делами.

— Садитесь, — предложила Марьяна, — позавтракаем.

Томас вылез из-под палатки. Он был бледен и слаб. В руке держал флягу. Садясь рядом с Олегом, отвинтил и отхлебнул.

— Надо согреться, — объяснил он хрипло. — Когда-то врачи прописывали слабым и больным кагор.

Марьяна достала свой мешок.

Из него выкатился гриб.

Мешок был разорван, изжеван. И пуст.

— А где грибы? — спросила Марьяна у Томаса. Как будто он должен был знать, где грибы.

Дик вскочил.

— Где лежал мешок?

— Я так устала, — сказала Марьяна. — Я думала, что положила под палатку, а он остался снаружи.

— Где эта скотина? — произнес Дик тихо.

— Ты с ума сошел? — закричала Марьяна. — Может, это не коза?

— А кто? Томас? Я? Мы что теперь жрать будем?

— У нас есть еще мясо.

— Покажи. Может, и его нет?

— Зачем коза будет есть мясо?

Дик был прав. От мяса осталось десятка два ломтиков.

— Я не шучу. — Дик подобрал со снега арбалет.

Коза будто сообразила, что ей грозит, резко отскочила за скалу.

— Ты не уйдешь, — бросил Дик.

— Погоди, — остановил его Олег. — Погоди, если нужно, успеешь. Всегда успеешь. Ведь Марьяна хочет разводить их, понимаешь, как это важно для поселка? Значит, у нас всегда будет мясо.

— Для поселка важно, чтобы мы не подохли, — сказал Дик. — Без нас коза в поселок не придет. Ей тоже жрать нечего. Она убежит.

— Нет, Дик, пожалуйста, — попросила Марьяна. — Ведь у козы будут маленькие, понимаешь?

— Тогда пошли назад, — решил Дик. — Кончился наш поход.

— Подожди, — вмешался Томас. — Пока еще решаю я. Если ты хочешь, я разрешаю тебе вернуться назад. Ты доберешься, я не сомневаюсь. Я пойду дальше. И те, кто захочет.

— Я пойду дальше, — отозвался Олег. — Мы не можем ждать еще три года, до следующего лета.

— Я тоже пойду дальше, — сказала Марьяна. — И Дик пойдет. Он не злой, не думайте. Он хочет, чтобы всем лучше.

— Не надо объяснять, — отрезал Дик. — Я все равно ее убью.

— На сегодня пища есть, — напомнила Марьяна.

— Было бы неплохо вернуться вместе с козой. Мы можем даже ее навьючить, — добавил Томас.

Он отхлебнул еще коньяка и поболтал флягой. По звуку было ясно, что огненной воды осталось совсем мало.

— Еще один день, — сказал Дик, — и возвращаться уже будет поздно. А тебя, Томас, это касается больше, чем остальных.

Марьяна засуетилась возле костра, спеша вскипятить воду. У нее еще остались сладкие корешки, горсти две.

Через два часа ходьбы Олег подумал, что прав все-таки был Дик. Они шли без тропинки, по снежной целине, путь вел вверх, к тому же приходилось обходить скалы, пробираться по расщелинам, пересекать ледники, воздух был резким, острым, и дыхание сбивалось. Олег привык к тому, что никогда не наешься досыта, но все-таки голодать не приходилось- в поселке всегда были какие-то запасы. А тут голод, бродивший по соседству, сразу обрушился на Олега, как только стало ясно, что впереди дни без еды. Олег поймал себя на том, что смотрит на козу с вожделением, надеется, что она упадет в расщелину, разобьется, и тогда не надо будет отказываться от своих слов- ну, найдем другую, твердил он беззвучно, найдем другую.

И, как бы подслушав его мысли, Томас сказал:

— Наше счастье, что мясо идет само. Нам бы его не дотащить.

— Стойте.

Это был голос Дика. Дик подошел к козе, неся в руке крепкую, сплетенную из водорослей веревку, накинул ее козе на шею. Коза покорно и тупо ждала, пока ее привяжут. Потом Дик протянул свободный конец веревки Марьяне.

— Веди. Я не хочу рисковать.

Днем они сделали привал. Долгий, потому что все выбились из сил, а Томас шел и покачивался так, что его хотелось поддерживать. Лицо его побагровело, глаза были полузакрыты, но он упрямо шел и шел вперед, к своему перевалу.

Часа через два после привала Томас забеспокоился.

— Погодите. Как бы не сбиться. Здесь должен быть лагерь. Я помню эту скалу.

Томас сел на камень, развернул трясущимися руками карту и стал водить по ней пальцем. Дику это ничего не говорило, он пошел вперед, надеясь подстрелить добычу.

Карта была нарисована чернилами еще в то время, когда были чернила- густая паста, которой заполнялись ручки. Ручки Олег видел. Только они не писали.

— Мы здесь, — определил Томас. — Уже больше половины дороги. Я и не рассчитывал, что можно так быстро идти.

— Погода хорошая, — произнес Олег.

— Судя по всему, мы здесь ночевали. Должны быть следы, а их нету.

— Сколько лет прошло…

— Вот так… — бормотал Томас, — группа скал… три скалы, нет, четыре. Ах да, чуть не забыл… — Он обернулся к Олегу:- Возьми это. Без этого в корабль ни ногой. Помнишь?

— Это счетчик радиации, да?

— Счетчик радиации, ты же знаешь, почему мы не могли оставаться, там была такая радиация. А мороз- это в придачу.

— Может, поспите? — спросил Олег. — А потом пойдем…

— Нет, оставаться нельзя. Это смерть. Я за вас отвечаю… Где же лагерь, надо глубже выкопать… Мы их похоронили, но сил не было глубоко копать, понимаешь, обязательно надо глубже…

Олег подхватил Томаса, который начал валиться с камня.

Вернулся Дик, глядел, как Олег кутает Томаса в одеяла, а Марьяшка хлопочет, раздувая костер, чтобы согреть микстуру. Дик молчал, но казалось, что он повторяет: «Я же предупреждал».

Олег сам отвинтил крышку фляги, понюхал коньяк- запах был острым, скорее приятным, но пить не хотелось, это было не для питья. Поднес осторожно к спекшимся губам Томаса, который шептал что-то неразборчиво, тот глотнул и сказал почему-то «скооль».

Дальше пойти смогли только в сумерки. Томас пришел в себя, его мешок нес Олег, арбалет взял Дик. Из-за этой остановки шли, вернее, карабкались по откосу, усыпанному громадными неустойчивыми камнями, часа два, не больше, потом стало плохо видно, и пришлось искать ночлег.

Похолодало, небо здесь было совсем другого цвета- не только серым, как в лесу, а приобрело к вечеру краски тревожные- красноватые, и это пугало, потому что в небе не было надежности.

Очень хотелось есть. Олег готов был жевать камни. И еще наглая коза, как только сняли и сложили на снег мешки, подбежала к ним, попыталась разбросать их, будто люди только и занимались, что прятали от нее еду.

— Иди отсюда! — прикрикнул на нее Олег. Кинул в нее камнем.

Коза отскочила с блеянием.

— Не надо, — сказала Марьяшка. На ней лица не было, даже почернела за день, стала меньше, тоньше. — Она же не понимает. Она думает, что ей дадут есть. Ей больше надо, чем людям.

В тот вечер Дик ударил Марьяну.

Они жевали последние кусочки мяса, сухие ломтики. Запивали их кипятком, это был обман, а не еда, потому что человеку надо съесть хотя бы горсть ломтиков, чтобы почувствовать сытость. А Марьяна потихоньку отдала свой ломтик несчастной козе, думала, что никто не заметит, но заметили все, кроме Томаса, который был в полузабытьи. Олег промолчал, он решил потом сказать Марьяне, что глупо кормить козу, когда сами скоро помрут от голода.

Но тут вмешался Дик. Он протянул над костром руку и коротко, наотмашь, ударил Марьяну по щеке. Марьяшка вскрикнула:

— За что?