«Я сегодня очень занята. Вообще никак», – написала Вайя смс и довольно улыбнулась. Скорее всего, она дойдет. Должна же была Аня оставить лазейку длдя получения ответа. А если нет – так нет.
Таня не собирается даже думать об этом. Не что проявлять какие-то эмоции. Да, это было мелочно и мстительно, но как приятно хоть иногда одерживать верх! Даже если это заключается просто в том, что она не побежала к Ане домой, чтоб тотчас же поговорить.
Виной всему были посиделки трехдневной давности в «Лотосе» – уютном местечке, соединявшем в себе чайную и библиотеку. Аня предложила туда пойти, поделилась своим тайным местом с Таней, и, конечно же, девушка была очень польщена таким неожиданным доверием, а, кроме того, Аня позвала какого-то своего друга! Обычно она стыдилась общества Тани. Не то, чтобы она так говорила, но Таня это чувствовала и понимала почему. Она младше и не такая уверенная в себе и умная, как подруга. Но она не смела выражать подозрения вслух, наверняка Аня обвинила бы девушку в проекции своих малодушных переживаний на нее или что-то в этом духе, а, может, и была бы права.
Несмотря на то, что он иногда заходил на ролевую игру и отписывался в комментариях на форуме, хотя доступ туда не для участников был строго запрещен, Таня слышала о нем очень мало, но ни разу ничего плохого, что было крайне необычно. Зачастую, если появлялось у Ани желание поделиться мнением о своих знакомых или ситуациях, в которых она взаимодействовала с ними, ничего хорошего ждать не приходилось. Безжалостно и метко – этого не отнимешь – она разносила в пух и прах то немногое хорошее, что в них было, объясняя это лукавством и желанием нравиться другим, и приступала к перечислению плохого.
Таня знала, что он симпатичный, вывод этот она сделала, исходя из емкого «не урод» Ани, что ему чуть больше двадцати, он очень много читает, подрабатывает тем, что набивает татуировки и фотографирует на пленочный фотоаппарат.
Когда Петр пришел, Таня заметила, что Аня вела себя не так как обычно, она гораздо больше улыбалась и была как-то… женственней.
– Я – Таня, – представилась она парню, и улыбка робко показалась в уголке ее губ.
Таня очень стеснялась в обществе Ани, тем более, возможно, сама того не понимая, она чувствовала, что несет ответственность за свое поведение перед подругой и не должна выставить ее в каком-то не том свете, и выражалось это в скомканности движений Тани , молчаливости, напряженной спине.
– Петр. Очень приятно, – ответил парень, и чувствовалось, что он не соврал. Он оказался очень доброжелательным, легким и приятным в общении.
Весь вечер Петр внимательно изучал Таню, которая в основном молчала и всячески старалась не мешать Ане, которая изощрялась, как могла, и порой подкалывала Таню, чтоб на ее фоне выглядеть лучше. Она даже сказала, Таня не знала, нарочно ли, чтоб посмотреть на ее реакцию, или она не замечала своего бревна в глазу: «Да уж, кое-кто тут не вылезает из мира своих фантазий. Это даже не здорово, правда, Таня? Хотя… Ей всего пятнадцать, Петр, ее можно понять».
Таня на фразу эту никак не отреагировала и поджала губы. Это было несправедливо, они были увлечены в равной степени, да и к тому же общим делом. Как она может называть то прекрасное безумие, которое они создают вместе, нездоровым? Да еще и ссылаясь на ее возраст, при том что сама просила не говорить никому, что ей пятнадцать… Странно.
Петр предложил поиграть в «есть контакт», Таня впервые играла в эту игру, но сразу же уловила суть. Аня загадывала какое-то слово и называла первую букву, допустим «П», а затем, чтоб отгадать следующие буквы, остальные игроки должны были загадать какое-то слово, начинающееся на эту букву, в данном случае «П», объяснить его таким образом, чтобы они поняли друг друга, а Аня их не поняла. К примеру: «Он – летающее надоедливое существо». И когда по реакции они видели, что собеседник понял, о чем идет речь, надо было воскликнуть «Есть контакт! Раз, два, три!» – и одновременно назвать слово – в данном случае «попугай», раньше, чем это успеет сделать Аня. Но набирать большую скорость было ни к чему, Аня не понимала их витиеватых и, в то же время, совершенно простых объяснений, а вот Петр с Таней, на удивление, нашли общий язык и получали явное удовольствие от совместной игры.
И все бы ничего, если бы после этого Петр не позвонил Ане после полуночи с просьбой дать ему контактную информацию Тани, объяснив это делом чрезвычайной важности. И именно это дело чрезвычайной важности привело к событиям сегодняшнего утра.
Петр попросил Таню быть его моделью в новом проекте. Девушка была очень удивлена. Почему она? Когда вокруг столько красивых девушек? Оказалось, что Петр считает ее удивительной юной, свежей и нераскрывшейся, считает, что она точнехонько как бабочка, еще не выползшая из кокона, но уже вот-вот… Кокон уже треснул.
Он привел в ее свою квартиру.
Скромно обставленная, она же являлась и студией. Кроме дивана, не было ничего из предметов мебели.
Стены были белыми, на полу раскиданы зонтики, штативы и прочие прибамбасы, которые Таня видела впервые, и когда он, даже не глядя на нее, полностью сосредоточившись на настройках фотоаппарата, попросил ее раздеться, просто и легко, будто и, не видя в этом ничего предрассудительного – она сразу же согласилась, потому что заминка могла придать ситуации ненужную двусмысленность, и Таня почувствовала это всей кожей.
И когда он фотографировал ее, в одних только трусах (еще и, о Господи! таких нелепых – розовых со слоником, но их видно не было на фотографиях), прикрытую тонкой розоватой прозрачной тканью, и ее соски затвердели от холода – она не чувствовала ни смущения, ни неправильности происходящего. Они вместе работали над его идеей. Идеей передать невинность, неискушенность. Что-то в этом духе, Таня точно не поняла. А потом он закончил, так же внезапно, как и начал.
Он не ждал от нее позирования, ему нужна была естественность, он не просил ее менять выражение лица, беседовал с ней, ловил мгновения искренности, запечатлевал ее неуверенность, ее угловатость, неуклюжесть – в этом было нечто очень трогательное, неподдельное.
Сказал «спасибо», предложил чаю с пряником, они поговорили о том, о сем – и Петр }проводил ее домой. И ни разу за все это время Таня не чувствовала себя дискомфортно или напряженно. И это было очень странно для нее самой.
А через неделю Петр прислал фотографии – и, повинуясь импульсу – сама толком не зная зачем – уязвить Моргана или поделиться впечатлениями, или узнать мнение, а может, и все вместе – Таня тут же отправила фотографии Ане. И этот необдуманный шаг острой саблей прошелся по веревочному мостику взаимопонимания, которое с таким трудом возникало у девушек. Не первым ударом по этому тонкому льду, но метким.
Спустя два дня молчания, звучавшего, однако так громко, пульсировавшего напряжением в голове у Вайи, которая уже и сама была не рада тому, что затеяла противостояние и не пошла на поводу у Ани, раздался телефонный звонок.
«Я буду у твоего дома через пять минут максимум. Собирайся и выходи. Ждать не стану. Не выйдешь – пожалеешь!» – отчеканила Аня и, не дождавшись ответа, положила трубку.
Вайя опешила. С одной стороны, у нее есть дела. Прямо сейчас она слушала музыку и пребывала в крайне расслабленном состоянии, она была восприимчива, впечатлительна и совершенно не настроена на выяснения отношений с Аней. А с другой стороны, проверять терпение Ани на прочность она боялась. Поэтому, вздохнув, натянув первое попавшееся под руки на себя, а именно – джинсы и толстовку на домашнюю футболку с кроликом, Таня влезла в ботинки, накинула пальто шарф, уже в дверях крикнула: «Маам! Я скоро, выйду ненадолго, телефон с собой. Пока».
Бегом спускаясь по лестнице, одновременно застегиваясь, думая о том, что это неправильно – так себя вести, Вайя добежала до первого этажа и, достав телефон, посмотрела, когда был последний входящий. Ага, четыре минуты назад. Постояла немного, сделала глубокий вздох, глубокий выдох. Не хотелось, чтоб Аня поняла, что она бежала.