— Искривляя пространство?! — воскликнула девушка, подскочив на месте.

— Да, — ответил Гэри. — А что тут особенного?

— Ничего. Ничего особенного. — Она помолчала немного и заметила: — Я бы не назвала это победой.

— Так это называют исторические хроники, — пожал плечами Гэри. — Они провозглашают, что мы обратили в бегство юпитериан и что с тех пор они больше носа не казали. Впоследствии Земля и Марс захватили луны Юпитера и колонизировали их, но никто никогда больше не видел корабля юпитериан. Ни разу с 5980 года.

— И ни одного юпитерианина, — добавил Херб.

Девушка снова смотрела в космическое пространство. У нее был ненасытный взгляд, она страстно жаждала жить, но в памяти у нее были навечно вытравлены ужасные воспоминания.

Гэри мысленно ужаснулся. В полном одиночестве она рискнула всем и победила. Она победила пространство, время, жестокость людей и великое безразличие бесчисленного сонма звезд.

О чем она думала все эти годы? Какие загадки природы она разгадала? Кто она теперь — эта двадцатилетняя девушка с тысячелетним разумом?

Гэри вертел в пальцах горячий чубук, изучая отражение Кэролайн на экране обзора. Волевой подбородок, высокий лоб, тяжелые косы, обвивающие голову.

О чем она думает сейчас? О своем возлюбленном, который давно обратился в прах? О том, как тот пытался найти ее, как он, должно быть, плутал в космическом пространстве, и так и не нашел? Или она думает о голосах… голосах, переговаривающихся в необъятных безднах вселенной?

Спейсрайтер, стоящий в темном углу, рассыпался мелкой дробью позывных.

Гэри вскочил на ноги:

— Что там еще?

Позывные кончились, и аппарат начал выстукивать сообщение.

Первым подошел Гэри. Херб и Кэролайн читали, заглядывая ему через плечо.

Аппарат стих.

— Надо же, — усмехнулся Херб. — Послания из космоса.

Гэри покачал головой. Он украдкой бросил взгляд на девушку, та сидела совершенно бледная. Видно, на нее опять нахлынули воспоминания.

«Конец Пути» — единственный поселок на Плутоне, примостившийся у подножья черной горы, казался вымершим. Около зданий, беспорядочно жавшихся друг к другу между подножьем горы и космодромом, никого не было. Захватывающая дух спираль башни радиостанции уходила в космос, и на ее фоне домик радистов казался совсем крохотным. За башней виднелись заправочная станция и ангар, а примерно в полумиле маячило огромное здание, в котором располагались лаборатории Научной комиссии.

Кэролайн прижалась к Гэри.

— Здесь так одиноко чувствуешь себя, — прошептала она, — а я больше не выношу одиночества… после того, как…

Гэри сделал неловкое движение, и тяжелый ботинок заскользил по выщербленной поверхности камня.

— Тут всегда довольно пусто. Не могу понять, куда они все подевались.

Не успел он договорить, как открылся люк радиостанции и фигура в скафандре направилась через поле им навстречу.

В наушниках затрещал голос встречающего:

— Ты — Нельсон. А я — Тед Смит, здешний радист. Кингзли приказал сразу же проводить тебя в дом.

— Прекрасно, — отозвался Гэри. — Я рад, что я здесь. Я полагаю, Эванс все еще поблизости?

— Да, — ответил Смит. — Он сейчас наверху у Кингзли. Его корабль в ангаре. Лично мне кажется, он собирается стартовать отсюда, предоставив ТКСС делать все, что она захочет.

Смит приблизился к ним.

— Как приятно видеть новые лица. Особенно женские. У нас редко бывают гостьи.

— Ах да, совершенно забыл, — спохватился Гэри.

Он представил Смиту Кэролайн и Херба, пока они с трудом брели мимо радиорубки в сторону лаборатории.

— Мы здесь одиноки, как небожители, — сказал Смит. — Веселенькое местечко, надо признать. Ветра нет. Луны нет. Даже разницы между днем и ночью и той почти нет: здесь никогда не бывает облаков, чтобы хоть на время скрыть звезды, а солнце даже днем немногим отличается от них.

Радист, видно, обрадовавшийся редкой возможности поговорить, продолжал, не умолкая, трещать:

— Здесь все становятся немножко того. Тут любой рехнется. Мне так кажется, что доктор уже наполовину того от долгого пребывания здесь. Ему кажется, что он получает послания откуда-то — чуть ли не из другой галактики. Ведет себя очень таинственно.

— Ты считаешь, что это ему только кажется? — спросил Херб.

— Я не говорю ничего конкретно, — заявил Смит, — но скажите мне… откуда ему их получать? Только подумайте, сколько понадобилось бы энергии, чтобы послать сообщение хотя бы с Альфы Центавра? А это не так уж и далеко. В сравнении с другими звездами, можно сказать, соседи.

— Эванс собирается слетать туда и вернуться, — напомнил ему Херб.

— Эванс помешался на космосе. У него есть целая Солнечная система, чтобы шляться, но ему обязательно надо прогуляться к звездам. Ничего у него не выйдет. Я говорил ему, но он только ржет. Мне его жаль. Он хороший парень.

Они поднялись по вырубленным в скале ступеням к главному входу лабораторного корпуса. Смит нажал на кнопку, и они стали ждать.

— Я полагаю, вы не откажетесь, чтобы Энди проверил ваш корабль, — предположил Смит.

— Конечно, — ответил Гэри. — Пусть он его тщательно осмотрит.

— Энди — парень с заправочной станции, — пояснил радист. — Но теперь у него мало работы. Теперь большинство кораблей с геосекторами. В год всего одна-две старые калоши, которым еще требуется горючее. Когда-то это было прибыльное дельце, но теперь уже нет.

Люк открылся. Трое вошли внутрь, Смит остался за порогом.

— Я должен вернуться на радиостанцию. Но мы еще встретимся.

Внешний люк с шипением закрылся за ними, затем медленно поползла вниз внутренняя дверь. Открылся проем, и они вошли в небольшое помещение, стены которого были увешаны ровными рядами скафандров.

В центре стоял мощный, широкоплечий и мускулистый мужчина. Его непослушные волосы были черны как смоль, а голос дружески рокотал им навстречу.

— Рад видеть вас всех, — сказал он и рассмеялся глубоким басистым смехом, от которого, казалось, сотрясались стены.

Гэри откинул назад свой шлем и протянул ему руку в стальной перчатке.

— Вы — доктор Кингзли?

— Да, это я, — пророкотал мощный бас. — А кто это вместе с вами?

Гэри представил Херба и Кэролайн.

— Я не знал, что среди вас дама, — удивился доктор.

— Ее и не было, — ответил Херб. — До самого недавнего времени.

— Вы что, хотите сказать, что теперь девушки голосуют на космических обочинах?

— Еще лучше, доктор, — засмеялся Гэри. — Тут целая история вышла с мисс Мартин, я думаю, она вас заинтересует.

— Входите, — пробасил Кингзли. — Скидывайте свои шмотки. У меня как раз кипит кофе. Вам ведь, наверно, хочется встретиться с Томми Эвансом. Это тот самый молодой чудак, который намерен лететь четыре световых года к старушке Альфа Центавра.

В этот момент в комнату ворвался сам Томми Эванс.

— Док! — заорал он. — Ваша дьявольская машина опять заработала.

Доктор Кингзли ринулся вон, крикнув на ходу:

— За мной. Прямо в скафандрах.

Остальные побежали следом. Они пронеслись сквозь жилой отсек, сквозь маленькую кухоньку, обдавшую их ароматом кофе, прямо в лабораторию, в которой не было ничего, кроме одинокого чудо-агрегата в углу. Наверху его мигала красная лампочка.

Доктор Кингзли с разбегу плюхнулся в кресло перед прибором, схватил куполообразный шлем и водрузил на голову. Рядом на щитке лежали блокнот и карандаш, в который и вцепился Кингзли, словно собирался что-то записывать, но карандаш так и остался неподвижен, только лицо Кингзли окаменело от напряжения.