Соединенные Штаты не принимали участия в Генуэзской конференции, а были представлены на ней наблюдателем — послом США в Италии У. Чайлдом. Кроме того, в Геную прибыли два представителя Рокфеллера — директора филиалов «Стандард ойл» во Франции Госсауэн и в Италии Мовинкель. В меморандуме государственному департаменту компания заявляла, что она «жизненно заинтересована в любом проекте, который может появиться на Генуэзской конференции или будет обсуждаться там неофициально». В то же время представители Рокфеллера требовали «протестовать против какого бы то ни было признания национализации частных нефтяных владений в любой форме, а также — против распределения национализированной нефтяной собственности». Поэтому, когда печать принесла известие о переговорах Детер-динга, а «Нью-Йорк Таймс» даже сообщила, что последний добился согласия на обширные концессии, госдепартамент телеграфировал Чайлду: «Умело разузнайте и сообщите».
Посол ответил, что русские и англичане отрицают наличие соглашения, но что переговоры имели место. Одного этого уже оказалось достаточно, чтобы посеять панику. Правление «Стандард ойл» требовало безоговорочного признания прав иностранных собственников в России, отправив государственному департаменту очередной меморандум. Оно настаивало на возвращении иностранным владельцам их бывшего имущества. Особый же повод для тревоги давал слух, что в состоявшихся переговорах Детердинг предлагал учитывать претензии только «первоначальных владельцев», т. е. тех, кто владел собственностью до 1917 г. Представители Рокфеллера не без оснований заподозрили, что Детердинг стремится просто сбросить со счетов «Стандард ойл». Действительно, соглашение о покупке акций Нобеля было подписано лишь в 1920 г. Если бы предложение Детердинга прошло, американская компания осталась бы за бортом. Между тем представители Рокфеллера чувствовали себя вдвойне обиженными. Ведь Нобель был их давним союзником. Поэтому попытка Детердинга исключить Рокфеллера из числа «законных» претендентов на русскую нефть вызвала на Бродвее 26 яростное негодование.
Объединившись с французами и бельгийцами, которых также задевали махинации Детердинга, американцы сорвали возможность соглашения не только на Генуэзской конференции, но и на последовавшей за ней Гаагской конференции. Тем не менее слухи о переговорах с капиталистами разных стран продолжали настойчиво циркулировать. Появлялись сообщения и о том, что «Стандард ойл» не стоит в стороне от этих переговоров. Всякое известие о новых попытках соглашения с Советской Россией вызывало у представителей Рокфеллера, по свидетельству Гибба и Ноултон, «растущую тревогу и раздражение». Вскоре после Генуэзской конференции правление «Стандард ойл» постановило организовать «хорошую сильную статью» в одной из ведущих нью-йоркских газет и серию помещенных в виде рекламных объявлений статей меньшего объема в разных периодических изданиях. Нужно было доказать «абсолютную ненадежность» соглашения с Советами. А на случай сообщений о причастности компании Рокфеллера к подобного рода соглашениям постановили их публично опровергнуть, сопроводив заявлением, что «Стандард ойл» «действует, исходя из священного принципа частной собственности, независимо от того, касается это России или какой-либо другой страны».
Такова была принципиальная основа, на которой выросла и развилась американская политика «непризнания». Более пятнадцати лет Соединенные Штаты отказывались признавать Советскую Россию и не имели с ней дипломатических отношений. Рокфеллер и его компания принадлежали к числу тех, кто определял эту политику. А с другой стороны, как бы это ни казалось парадоксальным, люди «Стандард ойл» иногда выступали за поддержание отношений с Советским Союзом. Обстоятельства меняли американскую позицию, и эволюция взглядов нефтяной компании Рокфеллера на «русский вопрос» была характерна и показательна для эволюции всей американской политики в отношении СССР.
После Генуи и Гааги Детердинг старался уверить американцев, что он и не помышлял о сепаратном мире с большевиками. Напротив, он предложил заключить договор о совместных действиях против Советской России. В июле—сентябре 1922 г. по этому поводу состоялись переговоры и было заключено соглашение о создании «единого фронта». Представители Рокфеллера приняли в них деятельное участие, но старались не брать на себя инициативу. Они опасались, что Детердинг может этим воспользоваться в дальнейших переговорах с Россией, свалив вину на Рокфеллера. «В настоящий момент нам нужно избежать открытой инициативы, — писал один из руководителей „Стандард ойл“, — чтобы за нами не укрепилась репутация вдохновителей оппозиции против России». По тактическим соображениям это было нецелесообразно. Тем более что другая американская компания, Синклера, уже заключила выгодное соглашение с Советским правительством.
К тому же большевики отнюдь не собирались никого зазывать в Россию, а проводили твердую независимую линию. «Если господа капиталисты думают, что можно еще тянуть и чем дальше, тем будет больше уступок, — говорил В. И. Ленин, — повторяю, им нужно сказать: „Довольно, завтра вы не получите ничего“».[6] Наконец, люди Рокфеллера с явной тревогой наблюдали за поведением западноевропейской дипломатии. В 1924 г. наступила полоса признания СССР. Вслед за Англией дипломатические отношения с Советской Россией установили Италия, Франция и другие страны. Что же касается чисто нефтяной сферы, то в ней к этому времени новый тревожный симптом для американцев принесли сделки Детердинга с советскими нефтеторгующими организациями о покупке крупных партий нефти. Опасения руководителей «Стандард ойл» оправдывались. Их конкурент только искал случая, чтобы обойти своих партнеров по «единому фронту».
Американцы явно проигрывали. Представители Рокфеллера не только отдавали себе в этом отчет, но и пытались найти выход из создавшегося положения. В начале 1923 г.
Тигл, касаясь покупки нобелевского предприятия, сетовал на то, что приходится «сидеть с больным ребенком на руках и нянчить его в течение нескольких лет». «Пожалуйста, не подумайте, что я пессимист, — писал он руководителю филиала „Стандард ойл“ в Германии Ридеману, — но я внутренне совсем не убежден, что некоторые наши недавние инвестиции, в частности в иностранное производство, могут быть целиком оправданы». Ридеман разделял этот взгляд. Но он полагал, что «Стандард ойл» следует спешно переменить тактику и отказаться от прежних установок. «Конечно, положение в России совершенно ненормально, — писал он, — и представляет беспрецедентный случай. Участие правительства в промышленном и деловом предпринимательстве, как это делается в России, вещь новая и неслыханная в истории бизнеса... Никто из нас не помышляет о помощи советским планам. Но если бы другие захотели заняться бизнесом, какая нам польза стоять в стороне?».
С каждым днем этот вопрос все более и более беспокоил руководителей американской компании. Они последовательно уклонялись от контактов с советской стороной, но их партнеры по «единому фронту» этим явно пренебрегали. «Боюсь, что нам придется проглотить неприятную пилюлю, — писал Ридеман, — и подчиниться требованию времени». Правда, Тигл еще колебался, не сыграет ли «Стандард ойл» на руку «красным» и не будет ли это поощрением «безответственным правительствам». Однако обстоятельства вынуждали принять срочные меры. «Человек — странное существо, — говорил Ридеман, — вопреки всем разочарованиям он начинает каждый год с надежды. Давайте же и мы поступим так же». Его предложение было принято.
Начиная с 1924 г. рокфеллеровские компании стали производить массовые закупки советской нефти. «Россия огромная страна, а ее нефтяные ресурсы еще более огромны», — писал летом следующего 1925 г. американский «Ойл энд Гэз Джорнал». Представители Рокфеллера попытались даже договориться о приобретении на несколько лет вперед всей нефтяной продукции СССР. В этом им отказали. Но регулярные, сделки увеличивались из года в год. Особенно возросла американская активность в 1927 г. в связи с разрывом отношений между СССР и Англией. Воспользовавшись благоприятной ситуацией, рокфеллеровская компания заключила ряд выгодных соглашений о покупке русской нефти. Не менее знаменательно и то, что в это время агент Рокфеллера Айви Ли, руководивший теперь «общественными отношениями» «Стандард ойл», высказался за признание Соединенными Штатами СССР и даже совершил поездку в Советский Союз. Разумеется, это не меняло принципиального отношения к коммунистическому строю. Но жизнь принудила руководителей крупнейшего нефтяного треста США пересмотреть свои узколобые взгляды на отношения с СССР.
