— Отпустят ее, не боись. Видно же, что глупая селянка, второй день в городе. Опять же — людинка. Зверуху б в серебряном ошейник подержали, а эту… Да ничего ей не будет на первый раз. Пошли отсюда! Ты же опасаешься, что тебя ищут, так?

— Ну, так.

— Вот и нечего лапу в капкан совать.

Пес неохотно повернулся и двинулся прочь.

— Если к вечеру ее не будет, я завтра все равно пойду в караулку.

— Да вернется она, готов хвост позакладывать. Обычное недоразумение, — Вьюн шагал рядом с другом, по-прежнему избегая глядеть тому в глаза. — Выбрось ты эту дурь из головы. Собой рисковать из-за какой-то людины. Была б хоть наша девчонка… А то дурь деревенская. Сказал же ей: подержи у себя, а она взяла и вытащила… — он осекся, но было поздно.

— Значит, ты к этому лапу приложил?! Никакое ни недоразумение!

— Ну, Дрозд…

— Ну, Вьюн, ты и тварь. Нелюдь, одно слово.

Дрозд резко развернулся и почти бегом кинулся назад, к рынку. Вьюн помедлил, махнул рукой и припустил за ним.

Винка объяснила, как было дело. Про Вьюна она ничего не сказала. Мол, видела, что браслет висел на бахроме накидки, как упал — не видала. Потом сама платье покупала, а когда уходила, наступила на вещицу, подняла и хотела вернуть хозяйке.

— А чего молчала, пока того рыжего обыскивали? — спросил стражник. — Зажать хотела? А может, и не поднимала вовсе, а сняла с руки-то?

— Нет, я не воровка, — стояла на своем Винка.

— Дык, все вы так говорите, пока вас за руку не схватишь. А тебя, девка, считай, схватили. На первый раз получишь пять плетей на площади. Была б зверуха, получила б десять, да день в ошейнике.

Девушка чуть не плакала. Не только из-за позорного наказания, но и из-за предательства Вьюна. Парни ей нравились, и произошедшее никак не укладывалось в голове. Пока стражники вели ее по рынку под любопытными взглядами зевак, она еще надеялась, что рыжий побежал за Дроздом, и вместе они придут выручать ее. В караулке надежда испарилась. Неплохо начинается ее жизнь в городе…

Неожиданно с улицы донеслись возбужденные голоса, и в помещение вошел стражник.

— Там нелюдь пришел, говорит, девчонка не виновата. Он украл.

— Давай его сюда.

— Он не крал, он на земле подобрал… — начала было Винка, но мужчина шикнул на нее.

Девушка, ожидавшая появления рыжего, с удивлением воззрилась на вошедшего Дрозда. Тот ободряюще кивнул ей и подошел к стражнику, который вел допрос.

— Это я украл золотой браслет.

Стражник, которому уже надоело сие запутанное дело, решил идти по короткому пути и удовлетворить не столько требования правосудия, сколько собственное любопытство.

— А у девки он как оказался?

— Я ей отдал, просил подержать.

— Знакомая?

— Да.

— Любовница, — в голосе стражника не слышалось и тени вопроса.

— Нет.

— Не ври, парень, хуже будет. С чего она тебя выгораживает? Ты в ее истории появился аккурат когда сюда вошел. И то не как вор. Мол, браслетик на земле подобрал. А до этого все талдычила, что сама нашла.

— Хорошо, любовница. Отпустите ее, она действительно не при чем. Я ее обманул, сказал, что нашел, — Дрозд взглянул на Винку, которая определенно намеревалась и дальше защищать его. Дополнительная путаница была ни к чему. — Виночка, не надо больше ничего говорить, никого выгораживать. Видишь, я сам сознался. Прости, что так получилось. Зря я оставил тебя с этим мерзавцем.

— Что же теперь с тобой-то будет? — девушка взволнованно смотрела на него.

— Да я ж тебе говорил, — усмехнулся стражник. — Десяток плетей на площади у столба и день там же в серебряном ошейнике. А то знаем мы оборотней: всыплешь такому, а он тут же перекинется туда-обратно, и шкура как новая.

— Вот видишь, — улыбнулся Дрозд. — Ничего страшного, и ничего для меня непривычного. Через день буду в «Сливочнике», разберусь кое-с-кем. Служивый, можно вещички-то мои ей отдать?

— Чего у тебя там? — насторожился стражник, предвкушая поживу.

— Пара рубах новых, дешевых, да пояс. Жалко, если пропадет, она для меня месяц вышивала, — Дрозд кивнул на Винку и быстро снял пояс, в котором хранилась часть златиков, вырученных за валерьку.

— Покажь-ка вышивку.

Стражник с усмешкой протянул руку, и девушка уже решила, что плакали дроздовы денежки, как открылась внутренняя дверь, и в караулку заглянул тот самый тощий сыскарь, которого они видели на мосту. Стражник тут же отдернул руку, Винка схватила драгоценный пояс и прижала к груди вместе с рубахами Дрозда и своим свертком.

Сыскарь скучающим взглядом скользнул по девушке и посмотрел на оборотня. Парень опустил голову, но что-то уже привлекло внимание тощего.

— Кто таков? — обратился он к стражнику.

— Воришка-нелюдь, спер на рынке золотой браслет, хотел подружку подставить, да передумал.

Сыскарь оглядел парня прежним скучающим взглядом, но теперь Винка заметила, что черненькие глазки, на самом деле очень острые и цепкие, так и взблескивают. Девушка похолодела. Все на глазах менялось к худшему. Она-то уже успокаивала себя мыслью, что Дрозд, хоть и пострадает, но, в сущности, легко отделается, да еще и сохранит деньги, и вот теперь…

— Нелюдь, говоришь? — задумчиво проговорил тощий. — Выпрямись и голову подними, — приказал Дрозду. — Да глаза-то не щурь. Лет сколько?

— Откуда мне знать? — пожал плечами пес, выполняя распоряжения сыскаря.

В этот момент дверь с улицы распахнулась, и, очертя голову, влетел Вьюн, будто не в комнату вошел, а в ледяную воду бросился. Сыскарь поморщился на непредвиденную помеху, взял арестованного за локоть и вывел из караулки тем же путем, каким сам только что появился. Винка с трудом сдерживала слезы.

— Начальник, — заныл кошак, бросив вслед другу отчаянный взгляд. — Отпустите этого недоумка, вещица же вернулась к хозяйке, а я в долгу не останусь, — шмыгнул к стражнику и сунул что-то тому в руку.

Солдат воровато оглянулся на дверь, за которой скрылись сыскарь и Дрозд, потом раскрыл ладонь. На ней лежали пять златиков. Стражник быстро опустил их в карман.

— Ты насчет чернявого нелюдя? — он кивнул в сторону двери.

— Ну да, да. Насчет него. И эта дуреха не при чем, — рыжий указал на Винку, старательно избегая встречаться с ней глазами. — Если надо, и за нее добавлю. Браслет треклятый я взял.