Празднование Дня Середины лета во дворце Правителей Алтона в тот год почтили своим присутствием темнокожий посол заморского королевства Малабари и его красавица-жена. Алтонским мужчинам не часто приходилось лицезреть такой тип красоты, поэтому большинство присутствующих на празднике было возбуждено до предела. Цвет кожи никого не смущал, наоборот, в этом крылась своя прелесть, особинка, непохожесть. Жене посла не исполнилось и двадцати пяти. Ее фигура была стройна и грациозна, тонкая талия приятно контрастировала с округлыми налитыми бедрами и великолепной формы ягодицами, обтянутыми яркой пестрой тканью национального наряда. Лицо женщины поражало скульптурной рельефностью черт: высокие скулы, прямой аккуратный нос, пухлые губы и большие глаза, темно-карие, почти черные, то озорно блестевшие, то туманящиеся, томные…

Молодой гвардеец Мартин Дэйл поглядывал на экзотическую красавицу всякий раз, когда ему казалось, что она этого не замечает. И когда он был твердо уверен, что его подруга смотрит в другую сторону. Впрочем, с подругой он провел на празднике не так уж много времени. Им нельзя было демонстрировать свои отношения: она слишком юна, богата, родовита. Он, пожалуй, не уступал ей в знатности происхождения, но вот по части богатства и близко не стоял. Да и репутация старинного рода Дэйлов за последнюю сотню лет оказалась несколько подпорченой, поэтому родителей симпатия дочери, скорее всего, не привела бы в восторг.

Кэтрин Олкрофт приходилась праправнучкой второй в истории Алтона Правительнице. У ее отца давно сложились прекрасные отношения с нынешним главой государства. Когда дочери исполнилось шестнадцать, герцог отправил ее в столицу, дабы при дворе она смогла отточить манеры, получше узнать жизнь и, возможно, нашла бы подходящую партию. Девушка была красива, правда, еще не очень это осознавала и не умела пользоваться преимуществами своей внешности. Жена Правителя, мать троих сыновей, всегда мечтавшая о дочке, с удовольствием занялась ликвидацией пробелов в этой области. Обучение пошло так успешно, что, спустя несколько месяцев, ее муж уже поручал воспитаннице развлекать на балах и приемах важных гостей, между делом выясняя у них кое-какую информацию, благо юная особа оказалась далеко не глупой.

Мартин Дэйл был дальним родственником супруги нынешнего главы государства. Участие жены Правителя в его судьбе давало молодому человеку некоторые привилегии по стравнению с другими гвардейцами. Что ж, родственные и дружеские связи везде и во все времена приносили пользу.

На праздновании Дня Середины лета Кэтрин, по просьбе Правителя, собиралась почтить своим вниманием посла Малабари и поговорить с ним на кое-какие пустяковые, на взгляд непосвященного, темы. Поэтому, подарив пару танцев Мартину, она прошептала ему: «Прости, я должна проводить время с послом», и направилась к одному из столов с угощениями, где темнокожий дипломат отдавал должное северной кухне. Мартин с тоской проводил девушку взглядом. Он прекрасно знал, в чем обычно заключалось подобное времяпрепровождение. Кэтрин начинала довольно откровенно кокетничать с мишенью, а при ее внешности и усилий особенных прилагать не приходилось. Далее послы, как правило, не отрывали от юной особы рук, гладили и щупали где можно и где нельзя. Мартина это бесило, Кэтрин только смеялась: «Они меня всего лишь ласкают, вот во времена моей прапрабабки щипались до синяков!»

Ей доставляла удовольствие ревность гвардейца, тем более что потом, в постели, следовало на редкость бурное завершение очередного дворцового приема. Но в этот раз ситуация складывалась по-другому. Посол приехал с женой, и та была прекрасна. Кэтрин сразу заметила, какое впечатление темнокожая красавица произвела на мужчин. Не ускользнуло от девушки и внимание Мартина к экзотической гостье.

Молодой гвардеец был хорош собой, и женщины его любили. А он весьма пылко отвечал им взаимностью. Кэтрин, поселившись во дворце, быстро обратила внимание натомка графского рода Дэйлов, но почти сразу заметила: подружек у того хватает. Она была горда и не собиралась входить в их число. Впрочем, желания и планы смертных не принимаются во внимание, когда в игру вступают высшие силы. Старые скрипучие колеса судьбы чуть повернулись и столкнули молодых людей. Кэтрин сразу поставила Мартина в известность, что не потерпит измены. Он дал ей слово, причем вполне искренне, и у нее за прошедшие десять месяцев их близкого знакомства ни разу не возникло повода усомниться в нем. До Дня Середины лета.

Жена посла, Кьяра, весьма заинтересованно поглядывала на светлокожих северных мужчин, с наслаждением ловя их отнюдь не холодные взгляды. Ни она, ни ее муж не знали ревности, позволяя друг другу получать удовольствие на стороне. Особенно во время дипломатических визитов в экзотические страны. Посол с самого начала праздника присматривал подружку на ночь. Белокожие женщины, отличавшиеся нежной красотой потаенной изнанки яркой раковины, неумолимо притягивали горячего южного мужчину. Он никак не мог ни на ком остановиться, выбрать между золотистыми локонами и рыжими кудрями, голубыми и серыми глазами, черным деревом прядей, ниспадающих на белеющие будто лепестки магнолии шею и грудь… Наконец, дипломату повезло: совсем юная девушка сама подошла к нему, избавив от мучительного бремени выбора, и, явно заинтересованная, стала о чем-то болтать. Кьяра сразу обратила внимание на эту особу. Та была очень хороша, а через пару-тройку лет обещала стать еще лучше. «Особенно когда поднаберется опыта и ума-разума», — подумала жена посла. — «Исчезнет это восторженное щенячье выражение лица, и она станет выглядеть как настоящая женщина.»

Но еще больше темнокожую красавицу заинтересовал парень, с которым танцевала девушка. Он тоже был молод. Постарше своей партнерши, но наверняка не больше двадцати, насколько Кьяра могла оценить возраст белого мужчины. Темноволосый и синеглазый, не слишком высокий, молодой человек отличался прекрасным сложением и приятной раскованностью в движениях. Женское чутье подсказывало: опыта в постели ему не занимать.

Кьяра быстро почувствовала взаимность своего интереса, но заметила и то, насколько синеглазый красавчик боится выдать себя партнерше. «Да они спят вместе! И судя по тому, как он на нее смотрит, это не просто интрижка. Девочка хороша, его можно понять. Но им еще рановато думать о серьезных отношениях, в этом возрасте все равно ничего не выйдет.» Жена посла уже стала продумывать план, как бы оторвать парня от его зазнобы, но та вдруг сама сыграла ей на руку, проявив интерес к мужу Кьяры. «Ну вот, боги услышали мои молитвы и устроили все удобно и справедливо», — усмехнулась про себя женщина, направляясь к мрачному гвардейцу, не сводившему глаз с девушки и посла.

— Здравствуйте, сударь, — проворковала темнокожая красавица, чуть приседая на северный манер перед молодым человеком.

Лицо того мгновенно посветлело, и он галантно поклонился, отвечая на ее приветствие. Они немного поболтали на пустяковые светские темы, потом он пригласил ее танцевать. В танце Кьяра откровенно прижималась к партнеру, опускала голову ему на плечо, томно заглядывала в глаза. Гвардеец казался польщенным и, судя по некоторым ощущениям во время особо тесных обжиманий, хотел ее, но, увы, ничего не предпринимал. И что еще хуже, время от времени его взгляд находил девчонку, кокетничающую с послом, и надолго там задерживался. Но Кьяре было уже не семнадцать и даже не двадцать лет, в науке соблазнения она разбиралась гораздо лучше этой глупой влюбленной парочки. Когда парень в очередной раз уставился на свою милую, женщина, не таясь, проследила за его взглядом, притворно вздохнула и с томными интонациями произнесла:

— Сударь, если это ваша девушка, я вам сочувствую. Перед моим мужем не устояла еще ни одна, даже если он бывал не слишком заинтересован. А такую юную белокожую красавицу он вряд ли упустит.