широка. Дожди, прошедшие в июле — августе, напоили ее. Просматривается несколько рукавов. В

этих местах, в пятистах километрах от океанского побережья, еще сказываются приливы. В момент

прилива течение в устье напоминает быстрый горный поток, текущий, однако. .. в глубь материка.

Здесь, на границе с Мавританией, начинается наша научная миссия.

Спускаемся, до высоты 150 метров и начинаем горизонтальный полет. В этом районе заметно

влияние реки — на фоне ровной полупустынной местности видны отдельные темные понижения,

складки. Приборы показывают, что под темно-серым песком имеется вода.

Мелькают отдельные чахлые кустарники. Растительность постепенно делается все беднее. Поверх-

ность под самолетом совершенно ровная, сероватого цвета. По временам за иллюминатором

мелькают плотные седые пески, попадаются большие солончаки, видны участки клочковатой травы.

Полет крыло в крыли.

Однако никаких признаков обитания человека, ни единой тропинки.

Полет на этой высоте длится уже двадцать минут. Самолет трясет и кидает как на ухабах, как на

разбитой булыжной дороге. По указанию руководителя полета все пристегнули ремни. Картины,

проносящиеся за окном, пожалуй, несколько разочаровывают - все увиденное очень напоминает

окраинные пустыни нашей Средней Азии. Воображение рисовало иные, куда более величественные

картины.

Но вдруг пейзаж резко меняется. Под самолетом возникает бескрайнее море золотистого песка.

Огромные песчаные волны, на них ни единой травинки. На этих длинных, строго ориентированных

песчаных волнах наложены более мелкие волны, ветром нанесена сеточка ряби. Неповторимое

впечатление.

Самолет ужасно болтает. В салоне вибрация, шум. Огромные черные крылья нашей летающей

лаборатории подрагивают, трепещут под действием мощных токов раскаленного воздуха от

перегретой поверхности пустыни. Машина раскалена. Мощнейший кондиционер, установленный на

борту, задохнулся. В салоне жарко, душно; всех укачало, кому-то плохо: американские коллеги много

старше наших ученых.

Пытаюсь фотографировать через иллюминатор, но мешает дымка. По временам она настолько

уплотняется, что пустыня под самолетом почти не видна. Летим на высоте 150 метров уже около часа.

Над нами немного выше возникают облака светло-шоколадного цвета. И вдруг. . Что такое? Среди

золотистых песков мы видим черные столообразные вершины с крутыми обрывистыми

склонами. Черные острова среди бескрайнего желтого моря. Откуда они? И тут вспомнилось:

ведь Сахара еще недавно была плодородной, полной жизни страной, и только бесконтрольная

деятельность человека обратила ее в безжизненную пустыню. Видимо, эти острова — последние

памятники былого, вскоре и они будут поглощены гигантской пустыней. Да, как легко нарушить

равновесие, гармонию в природе!

Самолет-лаборатория.

И вот мы достигаем северной части мавританской Сахары, у границы с Алжиром. Самолет

резко взмывает вверх, набирает высоту, и сразу становится легче дышать. Разворачиваемся на

обратный курс.

Сегодняшний небольшой полет дал массу новых данных о самой большой пустыне Земли.

Один из главных итогов этого полета — результат, еще требующий подтверждения, — на глубине

около трехсот метров под раскаленными песками имеются пласты воды.

ТУДА, ГДЕ РОЖДАЮТСЯ

УРАГАНЫ

9 августа 1974 года. Сегодня мы летим к экватору, в тот район, где возникают мощные

тропические ураганы и шквалы, приносящие огромный ущерб странам, расположенным на

побережье Атлантического океана. Наш ИЛ-18 должен определить температуру поверхности

океана по всей трассе полета, выполнить зондирование атмосферы между точками, в которых

стоят канадское судно «Куадра» и советский корабль науки «Порыв».

Скоро два месяца, как мы живем в Дакаре. Освоились с климатом, обычаями страны, обрели

много друзей среди иностранных ученых, среди сенегальцев. Готовится к вылету несколько

самолетов. Научные руководители, командиры кораблей уже обсудили все детали выполнения

совместной программы, обговорили меры безопасности. Здесь, в Дакаре, сегодня ясная безоблачная

погода, а летим мы туда, где громоздятся горы облаков, откуда движутся на материк сокрушительные

шквалы.

Полет проходит на высоте 6100 метров. Под нами летят наши московские коллеги из Центральной

аэрологической обсерватории и английский самолет С-130; над нами — машина американцев «Элек-

тра». Уходим от ясной погоды. Над океаном на большом протяжении собираются симпатичные

кучевые облака, по форме напоминающие кошачьи лапки. Между нами и океаном виден лишь тонкий

слой этих облаков. Однако восходящие потоки воздуха, насыщенного нагретым водным паром,

настолько сильны, что даже на этой высоте самолет мерно подрагивает.

Летим дальше к югу — «кошачьи лапки» соединяются, сплачиваются. Видим, как из них

буквально на глазах появляются отдельные облачные холмики и начинают быстро расти. Это

прорываются в верхнюю сухую атмосферу потоки влаги с поверхности океана, образуя при этом

огромные облачные башни, напоминающие грибы атомных взрывов. Вот взрывается один бугор, еще

один — «грибы» растут. Пока мы подлетаем к такому бугру, соседний уже достиг огромных

размеров... Он добрался до высоты 10 — 12 километров — и тут его вершина стала растекаться, обра-

зуя козырек перистых облаков. «Наш» гриб тоже растет вверх. Вершины этих соседних башен

объединились, и мы входим под гигантскую арку. Самолет дрожит, аппаратура вибрирует и

раскачивается. Находясь в этом сжимающемся котле величественных, необычайно красивых облаков,

понимаешь, насколько велика сила стихии, насколько слабы средства, имеющиеся в руках человека.

Арка заполняется облаками, соединяются два огромных столба. Начинается совместная работа

всех самолетов. Каждый обязан сохранять заданную высоту, допускается лишь небольшое изменение

курса на пути в точку встречи. Работает вся аппаратура. Штурман приник к экрану радиолокатора,

прокладывая трассу среди сплошных «засветок» — центров электрических зарядов облака. Летные

инструкции гласят, что это опасная зона, самолет в ней может разрушиться. Командир наш, подобно

слаломисту, огибает облачные колокольни. Но вот сомкнулись все облака, идем в «молоке».

Перед полетом.

Облачная пелена сгущается. Приборы фиксируют: под нами сильный дождь. Курс теперь

прокладывается только по локатору. Весь экран светится, для прохода остаются лишь небольшие

щели между «засветками». Когда мы находимся вблизи облачных зарядов, в самолете делается совсем

темно. В наушниках у радиста слышен непрерывный треск электрических разрядов. Начинается

обледенение.

В это время я бы никому не советовал сидеть без дела у иллюминатора. Сейчас лучше всего зани-

маться работой. Счастлив тот, кто в такие минуты целиком поглощен своим делом, у кого работает

аппаратура и все ладится. Счастлив тот, кому удалось обнаружить неизвестное ранее, подтвердить

или опровергнуть имевшиеся представления об изучаемом явлении природы.

Но вот горизонтальный проход закончен. Самолеты сходятся над одной точкой, разворачиваются.

По указанию Центра измерения в зоне должны быть повторены — наука не терпит поспешных

выводов!

Наконец совместная работа закончена. Наш ИЛ-18 выполняет быстрый спуск, на высоте двадцати

метров проносится над советским судном «Порыв», сравнивает показания своих и корабельных

приборов и направляется в Дакар. До базы еще часа полтора лету. Одни ученые продолжают

измерения, другие просматривают полученные результаты, готовят отчет, который будет обсуждаться