технологию каждой операции, не вдохнем в это дело живой

искры, техника будет мертва.

В литейном цехе по сей день применяется формовка

деталей на устаревших машинах, а новые стоят в

кладовой. До сих пор не внедрено кокильное литье.

Или возьмите вы второй механический. Есть там

по штату технолог... Но ведь это только по штату! -«-

Что-то не слышно о работе технолога во втором

механическом!

Лицо Лизы» вспыхнуло, будто его сра'зу обдало

жаром, но она попрежнему держала высоко голову в тугом

венке кос.

Слова Бакша-нава падали, как камни, и причиняли

ей почти физическую боль.

— Ты знаешь, что он хочет этим сказать? — снова

склонился к ней Сладковский. — Когда б во вторам

механическом технологом работал он, Бакшано®, все было

бы как нельзя лучше.

Лиза против своей воли стала теперь жадно

вслушиваться в тихо журчащий шопоток Сладковского. Он

успокаивал и исподволь настраивал Лизу против

Бакшанова.

«Как он все-таки груб, — думала Лиза о Бакшано-

ве, — не считается с тем, что я еще молодой технолог и

что мне трудно, очень трудно работать в условиях

штурмовщины.

И ведь не только Добрывечер болен этим!»

Бакшанов, заканчивая доклад, призвал партийную

организацию технических отделов добиться главного —

сокращения цикла изготовления комбайна.

Лиза слушала выступавших в прениях с жадным

вниманием. Каждый сообщал что-то новое, прежде

невидимое Лизе, скрытое за привычной будничной

повседневностью, каждый волновался, и это волнение

передавалось ей, как электрический ток, как зарядка на

завтрашний трудный день.

К столу вышел технолог литейного цеха Сурков.

Чисто и строго голубели его глаза под мохнатыми

бровями.

19* 291

— Я не буду оправдываться. Я скажу, что мы

станем делать завтра.

Он рассказал, как он разрабатывал новую

технологию и что теперь он вьшосит ее на обсуждение

цеховой общественности.

«Верно, Лазарь Михайлович! — отметила про себя

Лиза. — Надо и мне так. Коллективный опыт сделает

технологическую карту очень ценной».

Потом от имени «общества стариков» выступил дед

Ипат.

— Наше общество стариков учит молодежь

работать. И уже немало пареньков и девчат стали ловчее

точить, слесарничать, варить, красить. ,

Но есть у нас, стариков, обида. Вам, технологам,

надо бы внести в наше общество науку. Вот выступал

сейчас товарищ Сурков. Инженер и по годам

подходящий, а не видать его в. нашем обществе.

— Он боится в старики записываться!—бросил кто-

то реплику.

— Старики! — обиженно произнес дед Ипат. — Вы

знаете, как сказал Алексей Степанович Чардынцев про

нас? Сидим мы это вокруг него, бородами стол чистим,

сединой, ровно снегом, усыпаны, а он поглядел и

говорит:— Здесь стариков нет. Здесь все молодые. А старики,

говорит, остались там, за пределами вашего общества.

— Ловко новых членов вербует дед Ипат! — сказал

кто-то восхищенно, и все засмеялись.

— Вербую! — продолжал дед Ипат. — Докладчик,

напоследок сказал два слова, но такие они хорошие, что

им, может, цены больше всего доклада. Сократить цикл!

Это же очень правильно. И ваша, ' браточки-технологи,

первая скрипка. Первая!

Лиза относилась кдедуИпату. с благоговейным

уважением. Да и не только Лиза. Люди видели в нем одного

из тех, кто от первьих забастовок против хозяев, от первых

баррикад, через революции и жестокие войны до

лучистого сегодня донес неувядаемую молодость и мудрость

русского рабочего класса.

«Первая скрипка... — думала Лиза о словах деда

Ипата. Сначала невнятно, потом все отчетливей звучала

fe душе тревога. — А Бакшанов сказал, что технолога

второго механического не слышно. Может быть, он и

прав...»

292

Коммунисты говорили о неоправданно широком

применении ручного труда там, где он может быть легко

заменен механизмами, о плохой оснастке, об устаревшем

инструменте.

Очень понравилось Лизе выступление нового

начальника сборочного цеха Быстрова.

— Наша технологическая карта скучна, как

непогожий день, — сказал он. — Надо внести в нее дух

партийности, страсть нашей борьбы.

Сладковский начал свое выступление с признания

«абсолютной справедливости критики в наш адрес»,

похвалил докладчика за «острую и принципиальную»

постановку вопросов.

«И все врет. Все не от души, и слова, и улыбка, и

блеск этих зеленоватых, как морская волна, глаз. Нет,

его ничто, видимо, не исправит: ни время, ни

коллектив».

Лиза поежилась от холода. Она только сейчас

заметила, что сидела недалеко от раскрытого окна.

— И все-таки, товарищи, все-таки в интересах

дела, — продолжал Сладковский, — сейчас требуется все

усилия сосредоточить на первом комбайне. Эталон —

вот лозунг дня, товарищи.

— Надо жить не только сегодняшним днем, но и

смотреть дальше! — крикнул Быстров. Собрание дружно

поддержало:

— Завтрашний день недалек!

— Завтра что бог пошлет!

Улыбка на лице Сладковского означала: «Как вам

угодно, товарищи, но я остаюсь при своем мнении».

Бакшанов предложил резолюцию. Она была короткой

и призывала партийную организацию возглавить

борьбу за стахановскую технологию и сокращение . цикла

производства самоходных комбайнов.

После собрания Бакшанов подошел к Лизе.

— Вы, верно, обиделись?

— Обиделась,—ответила она, — неулыбчивая,

потемневшая, но как обычно прямая, несгибаемая никаким

ветром-.

— Зря. За критику не обижаются.

— Не за критику. За то, что вы никогда не придете

в цех, не покажете, как лучше сделать. Не поможете

расправиться с этим рыцарем аврала и штурма.

293

— Это Иван-то — рыцарь аврала и

штурма?—захохотал Бакшаков.

— Он самый.

Увидав грустаую тень на лице Лизы, Бакшанов

оборвал смех.

— Гм... у вас приключилось что-то серьезное, —

проговорил ои, нахмурясь.

Лиза поглядела поверх головы Николая, потом

отвернулась, доставая ив кармана платочек.

Г л а в а девятая

Вечером, по .поручению парткома, Чардынцев созвал

коммунистов второго механического — мастера слесарной

группы Петра Ипатьевича Бакшанова и инженера Тоню

Луговую. Они сидели в стеклянной конторке. Из цеха

доносился ровный, приглушенный шум.

— Немного вас было, — вздохнул Чардынцев. — И

все-таки — сила, а? Большая сила! Вы помните, как при

обороне от белых Астрахани Сергей Миронович Киров

сказал? — «Пока в Астрахани останется хоть один

коммунист, Астрахани врагу не взять».

Понимаете? Один коммунист! Астрахань была

окружена со всех сторон. 'К тому же тиф нещадно косил

людей. И город устоял. Астрахань осталась советской!

Чардынцев помолчал и, строго оглядев Бакшанова и

Луговую, тихо сказал:

— А вы» что же? Цех покатился под гору, и вы вместе

с ним. Споткнулся начальник цеха, упал, а вы его не

поставили на ноги.

Тоня резко сняла косынку, открыв-ая аккуратно

заколотую густую копну темных волос.

«Как она похожа на сестру — Анну Сергеевну», —

молча удивился Чардынцев.

— Товарищ Чардынцев, слова ваши верные: не з

бровь, а в глаз. Да что поделаешь с этим медведем! —

сказала она, вскинув чистые, озерной синевы глаза. —

Как только с ним не (бранилась! Иван Григорьевич,

говорю, смотри, дисциплина расшаталась, кривая выполнения

плана вниз пошла... Принимай меры. Ничего! Как в пус-

гую бочку!

- — И я с начальником о том же беседов-ал, —

смущенно кашлянув в кулак, вставил Петр Ипатьевич.

— Одна бранилась, другой беседовал,.. — медленно