Когда пробежали последние бойцы, Яков Иванович вдруг заметил, как что-то мелькнуло в кустах. Вскоре оттуда вынырнула странная группа лыжников. Они были низкорослые и одеты по-разному: кто в полушубках, а кто в стеганках. Яков Иванович разглядывал их с удивлением. Вдруг в лыжнике, мчавшемся впереди всех, он узнал снайпера Иванову.

— Вы куда? — что есть силы крикнул Железнов.

— Нашим на выручку! — донесся голос Ивановой.

— Назад! Назад! — Железнов замахал шапкой, показывая в сторону тыла.

Но девушки то ли не слышали его, то ли сделали вид, что не поняли, они приветственно замахали ему и понеслись под гору, туда, где все еще гремели крики «ура!» и грохотали разрывы.

Железнов спрыгнул в траншею и хотел приказать адъютанту, чтобы догнали и вернули девушек. Но вместо адъютанта перед ним предстала Валентинова. Она была взволнована и тяжело дышала.

— Зачем вы здесь, Ирина Сергеевна? — не скрывая своего недовольства, спросил ее Железнов.

— Я слышала, что полку Карпова приходится тяжело.

— И вы решили ему помочь?

— Простите, Яков Иванович, мою невыдержанность. — Приняв военную выправку, она доложила, что полностью доставила снаряды на огневые позиции артиллерии.

— Вот хорошо, Ирина Сергеевна, спасибо вам! — сказал он и заглянул ей в глаза. — А Карпов молодец! Натиск выдержал и пошел вперед. Теперь, Ирина Сергеевна, готовьтесь подать снаряды Дьяченко на «Клинок».

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Войдя в комнату начальника штаба, старшина хотел было обратиться к сидящему за столом Бойко, но увидел за перегородкой комдива и комиссара. Он вытер ладонью иней с усов и, окая, браво отрапортовал:

— Товарищ полковник, командир разведроты старшина Груздев просит разрешения обратиться к подполковнику Бойко.

— Что нового, товарищ Груздев? — вышел из-за перегородки Железнов. — Докладывайте мне.

— Пленного привез, товарищ полковник. Настоящий фашист. Эх, и помучил же он нас! Расстрелял бы его, да птица, кажется, важная — капитан, штабист.

— Вы хотели сказать «привели», а не «привезли»?

— Никак нет, привез. Уж больно артачился, с километр ногами поле вспахал. До Кочетова на себе его тащил, а там мы взяли пулеметные санки, связали его, положили и привезли. Разрешите внести?

— Не внести, а ввести! — бросив строгий взгляд на старшину, поправил его Железнов. Но строгость его была напускная, на самом деле он готов был расцеловать Груздева за такого пленного.

— Есть ввести! — И, подойдя к двери, Груздев крикнул: — Братва, развязывай!

Слово «братва» покоробило Якова Ивановича. Он покосился на Бойко, и тот понял его взгляд.

— Прекрасный разведчик, товарищ полковник!

— Но ведь это же командир роты!

В комнату вошел закоченевший гитлеровский капитан в шинели и в пилотке с наушниками. Он подчеркнуто четко отдал честь, потом выбросил руку вперед и что-то буркнул.

— Вот как дам, так зараз язык проглотишь! — Груздев ударил его по руке, но, увидев строгий взгляд Железнова, вытянулся. — Да нельзя ж, товарищ полковник, контру разводить. Даже в плену, и то свой фашизм прославляет! Пусть богу молится, что нужда в нем, а то по дороге израсходовал бы!

— Груздев! — остановил его Железнов. Груздев обиженно пожал плечами и отошел к двери. — Где взяли? — спросил Железнов, глядя пленному прямо в лицо.

— На дороге в Рузу... В машине ехал, — ответил Груздев. — Когда брали, отстреливался, ранил Конопелько и Ванина.

— Обыщите пленного! — приказал Яков Иванович.

— Да мы еще там его обыскали! — Груздев протянул Железнову пакет.

— «Приказ девятому армейскому корпусу», — прочитал Железнов и улыбнулся. — Хор-ро-шо!.. Молодец, Груздев! — Груздев просиял и хотел было что-то добавить, но Железнов хлопнул ладонью по бумаге и воскликнул: — Последний приказ!.. Как раз то, что нам необходимо! Объявляю всем разведчикам благодарность и даю два дня отдыха! — он весело подмигнул Груздеву. — Разрешаю по лишней чарке!

Пришел вызванный Бойко помощник начальника разведки старший лейтенант Свиридов. Железнов передал Свиридову приказ.

— «Командир 9-го армейского корпуса приказывает, — читал вслух Свиридов, — задержать наступление красных на рубеже рек Руза и Истра и упорно удерживать этот рубеж до подхода армейских резервов».

— Говоришь: приказывает упорно удерживать этот рубеж и ждать армейских резервов? — Железнов с беспокойством посмотрел на Бойко. — Берите-ка, товарищ Свиридов, этого пленного капитана к себе, допросите его и потом вместе с ним возвращайтесь ко мне.

— Ну что ж, друзья мои, — произнес Железнов, когда увели пленного, — значит, они решили нас дальше не пускать!.. — Он подошел к карте, некоторое время задумчиво разглядывал ее, потом, не поворачивая головы, сказал: — А мы, товарищи, устроим им на Рузе сюрприз. Задерживаться не будем и Рузу форсируем ночью!..

Хватов и Бойко ушли. Хватов вызвал к себе для инструктажа работников политотдела, которым впервые предстояло действовать в обстановке форсирования рек зимой. Необходимо было политически обеспечить решение комдива. До этого совещания он решил побывать в медсанбате и там вместе с начальником отделения кадров побеседовать с ранеными, переписать всех, кто достоин награждения, чтобы до отправки в госпиталь они получили награды. Хватов придерживался такого мнения, что солдат, особенно пехотинец, неоднократно раненный в боях, должен быть награжден. Ведь как же иначе может он проявить свою доблесть и отвагу, как не с винтовкой в руках на поле боя?

Оставшись один, Железнов, пыхтя цигаркой, водил по карте карандашом.

Спускались сумерки. За стенами избы бесновался ветер, раскачивая верхушки деревьев в старом бору. Светильник коптил, наполняя избушку гарью и дымом.

В комнату на цыпочках вошел Никитушкин и поставил возле Якова Ивановича сковородку с поджаренной на сале картошкой.

— Перекусили бы, что ль, — сказал он.

Железнов сунул в руки Никитушкина две газеты:

— Заверни еду и оставь.

— Ну подумайте сами, как же так можно! Со вчерашнего дня не ели!.. — не отставал Никитушкин. — Ведь я за вас в ответе!..

— Кто же на тебя такую ответственность возложил?

— Комиссар.

— Ну ладно, Никитушкин, — строго взглянул на него Железнов.

Никитушкин ушел за перегородку и бурчал там до тех пор, пока кто-то не отворил входную дверь. Никитушкин приподнял коптилку. На пороге стояла запорошенная снегом Валентинова. Никитушкин обрадовался и, пока она раздевалась, шепотом нажаловался ей на Якова Ивановича.

— Ладно, сейчас уговорим! — тоже шепотом ответила она ему.

Смахнув рукавичкой снег с валенок, она подошла к Железнову. Яков Иванович сидел спиной к двери и, полагая, что позади него снова вырос Никитушкин, крикнул:

— Долго ли ты будешь мне мешать? — Обернулся и увидел Валентинову. — Простите, Ирина Сергеевна... Ведь Никитушкин мне прямо житья не дает.

— А ведь он, пожалуй, прав, — сказала Валентинова. — Я не откажусь, если вы меня накормите... Очень проголодалась!..

За перегородкой Никитушкин расплылся широкой улыбкой и стал разогревать ужин.

— Ну что ж, — улыбнулся, поняв ее хитрость, Железнов. — Раз уж вы в заговоре с Никитушкиным, то мне вас двоих не одолеть. — Они сели за стол, и Яков Иванович стал посвящать Валентинову в свои планы. — Завтра на рассвете форсируем Рузу сразу тремя полками, — сказал он. Полк Карпова форсирует в центре. Ему снова предстоит тяжелая задача. Боеприпасы и продовольствие его полку подавать вот сюда, севернее Якшина, — он показал точку на карте. — На этом направлении я буду сам.

Яков Иванович посмотрел на Валентинову, как она будет реагировать на то, что он упомянул имя Карпова, но Ирина Сергеевна ничем не выдала себя, и Железнов продолжал:

— Дорог к нему нет. А тут, как назло, метель начинается. Васильеву одному не справиться. И в этом, Ирина Сергеевна, я полагаюсь на вас, хотя и знаю, что вы здорово измотались. Помогите ему. Подбросьте на машинах, а дальше, где машинами нельзя, на лошадях...