— Вы хотите сказать, что территория женских сексуальных навыков не может, как в политике или в работе, быть расширена за счет освобождения нравов? Или, иными словами, то, что коренным образом отделяет мужчин от женщин, — это не протяженность сексуальной территории, а то, что на ней находится?

— Совершенно верно. Именно это несовпадение определяет гетеросексуальные отношения, и не нужно на него сетовать: если бы оно исчезло, то женщины, чьи вкусы выходят за рамки обычных, в том числе я и мне подобные, утратили бы свою привилегию — не быть великим множеством; например, в замкнутом мире садомазохизма, где я играю, помимо прочих, особую роль — распорядительницы действа.

— Что вы при этом хотите испытать? Чувство всемогущества, в котором вам отказано в повседневной жизни?

— На самом деле, это чувство вторично, и не оно заставляет меня придумывать и воплощать недолговечные театральные сцены, в которых эротизм драматизируется. Когда они удаются — да, я в самом деле испытываю ощущение всемогущества, но прежде всего — эйфорической полноты.

— Почему вы говорите о театре?

— Потому что здесь эмоция вызвана, порождена, создана в рамках сценографии, обстановки, актерской игры, условности, с некоторой долей эстетизма.

— Вы создали некую антологию избранных церемоний, которые проводили?

— Да, я описала некоторые из них в книге «Женские церемонии» (под псевдонимом Жанна де Берг) и собираюсь скоро закончить редактирование другой книги, сюжет которой довольно рискован, но развивается крайне интересно: дело происходит в Париже, в художественной мастерской, где какое-то время жил Мэн Рэй со своей натурщицей, Кики с Монпарнаса, у которой была фигура виолончели.

— Ваш муж знает о ваших церемониях?

— Да, но он остается посторонним наблюдателем: он в них не участвует.

— Вы говорите о них между собой?

— Конечно.

— Каким образом?

— Ален расспрашивает меня о новостях моего небольшого круга посвященных, о тех, с кем он знаком, пусть даже только по телефону, и о том, довольна ли я ими. Он также интересуется моими проектами, моими «произведениями» — поскольку речь идет именно о творчестве, и именно так он воспринимает мои церемонии.

— Он знаком с вашими сценариями?

— Иногда я ему о них рассказываю, уже после того как они были воплощены, если это его интересует. Но раньше — никогда, чтобы не «дефлорировать» их преждевременно.

— Ваши рассказы порой вдохновляют его?

— Не думаю, скорее наоборот: меня саму однажды вдохновил один из его фильмов, «Нарастающее удовольствие». Я воссоздала из него известную сцену с разбиванием яиц, однажды ночью, в комнате, где раньше жил Андре Жид, в замке Серизи-ла-Залль, где проходило сборище отъявленных роб-грийанцев, среди которых я выбрала самых способных и хорошо сложенных. Фильм был показан днем, и хотя это оставалось в секрете, по крайней мере, официально, вскоре распространился слух, что «что-то произошло». На следующий день об этом много судачили. Интересно, как отнеслись к этому духи предков Жида!

— Вы все время говорите об «организации». Вы пишете предварительные сценарии?

— Для заранее продуманных церемоний — да, всегда. К этому добавляется перечень участников, аксессуаров, указывается музыкальное сопровождение, представляемое в зависимости от обстановки, потому что зачастую меня вдохновляет именно обстановка: набережная Сены, лестница со стеклянными витражами 1900 года и т. д. Потом я стараюсь как можно точнее реализовать свой замысел с помощью одной или двух подруг. Удовольствие уже в том, что придумываешь все заранее. На предварительной стадии это прекрасно: как во сне, когда события разворачиваются без помех.

— Можно подумать, вы говорите о кино или театре. Вы также проводите кастинг для своих будущих «актеров», как вы их называете?

— Да, кандидатуры из тех посвященных, чья решительность и способности мне известны, обдумываются и утверждаются заранее. Существуют и «прослушивания», очень увлекательные сами по себе, где отбираются наиболее талантливые. Но отличие от театра состоит в том, что в театре существует предварительно написанный текст, известный актерам, и они разыгрывают одни и те же роли множество раз (по крайней мере, это желательно!) У меня представление проходит только один раз, и сценарий актерам неизвестен. Все должно быть неожиданным, за исключением даты. Время прибытия участников рассчитано так, что они не встречаются друг с другом до выхода на сцену. И попав туда, они должны действовать по законам моей эротической и театральной вселенной. Это идеал, и я должна в это поверить.

— Есть что-то маниакальное в этих приготовлениях и в манере все контролировать…

— Да, я признаю. Кроме того, когда я разработаю сложную мизансцену, я устраиваю репетицию с участием других актеров, не тех, кто будет участвовать в настоящем действе, чтобы не пропало необходимое условие — неожиданность.

— Тем не менее, наверное, происходят разные вещи…

— Да, конечно. Репетиция, вероятно, всегда содержит в себе эротические мотивы. Но актеры знают с самого начала, что они лишь дублеры и не будут настоящими участниками церемонии.

— Это их огорчает?

— Кого-то да, кого-то нет. Но меня это не слишком заботит.

— Должно быть, требуется невероятно много времени, чтобы организовывать подобные церемонии и воплощать в жизнь то, что обычным смертным может показаться явлениями параллельного мира…

— Дело не столько во времени, сколько, прежде всего, в возможности не отвлекаться ни на что другое. Но мне и в самом деле не хватает времени, чтобы заняться разработкой мизансцены, которую я мечтаю воплотить где-нибудь на публике (пока не знаю точно, где). Однако я уверена, что рано или поздно это произойдет.

— Ваши церемонии происходят с определенной периодичностью?

— Нет, в этом случае они приобрели бы обязательный характер, что могло бы привести их в упадок! Что мне нравится больше всего — встреча привлекательных персонажей, открытие обстановки, которая сама по себе обязывает, неожиданный поворот темы и в особенности — совмещение трех персонажей, которое позволяет мне воплотить желание, сформировавшееся уже давно: например, борьба между двумя молодыми людьми, красивыми и мускулистыми: я как раз знаю одного такого, и как только я найду ему партнера, эта сцена обязательно будет поставлена.

— Как вы отыскиваете тех, кого называете «актерами»?

— После выхода «Женских церемоний» я получила множество запросов от добровольных кандидатов — в виде писем, направленных моему издателю. Какое-то время я давала небольшие объявления в «Либерасьон», потом время от времени — в других местах. Были также уже упомянутые мною «прослушивания», которые я устраивала вместе с моими подругами; между нами происходил также обмен информацией, предоставление кандидатур «напрокат»…

— По каким критериям производится отбор? Я полагаю, ваши актеры всегда молоды и красивы?

— Да, разумеется, но одного этого недостаточно. Если речь идет просто о ком-то любопытном, оказавшемся у меня случайно, он меня не интересует, как бы красив он ни был! Нужно, чтобы я чувствовала его страсть, волнение, решительную готовность если не ко всем, то к очень многим вещам. Не слишком молодые и не слишком хорошо сложенные также могут быть признаны подходящими. Молодые, красивые и одновременно «верующие» — вот идеал. Но все же уточню: я менее требовательна, если мне нужен какой-то определенный состав участников и если я знаю, что вижу их в первый и последний раз.