Билет он пихнул за ворот рубахи, так надежней, не сопрут. Пачки денег разложил по внутренним карманам.

– Куда прешь, безглазый! – заорал на него жирный мужик, ударил в спину.

Сергей не обернулся. Он, расталкивая нервный и озлобленный вокзальный люд, пробивался к поездам. Ночь опустилась на город. Лишь два тусклых фонарька покачивались над рокочущим и сопящим людским морем. И все-таки Сергей протиснулся к вагонам. Теперь оставалось дождаться начала посадки. А там – прощайте все невзгоды! прощайте, хмыри подворотные! прощай, зеленый гад!

Он пристроился на корточках у столба, поправил шарф, застегнул до упора куртку. Ночь обещала быть холодной.

– Гр-р-раждани-и-и... – прокашляло вдруг из громкоговорителя, – гр-р-р-раждани пас-с-сажиры-ы-ы! Объявленная три дня назад посадка на поезд, следующий по маршруту Москва – Рига, отменяется...

Людское море содрогнулось и взвыло. Ледяной воздух прорезал чей-то истерический вопль:

– Нету сил уже-е-е!!! Отправля-я-яй!!!

–... граждани-и-и пас-с-с-сажир-р-ры, – пророкотал громкоговоритель вполне разборчиво, – в ближайшие три месяца отправлений с нашего вокзала в связи с аварией на путях не ожидается. Просьба расходиться! Повторяю! Грр-раждани пас-с-сажир-р-ры, все отправления с нашего вокзала отменяются на три месяца. В районе Кильдюплы произошла железнодорожная авария, в результате которой сошли с рельсов четырнадцать составов, из них пять с пассажирами и девять с жидким нефтепродуктом, повреждены сто тринадцать километров путей, образовавшиеся воронки заполнены водой близлежащих озер, рек и прудов, ремонтные работы также провести невозможно ввиду отсутствия необходимых материалов, в радиусе шестисот километров уничтожены все подъездные пути, взрывной волной сбило с орбиты космическую станцию «Мир», сейчас она завершает свой полет в районе Антарктиды, жертв нет, в район аварии вылетела комиссия... но ввиду того обстоятельства, что по дороге мотор вертолета, на котором вылетела комиссия, заглох, решено расследование не проводить...

Сергей понуро побрел к выходу. Затея сорвалась. Толпа бурлила, роптала, ругалась, взывала к какому-то начальству. Но в глазах у каждого стояла безнадежная тоска.

Сергей подошел к маленькому и толстенькому железнодорожнику в фуражке. Спросил:

– Это что – правда?

– Проходите, гражданин, проходите! – строго пробубнил тот. – Не положено!

Сергей полез в карман, вытащил сотенную, сунул в лапу железнодорожнику. Тот подобрел.

– Авария-то эта еще третьего дня была, – проговорил он на ухо, улыбаясь и почесывая нос. – Думали вообще не сообщать, чего народ зря волновать-то, мало, что ль, у нас аварий. Отремонтируют! Говорят, из Бурунди ремонтная бригада вылетела!

– Своих нет уже? – мрачно поинтересовался Сергей.

– Да есть вроде, – железнодорожник бросил раздирать нос, качнул головой. – Щяс ведь так, щяс ведь кто чего могет, тот в совместных лавочках, им не выгодно, а остальные – в запое! Переходный, понимаешь, этап!

– Много погибло?

Железнодорожник нахмурился.

– Сказано – авария, стало быть, без жертв! – заявил он.

– Ну, а по совести? – не отставал Сергей.

– Да говорят – тыщ восемь трупов! Да еще и искалеченных столько ж! – выдал железнодорожник и опять улыбнулся. – Да ты не печалься, малый, российские бабы крепкие – еще нарожают!

– Это точно! – Сергей махнул рукой и ушел.

Такси он поймал сразу. Выставил растопыренную пятерню – через три секунды возле него остановился обшитый листовым железом «москвич».

– Ежли чего – стреляю без предупреждения! – заявил таксист, косясь на Сергея. И для убедительности показал ручку пистолета.

Сергей сразу просек – газовый, ерунда! Но у него и в мыслях не было нападать на этого водилу. Он собирался во Внуково, в единственный действующий аэропорт. Ошиваться по вокзалам и ловить зыбкий миг удачи было бессмысленно и глупо. Другое дело, самолет – махнул крылышками, и тю-тю!

– Билет нужен! – без обиняков заявил Сергей.

Водила был тертый.

– Три штуки! – сказал он угрюмо, нехотя.

– Круто, – не согласился Сергей.

– Иди мимо, – еще равнодушней проговорил таксист, – я тебе не фонд милосердия.

Пришлось доставать деньги, отсчитывать три тысячи. Сергей вздохнул, перекосился... Но что делать, билет нужен! К тому же, еще три «штуки» оставались в карманах, жить было можно.

– Получи!

– И не кривись, дружок, – сказал таксист, принимая деньги, – я тебе по-божески отдаю, другой бы содрал все пять. На держи!

Он даже не поинтересовался, куда именно нужен билет его пассажиру – наверное, был ясновидящим.

– Самолеты-то хоть летают? – поинтересовался Сергей, ухмыляясь.

– Это ты у них спросишь, мое дело – билет выдать клиенту, – проворчал водила. Был он какой-то некомпанейский.

Они подъехали. Сергей расплатился, выскочил наружу, пнул ногой по грязной шине «москвичонка». Народищу на подступах к летному полю стояло уйма, казалось, все сорвались со своих мест, бегут, спасаются от чегото или кого-то. Но Сергей знал – большинство без билетов, надеются на удачу, они ему не конкуренты. – Куда лезешь, нахал! – орали ему в спину. – Чего прешь, гад?!

Сергей не обращал внимания – еще немного, и он покинет навсегда это гиблое место, этот «международный» город, это разоренное и заброшенное гнездовье!

Из сумки впереди идущей бабенки торчал батон. Сергей шел, облизывался. Потом выдернул батон, спрятал под полой куртки. Бабенка ничего не заметила. Лишь небритый мужик в тюбитейке похлопал Сергея по плечу заскорузлой рукой, подмигнул, дескать, молодец, парень, так держать! У Сергея опять сжало горло. Он хотел есть, только есть, все остальное потом. Но доставать батон и жевать его при всех было опасно, он не мог рисковать. А небритый все скалился и подмигивал. Сергей вытащил купюру, даже не поглядел, сунул в сумку бабенке на место батона. Небритый сразу помрачнел и отстал.

Выбрав момент, Сергей отломил под полой большущий кусок хлеба, украдкой сунул в рот, целиком сунул, и принялся жевать.

– Все жрут и жрут, понимаешь! – проворчала согнутая дугой старушка, тащившая на спине здоровенный мешок. – Хоть бы лопнули когда! Иксплутаторы трудового люда! В стране нехватат жранья, продуктов не хватат, а они все жрут!

Сергей перестал жевать. И хлебный ком, раздирая внутренности, полез в пищевод и далее комом.

– Граждани-и-и!!! – проревело из динамика. – Граждани-и-и отлетающи-и-и! Отлет не состоится! Просьба всех вернуть в кассу билеты!

– Мать вашу!.. – завопил Сергей, как резанный. – Издеваться?! Я жаловаться буду-у-у!!!

Старушка отпрянула от него. Небритый в тюбитейке показал кулак.

– Граждани-и-и! В связи с непоставкой энергоемкими зонами Русской автономной области топлива все рейсы откладываются до будущего года! Повторяи-им!

Сергей зашелся в кашле. Старушка подползла ближе, постучала по спине. Небритый стоял, уперев руки в жирные бока, и хохотал. Но Сергею было наплевать на всех! Опять срывалось! Опять все летело к черту на рога! Еще понятно было, когда отделялись Дальний Восток, Сибирь, Кавказ, Север, Запад, Украина, Белорусия! Объяснимо было, что они и прекращали поставки горючего! Но теперь разваливалась на глазах Русская автономная область, а откуда Москве самой взять топливо, откуда?! Сергей не возражал против раздела России на восемь самостоятельных государств. Но он не ожидал, что эти государства на радость всем прочим затеют лютую экономическую войну, схлестнутся в таком жесточайшем сражении, что и не снилось седоусым генералам. Впрочем всем было на все наплевать! Все рвали когти! И откуда поступало горючее, никого не интересовало!

– Надули! Опять надули-и-и!!! – взвыл какой-то слабонервный. – Знаем мы, сдашь теперя билеты в кассу! Сда-а-шь! Плака-а-али три штучки-то, плака-а-али-и-и!!!

До будущего года оставалось ровно одиннадцать месяцев. Сергей решил не ждать столько. Он повернул назад.

Батон исжевал на ходу. Насытился. Но тут же навалилась страшная икота. На него глазели, показывали пальцами, от него отшатывались... а он шел и икал, вздрагивая всем телом, запрокидывая голову. Надо было чего-то выпить. Но кроме бутылки, лежавшей в сумке, у Сергея ничего не было. К ней он решил прибегнуть лишь в самом крайнем случае. Икота, разумеется, не была таким крайним случаем. У остановки автобусов стояли автоматы «пепси». Но Сергей знал – бутылку шипучки ловкие торгаши разбавляли бочкой мутной воды из-под крана, это первое. А второе заключалось в том, что всего год назад по разваливающейся стране прокатилась эпидемия гибридного холеротифа, все, кто любил пить из одного стакана и есть из одной тарелки одной вилкой, повымирали, за исключением, конечно, особо устойчивых особей. Сергей к таковым себя не относил. И все же ему удалось купить за четвертной у привокзального мусорщика бутылку пива трехнедельной давности. Пиво оказалось прокисшим и разбавленным. Но Сергей выглушил всю бутыль. Его вырвало... И икота прошла.