— Кэсси, — голос Дина был низким и полным тревоги. Черты его лица делали ее похожим на солдата, хищника, машину. — Отойди.

— Нет, — сказала агент Локк, двигаясь вперед и улыбаясь так ярко, как никогда. — Не отходи. Не слушай его, Кэсси.

Дин следил за ее движениями пистолетом. Его палец лежал на спусковом крючке.

— Ты убийца, Дин? — спросила агент Локк, ее глаза большие и серьезные. — Мы всегда гадали. Мистер Стерлинг колебался, когда решал, финансировать программу или нет, потому что он знал кто ты. Что ты. Неужели справедливо учить тебя всему тому, что мы знаем об убийцах? Заставлять тебя жить в доме, где их фотографии висят на стенах, и все, что ты видишь и делаешь, приспосабливает тебя к этому. Учитывая твое прошлое, то насколько бы тебя хватило?

Теперь агент Локк была ближе к нему.

— Это то, о чем ты думаешь. Это твой самый большой страх. Как долго, — протянула агент Локк, — пройдет времени, пока ты просто… не станешь как… папа?

Руки не трясутся, жесткий взгляд, Дин нажал на курок, но опоздал. Она уже была на нем. Она отпихнула пистолет в сторону, и когда он отлетел, пуля вылетела в воздух, так близко к моему лицу, что я почувствовала жар на моей коже. Дин повернул голову, чтобы посмотреть на меня и убедиться что я в порядке. Это заняло у него долю секунды, но даже этого было много.

Агент Локк ударила его прикладом пистолета, и он упал, его тело расслабилось, его тело лежало в футе от Майкла.

— Наконец, — сказала агент Локк, поворачиваясь лицом ко мне, — остались только мы, девочки.

Я сделала шаг вперед к Майклу, к Дину, но агент Локк помахала пистолетом передо мной.

— А-а-а, — сказала она, цыкая под нос. — Оставайся там. Мы немного поговорим о выполнении приказов. Я сказала тебе не делать глупостей. Позволить Майклу проследить за вами, было глупо. Это было небрежно.

В одну секунду она стояла там, глядя так же, как женщина, которую я знала, полная жизни, силы, которая был очень хороша в профилировании, и в следующую она была на мне. Я увидела вспышку серебра и услышала удар её пистолета по моей скуле.

Боль взорвалась на моем лице через секунду. Я была на полу. Я могла почувствовать вкус крови во рту.

— Встань, — ёе голос был обычным, но была нотка, которой я никогда не слышала. — Встань.

Я поднялась на ноги. Она подняла левую руку и положила пальцы мне на подбородок. Она приподняла мое лицо вверх. Кровь была на моих губах. Я чувствовала, как мой глаз отекает, и даже небольшое движение головы приводило к звездочкам в глазах.

— Я сказала тебе не делать глупостей. Я сказала тебе, что вы пожалеете, если сделаете это. — Ее ногти впились в кожу под подбородком, и я думала о фотографиях жертв, о том, как она снимала кожу с их лиц.

Ножом.

— Не делай ничего такого, о чем я заставлю тебя пожалеть, — сказала она холодно. — Ты лишь навредишь себе.

Я смотрела в ее глаза и удивлялась, как могла упустить это, как могла проводить с ней целый день, на протяжении недель не понимая, что с ней что-то не так.

— Почему? — я должна была держать рот на замке. Я должна была искать выход, но его не было и мне нужно было знать.

Локк проигнорировала мой вопрос и взглянула на Майкла.

— Жаль, — сказала она. — Я надеялась пощадить его. У него очень ценный дар, и он, конечно, заставил тебя расцвести. Все они, точнее.

Без предупреждения, она снова ударила меня. На этот раз она поймала меня, прежде чем я упала.

— Ты прямо как твоя мать, — сказала она. А затем она крепче сжала мою руку, заставляя меня стоять прямо. — Не будь слабой. Ты выше этого. Мы выше этого, и я не позволю тебе хныкать на полу как те жалкие шлюшки. Ты поняла меня?

Я поняла, что слова, которые она говорила, были теми, что ей, вероятно, кто-то говорил раньше. Я поняла, что если спрошу ее, откуда она знает мою маму, то она будет бить меня снова и снова.

Я поняла, что после этого не смогла бы подняться.

— Я жду ответа, когда разговариваю с тобой, Кэсси. Тебя воспитали не в сарае.

— Я понимаю, — сказала я, замечая ее выбор слов, с почти материнским тоном голоса. Я думала, что Н. О. мужчина. Я думала, что когда Н. О. убивает женщин, то его мотивирует сексуальное влечение. Но агент Локк была той, кто научил меня, что когда ты меняешь одну догадку, то меняется вся картина.

Ты всегда ошибаешься в чем-то. Ты всегда что-то упускаешь. Что если Н. О. старше, чем ты думаешь? Что если он — это она?

Она практически сказала мне, что она убийца, и это пролетело прямо мимо моих ушей, потому что я доверяла ей, потому что, если мотивация Н. О. не была сексуальной, если он не убивал свою жену или маму, или девушку, которая его отвергла, снова и снова, если он был ей…

— Окей, малышка, давай продолжим шоу по дороге, — Локк звучала так обыденно, что было трудно вспомнить о том, что у нее в руке пистолет. — У меня есть подарок для тебя. Я собираюсь пойти за ним. Если ты шевельнешься, пока я буду в отлучке или если ты моргнешь, я пущу пулю тебе в колено, и оставлю тебя на волоске от смерти, а потом загоню пулу в голову твоего любимого.

Она указала на Дина. Он был без сознания, но жив. А Майкл…

Я даже не могла смотреть на тело Майкла, лежащее на полу.

— Я не пошевелюсь.

Она отошла лишь на секунду. Я сделала маленький шаг к отброшенному пистолету Майкла и застыла, потому что знала — наша похитительница говорит правду. Она убьет Дина. Она навредит мне.

Даже колебание на секунду было слишком долгим, и через мгновение Локк вернулась — и она была не одна.

— Пожалуйста, не трогайте меня. Пожалуйста. У моего отца есть деньги. Он даст вам все, что вы хотите, только, пожалуйста, не…

Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что это Женевьев Ридгертон. На ее плечах и шее были уродливые порезы. Ее лицо опухло, что мешало узнаванию, а на ее лбу была застывшая кровь. Кожа вокруг ее губ покраснела, как будто ей только что отклеили скотч ото рта. Она захныкала, и звук вышел чем-то средним между бульканьем и стоном.

— Я говорила тебе однажды, — начала агент Локк с ножом в руке и широкой улыбкой на лице, — что я была Естественной лишь в одном.

Я попыталась вспомнить перемену, одну из первых вещей, которые она когда-либо говорила мне, озорной блеск в ее глазах. Я предположила, что она говорила о сексе — но беспомощный, безнадежный взгляд в глаза Женевьев оставлял мало сомнений в так называемом «даре» Локк.

Пытки.

Увечья.

Смерть.

Она считает себя Естественным убийцей, и она ждала, что я скажу что-нибудь. Ожидала, что я похвалю ее работу.

Ты знала мою маму. Ты ударила меня, ты ранила меня, ты сказала, что это моя вина. Когда ты была ребенком, тебя унижали. Ты называешь меня малыш . Я не как твои предыдущие жертвы. Ты присылала мне подарки. Ты подготовила меня.

— Когда мы впервые встретились, — сказала я, надеясь, что выражение моего лица достаточно серьезное, достаточно невинное чтобы угодить ей, — когда ты сказала, что ты Естественная лишь в одном, но ты также сказала, что не расскажешь об этом, пока мне не исполниться двадцать один.

Локк выглядела искреннее довольной тем, что я запомнила.

— Это было до того, как я узнала тебя, — сказала она. — До того, как я поняла, насколько ты похожа на меня. Я знала, что ты дочь Лорелай. Конечно, я знала — я была той, кто ввел тебя в систему. Я рассказала о тебе Бриггсу. Я привела тебя сюда, потому что ты дочь Лорелай, но когда я начала работать с тобой…

В ее глаза появился одержимый блеск, как у невесты или у беременной женщины, с переполняющим счастьем.

— Ты была моей, Кэсси. Ты принадлежала мне. Я думала, что дождусь, пока ты повзрослеешь, пока ты будешь готова, но ты готова сейчас.

Она грубо поставила Женевьев на колени. Девушка рухнула на них, ее тело тряслось, ее ужас висел в воздухе. Локк заметила то, что я смотрю на Женевьев и улыбнулась.

— Я привела ее для тебя.