– Шеф, это неприлично. В вашем возрасте...

– Не «шефкай» мне, а? – скривив губы, сказал Сасаки.

– А вы говорили, что это будет серьезная экспедиция...

– Оставь-ка меня в покое, а?

Колючие замечания Кенсуке задели Сасаки, и он отмахнулся от ученика как от назойливой мухи.

Сасаки всегда все преувеличивал раз в десять. Вот и эта группа, направляющаяся на Шестую Батарею, в описании Сасаки включала множество ученых мужей и городских чиновников. Но Кенсуке видел перед собой только самого Сасаки и одного представителя муниципалитета.

– А остальные где? – спросил озадаченный Кенсуке.

Сасаки, поежившись, ответил:

– Они заняты, и один за другим позвонили в совет, сказали, что приехать не могут...

Наито рассказал другую историю. В сущности, для инспекции требовался только один член районного совета и один представитель городских властей, но Сасаки настойчиво напрашивался ехать с ними. Слова Сасаки о том, что он «по поручению городского совета возглавляет комиссию», были откровенной ложью. Правда заключалась в том, что Сасаки вписал еще и Кенсуке, так что ничего страшного, если тот просто сам по себе погуляет по острову.

– А вот идет господин Кано. Мы можем отправляться, – представляя своим товарищам господина Кано, Наито встал. Сасаки и Кенсуке тоже рефлекторно встали.

Их ждал на пристани небольшой катер, вся команда которого состояла из капитана и одного матроса – оба тоже были государственными служащими. Вшестером они отплыли в половине одиннадцатого под ярким летним солнцем от Морского Острова Грез и прибыли на Шестую Батарею, находившуюся отсюда буквально в полумиле.

По пути они прошли под четырьмя мостами. Перекрытия одного из них, такие низкие, что их можно было коснуться руками, на мгновение закрыли солнце, и как будто вся мощь его конструкций нависла над ними. Миновав четвертый мост, они увидели Радужный мост и под ним Шестую Батарею. Кенсуке вспомнил, как смотрел на остров с пешеходной дорожки Радужного моста – вскоре после того, как он был построен. В бинокль он пытался разглядеть среди разросшихся деревьев остатки батареи. Сейчас он впервые видел остров с моря.

Когда очертания острова стали расти, Кенсуке приободрился и надежда опять взыграла в его сердце. Теперь он сможет совладать со своей девятилетней давности фантазией, которая сама по себе то вырастала, то утихомиривалась в его сознании. На Шестой Батарее, этом неправильном пятиугольнике общей площадью двенадцать акров и периметром в треть мили, очевидно, был источник чистой пресной воды – хотя это и был рукотворный остров посреди залива. Рассудив, что, если есть вода, человеку можно выжить, Кенсуке девять лет лелеял мысль о том, что Юкари все еще жива и находится на Шестой Батарее. Он понимал, что это смешное предположение. И все же не мог забыть ту странную улыбку удовлетворения, которую увидел на лице умирающего Асо. Может быть, Асо, чей мозг был затронут раком, сам поверил собственной лжи? А может, он, мечтая о загробной жизни, связывал свой образ рая с этим необитаемым островом?

Стайка чаек вилась над катером, как будто проверяя – нет ли здесь еды. Покружив, чайки заскользили по направлению к Шестой Батарее и взвились высоко в небо над ней. Катер, как будто стряхнув птиц, держал путь к Шестой Батарее, чтобы бросить там якорь.

В то время как Сасаки, дотошно приготовившийся к работе, был вооружен видеокамерой, фотоаппаратом и записной книжкой, Кенсуке имел при себе только пару болотных ботинок, на которые он сменил свои кроссовки, как только катер причалил к берегу.

Сасаки выскочил на пристань и закричал:

– Ничегошеньки не изменилось!

Кенсуке удивленно спросил его:

– Вы хотите сказать, что бывали здесь прежде?

– Только однажды. Десять лет назад, в такой же точно поездке.

Десять лет назад, подумал Кенсуке. То есть за год до смерти Асо.

– Погляди! – Сасаки указал на узкий пролом в береговом ограждении. За ним просвечивали туманные дали, заросшие деревьями, но прямо перед ним, практически на берегу моря, в изобилии росла какая-то травка вроде петрушки.

– Это петрушка, что ли?

– Это ангелика. Angelica keikei. Часто встречается на полуострове Идзу и на острове Осима. Должно быть, прошла немалый путь! Десять лет назад она тоже здесь росла.

Сасаки восхищался жизнестойкостью ангелики, чьи семена были принесены сюда волной невесть откуда и так здесь разрослись. Сасаки несколько раз повторил, что самое удивительное на Шестой Батарее – это разнообразие и жизнестойкость семян, которые оказались здесь, и что это место – настоящая сокровищница для биолога, которая может быть как следует изучена, потому что остров заповедный и публику сюда не пускают.

В то время как Наито и Кано считали, что начать надо с того, чтобы обойти остров по периметру, Сасаки явно хотелось пройти в середину. В конце концов решили разделиться на две группы по двое, и Кенсуке вызвался составить компанию Сасаки. Капитан и его помощник должны были оставаться на пристани. Решено было, что каждая из пар – Кано и Наито, идущие по периметру, и Сасаки и Кенсуке, направляющиеся в глубину, – возьмет с собой портативный радиопередатчик. Остров небольшой, береговая линия не длиннее ста ярдов, так что, если закричать, тебя услышат. Но если у них есть радиопередатчики, почему бы ими не воспользоваться.

– Смотрите же, – Наито и Кано в приветствии махнули руками и отправились вдоль набережной.

Сасаки и Кенсуке прошли через заросли ангелики и углубились в чащу. Всякий раз, как Сасаки замечал какой-то привлекавший его внимание образчик растительного мира, он фотографировал его, записывал на видео и делал отметку в своей записной книжке. Не было ни одного растения, неизвестного Кенсуке, которое не идентифицировал бы Сасаки; его учитель снова и снова демонстрировал свои познания в естественных науках. Теперь его взгляд был серьезен, без обычной шутливости, и Кенсуке опять видел его в новом свете.

Почва, нетоптанная человеком, была мягкой, и из гумуса у них под ногами сочился черный сок. Если бы не болотные ботинки, их ноги промокли бы. Даже воздух здесь был влажен. Травы и деревья, редкие для Токио, росли здесь и почему-то производили мрачное впечатление, образуя смешанные заросли, составлявшие уникальную особенность этого острова. Когда ветерок с моря шевелил верхушки деревьев, все начинало звучать, и время от времени Кенсуке сам не знал, где он. Он почти забыл о Юкари. Этот остров был слишком непохож на то место, которое он представлял себе.

Чем дальше они углублялись, тем гуще были заросли, а Сасаки говорил все меньше и меньше. Он уже не снимал так часто окружающие места на камеру. Ища глазами дорогу, он наконец в растерянности остановился.

– Как странно, – сказал он.

Кенсуке, шедший за ним следом, остановился тоже.

– Что странно? – спросил он.

Сасаки что-то пробормотал себе под нос и не дал никакого объяснения, погрузившись в свои мысли. Некоторое время оба они стояли, не проронив ни слова.

– Все в порядке? – спросил Кенсуке с озабоченным видом.

– Заросли ангелики на берегу выглядят так же, как раньше. Но дальше по пути... что-то странное.

– Вы имеете в виду, не такое, как раньше?

– Я не могу объяснить, что именно. Но что-то точно не так.

Услышав это, Кенсуке нервозно оглянулся. Он тоже чувствовал что-то неприятное. Между прочим, в двадцатые годы Шестая Батарея считалась местом заколдованным. И недавно человек, занимавшийся в Приморском парке виндсерфингом, исчез за этим островом вместе со своей доской. Припомнив эти истории, Кенсуке почувствовал себя неважно.

– Так мы идем? – спросил Кенсуке, пытаясь приободрить учителя, но почему-то его голос дрожал.

– Никто не мог появляться здесь за эти десять лет, – пробормотал под нос Сасаки, как будто убеждая в этом себя самого, и пошел дальше. Наито сказал им на корабле, что районный совет Минато впервые участвует в инспекции и что полевых исследований не было уже десять лет.