– В прошлом году в августе, приезжал на побывку.

– Не начинай врать, – строго предупредил офицер. – Тебя видели у дома вчера в десять утра, через час после прибытия автобуса из Шоромы.

– А вы многое уже успели, – кивнул Грош. Сквозь оконное стекло были видны часть стоянки и серебристый «Тенвер», стоящий с правого угла здания. – Видели меня? Или человека в черной форме?

– После того визита Грошев был жив и здоров, он даже успел полаяться с соседкой Ехивановой, – сказал капитан. – Не понимаю, зачем тебе это скрывать.

– Незачем. Только вот незадача, я там не был и не мог быть. Автобус три часа простоял под Листовцом. Я приехал в начале двенадцатого.

Мужчина крякнул.

– Н-да, успел многое, но не все. – Он улыбнулся, только глаза остались цепкими, оглядывая каждый сантиметр черной формы.

– Хотите взять в лабораторию? – предложил парень. – Убийство – грязнее не придумаешь, а всю кровь не смоешь.

– Хочу, – не стал отнекиваться офицер.

В подсобке собранная раскладушка и сумка с вещами все еще соседствовали с оцинкованными ведрами и швабрами. Пока Грошев переодевался в клетчатую рубашку и серые джинсы, капитан внимательно осмотрел вещи.

– У тебя есть нож? – задал он вполне ожидаемый вопрос.

– Конечно. – Макс расстегнул боковой карман, вытащил складной нож, выигранный в споре, и, положив поверх стопки черной одежды, передал следователю.

– Теперь все?

– Пока да. Город не покидать.

– Это вряд ли. – Макс достал выданную Арчи бумагу. – Через три дня я вернусь в лагерь, а еще через месяц – в Академию.

– Значит, поторопим лабораторию.

– Меня задержат?

– А что, очень хочется? – На этот раз улыбка офицера была искренней. – Алиби плюс добровольное сотрудничество со следствием, еще кое-какие детали, которые я не вправе раскрывать, – все это заставляет меня не торопиться с выводами.

Парень нахмурился, раньше отсутствие доказательств никого не смущало, хватало одного его вида. В резких, почти хищных чертах лица легко было видеть злодея. И ведь видели, да и он обычно оправдывал ожидания публики.

– Капитан, – окликнул уходящего следователя Грош, может, тот и представлялся, но имя парень успел начисто забыть. – Он вернулся?

– Это ты у коллег спроси. – Мужчина обернулся. – Не сегодня-завтра специалисты явятся к твоей матери, и ей придется с ними поговорить.

Макс и сам это знал. Но волновало парня совсем другое: чтобы ни происходило в лагере, оно последовало за Грошем сюда. Ни о какой случайности не может быть и речи. Девять из десяти, что охота шла именно за ним.

Тема: «Заработная плата и пути ее формирования»

Серебристый «Тенвер» пересек черту города после полуночи. Макс давно перестал вглядываться в темноту за окном. Как сказал сидящий на переднем сиденье Тилиф, он либо делает дело без вопросов, либо выходит из машины. Водитель, бритый детина с жирной складкой на затылке, издал подхалимское «гы-гы», что надлежало понимать как смех, и вывернул руль, бросая автомобиль в поворот.

Парень знал, что дело за тридцать пять тысяч ему не понравится. За такую сумму оно и не должно нравиться. Но Шрам был прав: выбора, кроме как гордо хлопнуть дверью, не было. А гордость нынче дешева, что бы там ни воспевали в легендах.

Местность он узнал сразу, не раз бывал здесь на практике. Под ложечкой неприятно засосало. Вороховка. Не город, а кладбище Империи. Гигантский, от горизонта до горизонта, могильник. Сюда свозили умерших со всей страны и здесь же предавали земле. Никто не хотел жить рядом с захоронениями, но местные как-то приспособились, и городок постепенно рос и расширялся, правда, не такими темпами, как кладбище.

Машина въехала на территорию Вороховки с юга. Погост не огораживали. Сумасшедшие, решившие поиграть с призраками, сбегают из больниц не так часто и, как правило, долго не живут. Рыжая песчаная грунтовка закончилась. Впереди расстилались холмистые поля памятных знаков, плит, крестов, статуй и даже кое-где склепов. Водитель заглушил мотор и выключил фары. Глаза медленно привыкали к темноте. Никто не кинулся на автомобиль: ни мертвые, ни живые.

– Вперед, – скомандовал Шрам.

Бритый детина открыл багажник, о землю ударились две лопаты и массивный фонарь на изогнутой ручке.

– Осквернение захоронения – до пяти лет, – проинформировал мужчин Макс.

– Мелковато для нас. – Тилиф обернулся к водителю.

Тот повторил на бис свое «гы-гы» и взял лопату. Грош подхватил вторую и фонарь. Шрам указал направление, в луч света попали памятники, огороженные коваными заборами, и уходящая в темноту тропинка.

– Самое время посвятить меня в детали, – сказал Грош.

– Мне нужно вскрыть могилу, – ответил идущий первым Тилиф, мужчина сменил деловой костюм на спортивные штаны и темную ветровку.

– Я понял. Чья могила? Чей хвост? Есть ли привязка?

– Много вопросов, – буркнул позади водитель.

– Малой молод и любопытен, – ответил Шрам, – но не глуп. Заметь, он не спрашивает о причинах.

– Если призрак привязан, заперт в прямоугольнике могилы, я могу преспокойно подождать вас в машине.

Раимов развернулся к Грошу, вынуждая парня остановиться.

– Поясни.

Макс почувствовал, как сзади к нему вплотную подошел водитель.

– Если блуждающий заперт, я не смогу пересечь границу захоронения. В противном случае вернувшийся может перетянуть меня на ту строну, в свой мир. В результате вам придется отмахиваться лопатами уже от меня.

– Что-то я не понял, – нахмурился Шрам. – Вы вроде в хранилище каждый день с кубами играетесь. И все пока в этом мире.

– Поместите могилу в герметичный куб, цилиндр, шар, и я сыграю им в футбол. Мы с ними работаем, но никогда не лезем внутрь, пока прах активен, пока привязка воняет, как дохлая рыба. Представьте себе комнату, наполненную газом, вы войдете туда? – Тот, кого мужчина назвал Лбом, хрюкнул. – Так понятнее?

– Более чем. – Тилиф развернулся и снова пошел вперед. – И так со всеми? Никто не может ступить на могилу, если к ней привязан призрак?

– Почему, любой может ступить. Может даже станцевать и спеть. Пока не начнет разорять захоронение, он для призрака неинтересен. Никто не интересен, кроме псионика. Если тигр заперт в клетке, охотнику лучше туда не заходить. – Парень вдруг запнулся, оглянулся, всмотрелся во тьму.

– Я не понял, – проворчал Лоб. – Есть призрак, есть могила.

– И есть люди, которым он мстит, – пояснил Грош, отворачиваясь от водителя и возобновляя движение. – Например, за отдавленную в транспорте ногу. Такой призрак называется хвостом. Не смертельным, но не очень приятным.

– Человек начинает тяготиться визитами, – вставил Раимов. – И обращается к психам с заявлением о привязке мертвеца. Так?

– Так, – согласился парень, не упоминая о том, сколько времени и нервов это будет стоить. Очереди в службе контроля на привязки огромные. – Блуждающего привязывают к месту захоронения.

– И что? – спросил водитель.

– И все, – развел руками Макс. – Призрак заперт, люди живут долго и счастливо. – «Пока не обзаведутся следующим хвостом», – подумал он, а вслух добавил: – Но если те, кто связан с мертвым, придут сами… если глупая мышь идет в логово кота, значит, одной мышью станет меньше.

– Слышишь, Лоб, с кем он меня сравнил? С мышью.

– Хвост ваш?

– Мой, мой. И я еще не обращался по поводу его привязки.

– Что? – Лоб проследил, как Макс в очередной раз хмуро оглядывается.

– Ничего. Справа как раз привязка, вот и фонит. – Студент пошел дальше.

– А остальные? Не психи и не связанные со жмуриком люди?

– А остальных он попросту не замечает, – ответил Грош.

– То есть вся надежда на тебя, Лоб.

– Гы-гы.

– Если привязки нет, – парень передернул плечами, ему все время мерещился чужой, упирающийся меж лопаток взгляд. Ночные запахи земли, влаги и вонь потусторонних существ – все смешивалось и мельтешило, не давая сосредоточиться, – то и проблем нет, вернее, их не будет, пока не начнем копать. Вскрытие захоронения равносильно объявлению войны мертвому. Ему будет плевать, кто мы и кем были.