Литмир - Электронная Библиотека

     К пятнадцати годам я хоть и не выделялся на фоне ровесников со своими ста шестьюдесятью сантиметрами роста, был весьма перспективным женихом. Вообще попытки взять меня штурмом предпринимались уже не единожды, ровно с тех пор как мне стукнуло четырнадцать, минимальный возраст когда в Аместрисе дозволяется заключать брак. И с каждым разом активность прекрасных дам лишь возрастала. Почему-то каждая думала, что именно она сможет задеть 'некие струны моей души' и расположить меня к себе. И если в обычные дни подобное внимание я игнорировал напрочь, ссылаясь на занятость или просто находясь в командировках или на секретных объектах, то во время балов моя скрытность возвращалась мне сторицей. Стоило мне только появиться на каком-нибудь приеме и тут же ко мне 'подплывали' 'благородные мадам' и начинали осыпать меня льстивыми комплиментами. Что самое неприятное, я ни разу не встретил среди бомонда ту пресловутую 'мужскую солидарность' о которой так много говорят в самых разных романах. Похоже мужское общество находило для себя удовольствие в том чтобы наблюдать за моими зачастую тщетными попытками 'отлепить' от себя прекрасных дам, настойчиво зазывающих либо на танец, либо принять участие в какой-либо 'веселой игре'. А некоторые, и с каждым разом их число только увеличивалось, вообще приглашали меня 'забыть на время об этом шумном месте и провести вечер в приятной компании, в одной из дальних комнат'. Естественно я понимал на что именно намекают все эти дамы, но мне приходилось лишь стойко мириться с этим и сохраняя флегматичное выражение лица вежливо отказываться. Ведь я не хотел чтобы моя столь долго лелеемая репутация в высшем обществе пострадала из-за недостойного поведения. А учитывая что мое тело было, как я уже говорил юным, то не было ничего удивительного в том, что оно реагировало на подобные знаки внимания к моей персоне. Причем реагировало порой неожиданным для меня образом, что иногда вызывало конфуз и весьма поднимало настроение всем свидетелям оного.

     Таким образом приемы были для меня и моей выдержки весьма сложным испытанием. Всякий раз я ждал и с содроганием. Пожалуй даже открытие Врат не вызывало у меня столько неприятных эмоций как ожидание очередного бала. Но без этого никак нельзя было обойтись. Что только не сделаешь ради процветания собственного государства! Поэтому я и терпел все эти томные взгляды, воздушные поцелуи, 'случайные' прикосновения, к слову в весьма неожиданных местах, и прочие прелести 'светской жизни'. Одно меня радовало - на таких приемах мне приходится бывать не чаще раза в месяц.

   ***

   Я смотрел на письмо переданное мне курьером и прожигал его ненавидящим взглядом. Стоило мне объявиться в Столице, как уже весь бомонд знает об этом и гудит от предвкушения. А ведь Фюрер вызвал меня не далее как вчера. То ли у секретарей длинный язык, то ли у генералов. А скорее оба утверждения верны. И сейчас я в очередной раз держал ненавистную мне корреспонденцию. Хотелось смять его, разорвать на мелкие кусочки и выбросить в огонь. Вот только имя обозначенное на конверте, известный вензель и аромат исходящий от письма не давали мне это сделать. Если я не откликнусь на это приглашение, моя репутация может серьезно пошатнуться в глазах этого человека, чего мне бы совершенно не хотелось. Еще спустя пару минут на этот конверт, я наконец открыл его.

   -- Ожидаемо, -- протянул я, разглядывая карточку из плотной розового цвета бумаги. В принципе мне даже не нужно было читать, что было написано на ней. Это было приглашение на очерёдной прием. Только на этот раз его устраивало прославленное семейство Армстронгов. С Филиппом я познакомился сразу после войны в Ишваре и старик был обо мне самого лучшего мнения. Особенно ему импонировала моя "преданность стране, что семья Армстронгов пестовала в своих потомках из поколения в поколение", согласно его собственным словам. Про Алекса я вообще молчу, тот даже не думал возражать против моего присутствия в их доме. После войны он долго отходил от её ужасов и мне пришлось держать с ним пару содержательных бесед, чтобы он не бросил алхимию. В конце концом "Могучерукий Алхимик" смог взять себя в руки и остался в армии, лишь переведясь в разведку.

   С Амуэ и Стронжиной отношения у нас были ровными. Как правило, младшие дочери Филиппа были довольно стеснительными при общении с мужчинами, хотя это и не было особенно заметно, когда дело касалось второй и третьей дочерей Филиппа. Вернее, совсем НЕ заметно, так как комплекцией они пошли в своего "Papa". Но я был исключением. Немалую роль сыграл факт того, как мы познакомились. Это произошло, когда мне было всего десять лет, я был совсем мальчишкой, пусть и оберст офицером. К тому же в тот день я был не в военной форме, а в обычном костюме, то есть перед семьей Армстронгов я предстал обычным мальчиком, разве что вместо коротких штанишек на подтяжках, были брюки. Пожалуй, лишь тот факт что я -- офицер, останавливал их от того, чтобы затискать меня в своих, без преувеличения будет сказано, "Железных объятиях". Впрочем, свою долю теплоты от двух девушек я получил. А учитывая, что я не шарахался от них как остальные "кавалеры", да и вообще вел себя так, как подобает "скромному маленькому мальчику", я очень быстро стал для них желанным гостем, что весьма радовало их отца.

   А вот с Катриной, младшей дочерью Филиппа, отношения у нас не заладились. Нет, девушкой она была милой, да и не пыталась как-то обострить отношения, никогда не идя на конфликт. Вот только согласно ее словам ей нравятся такие мужчины как её брат. Скорее всего, она имела в виду комплекцию. Хотя, судя по негромкому комментарию Оливии, который смогли услышать только мы с Филиппом, Катрин нравятся именно "бесхребетные идиоты вроде Алекса". Так и повелось далее. Всякий раз, когда я посещал их дом, Катрин оказывала должное почтение гостю но не более.

   Что же касается Оливии, а точнее Бригадного Генерала Оливии Милы Армстронг, то она редко бывала в отчем доме, предпочитая всё время проводить в подотчетной ей крепости Бриггс, охраняя северные границы нашего государства. В том суровом крае она должно быть чувствовала себя куда вольготнее, чем в огромном особняке среди бесконечно докучающих родственников. Трудно в это поверить, но многочисленные родственники семейства Армстронг, ближние и дальние, а также их друзья и прочая и прочая не забывали всякий раз напомнить Оливии о "прекрасной перспективе замужества" "в целях укрепления положения ее семьи". Не удивительно, что Бригадный Генерал свела все свои выходы в высший свет к минимуму, посещая подобные мероприятия от силы раз в три-четыре месяца. Зато каждый такой визит не обходился без нравоучений от всяческих тетушек и дядюшек о том, какой должна быть настоящая леди, что она должна выходить в свет в прекрасном бальном платье, а не военной форме, должна искать себе жениха, а не балагурить с сослуживцами.

   Неудивительно что из-за такой постоянной обработки, к перспективе замужества Оливия относилась мягко говоря скептически. Всякий кто только пытался заговорить с ней о её "женственности", становился для неё врагом номер один. Пожалуй, при нашей первой встрече я принял единственное верное решение, когда решил держаться с ней именно как с сослуживцем, а не с женщиной. И это можно засчитать мне как плюс, так как подобный подход в некоторой степени расположил ко мне Бригадного Генерала. И хотя Оливия с сомнением относилась к моей военной службе, и порой даже резко высказывалось в этом отношении, со временем она смягчилась ко мне. Особенно это стало заметно после битвы за Фотсет, так как до неё, скорее всего, дошли слухи и не только о моем успешном командовании войсками. Думаю, именно мое сдержанное отношение к ней и то, что я старался не совершать ошибок на службе, позволило нашим отношениям перейти от обычного знакомства к нечто большему. Нет, друзьями мы не стали, а уж про любовь тут и говорить нечего, уж слишком у нас различные вкусы и предпочтения. Пожалуй, такие отношения можно назвать товарищескими. Она знала, что я человек дела и профессионал в своей области, а значит заслуживаю определенного доверия, но не более. Но даже за это я был ей благодарен.

40
{"b":"266955","o":1}