В здании космопорта к новоприбывшим монотонно обращался потрескивающий голос из громкоговорителя: «Добро пожаловать в Аррабус! Приезжие подразделяются на три категории. К первой категории относятся представители коммерческих организаций и туристы, наносящие кратковременный визит. Вторая категория – лица, намеренные провести в Аррабусе менее одного года. Третья категория – иммигранты. Пожалуйста, вставайте в очереди у выходов, обозначенных соответствующими номерами. Внимание! Импорт любых пищевых продуктов запрещен! Все имеющиеся у вас пищевые продукты необходимо предварительно сдать в бюро экспроприации контрабанды. Добро пожаловать в Аррабус! Приезжие подразделяются на три категории…»

Джантифф протискивался через плотную толпу – по-видимому, несколько сотен пассажиров, прилетевших раньше, еще не покинули зал прибытия. В конце концов он нашел петляющую замысловатыми зигзагами очередь к выходу №2 и занял место в хвосте. Большинство приезжих относили себя к категории иммигрантов – очередь к выходу №3 была в несколько раз длиннее. У выхода №1 стояли всего несколько человек.

Постепенно, мелкими шажками, Джантифф продвигался вперед. Вдали – там, где начиналась очередь – виднелись восемь турникетов с прозрачными будками для чиновников. Функционировали, однако, только два турникета. Тучный субъект, пыхтевший за спиной Джантиффа, надеялся ускорить продвижение, подкрадываясь вплотную и слегка подталкивая Джантиффа выдающимся животом. Стремясь избежать соприкосновения, Джантифф переместился чуть ближе к стоявшему впереди верзиле. Толстяк не замедлил заполнить образовавшийся промежуток, и Джантифф, подпираемый упругим пузом сзади, уткнулся носом в спину спереди. Тем временем толстяк продолжал напирать. Верзила не выдержал и обернулся: «Послушайте, любезнейший! Мне не меньше вашего надоело стоять в очереди. От того, что вы клюете мне спину, очередь не станет короче».

Опасаясь оскорбить толстяка, жарко дышавшего ему в затылок, Джантифф не нашелся, что сказать. Но когда верзила снова шагнул вперед, Джантифф решительно остался на месте, несмотря на участившиеся толчки и пыхтение сзади.

В конце концов Джантифф оказался у окошка прозрачной будки перед турникетом и предъявил посадочный талон. Служащая – молодая женщина с желтыми волосами, экстравагантно всклокоченными над одним ухом, – отвела его руку в сторону: «Что ты мне суешь? Где разрешение на въезд – зеленая карточка?»

Джантифф порылся по карманам: «У меня, кажется, нет зеленой карточки. Нам не давали никаких зеленых карточек».

«Значит, вернись на звездолет и возьми зеленую карточку».

Заметив краем глаза, что у толстяка сзади – такой же белый талон, как у него, Джантифф в отчаянии возразил: «А у этого господина тоже нет зеленой карточки!»

«Не имеет значения. Тебя не пропишут, пока не предъявишь разрешение на въезд – неужели не понятно?»

«Но мне больше ничего не дали. Белой карточки должно быть достаточно!»

«Отойди, не задерживай очередь».

Джантифф застыл, уставившись на свой талон: «Вот, смотрите, здесь написано: „Посадочный талон и разрешение на въезд“!»

Служащая покосилась на талон и с досадой прищелкнула языком. Раздраженно подойдя к другой будке, она что-то сказала сидевшему там чиновнику. Тот позвонил по телефону.

Растрепанная блондинка вернулась к турникету: «Новая форма, ее ввели месяц тому назад. А я уже год не тухтела в космопорте – и всех подряд посылаю назад на звездолет, представляешь? Анкету давай… нет-нет, синий экземпляр, розовый оставь себе».

Джантифф предъявил требуемую бумагу – сложнейший вопросник, тщательно заполненный в полете.

«Ммм… Джантифф Рэйвенсрок. Из Фрайнесса на планете Зак. Ммм… Профессия: специалист по технографике. Цель пребывания в Аррабусе: удовлетворение любопытства… Это еще что? – желтоволосая церберша подняла брови. – Какое такое любопытство?»

Джантифф поспешил объяснить: «Я хотел бы изучить общественное устройство Аррабуса».

«Так и надо писать!»

«Хорошо, я исправлю».

«Поправки не допускаются. Придется заполнить другую анкету. Где-то у входа, со стороны космодрома, был прилавок с бланками. По крайней мере, я их там видела в прошлом году. Давай, поворачивайся».

«Подождите! – возопил Джантифф. – В графе полно пустого места! После „удовлетворения любопытства“ я напишу „в целях изучения общественного устройства Аррабуса“. Это не будет поправкой».

«Ну ладно. Так не полагается, конечно».

Джантифф быстро приписал несколько слов. Чиновница протянула руку, чтобы взять печать и проштамповать талон. Прозвучал звонок. Уронив печать на прилавок, служащая встала, сняла шаль с крючка на стене будки и накинула на плечи. В будку завалился похожий на мальчишку юноша с пухловатым круглым лицом. Веки его едва поднимались – он провел бессонную ночь. «Вот и я! – сообщил он желтоволосой сотруднице. – Маленько припозднился, но ничего, никто не облезет. Вернулся из Серсе: поддали на славу… а тухта тут как тут. Ну и ладно, лучше отбарабанить свое с похмелья, чем время терять. На что еще тухта годится?»

«Тебе везет. Мне завтра ишачить. Полы мыть или подшипники смазывать».

«На прошлой неделе мне выпал обувной агрегат. Даже забавно – когда поймешь, когда на какие рычаги нажимать. Где-то что-то, конечно, закоротило, когда полсмены уже прошло. Башмаки полезли с такими, понимаешь, длиннющими носищами, загнутыми в стороны. Я их не браковал – того и гляди, косолапость войдет в моду, и я прославлюсь. Представляешь?»

«Раскатал губу! Кому охота позориться в копытах с носками насторону?»

«Кому-то придется: все берут, что дают. Башмаки в коробочках, на коробочках ярлычки с номерочками, кому какой номерочек попадется…»

Выглянув из-за плеча Джантиффа, толстяк возмутился: «Нельзя ли пошевелиться, господа? Нам всем давно пора перекусить и отдохнуть».

Чиновники смерили приезжего одинаковыми взглядами, выражавшими полное, искреннее непонимание. Желтоволосая повесила сумочку на плечо: «Пойду спать. То есть – спать. На „переспать“ сил не осталось, представляешь?»

«Ох, не говори… Ну что, пора тухтеть. Кто не тухтит, тот не ест всячину, – круглолицый юноша подошел к окошку, брезгливо приподнял с прилавка бумаги Джантиффа. – Посмотрим… Прежде всего давай разрешение на въезд. Зеленую карточку».

«У меня нет зеленой карточки».

«Нет зеленой карточки? Ну, приятель… Что тебе сказать? Позаботься завести себе зеленую карточку. Это нетрудно – даже я знаю, как это делается. Вернись на звездолет, найди старшего стюарда. Он шнуром все устроит».

«Белый талон теперь заменяет зеленую карточку».

«Неужели? Опять все шиворот-навыворот? Ну тогда ладно. Что еще, что еще? Голубая анкета… Да ну ее, не хочу связываться! А то мы тут оба помрем со скуки. Понятное дело, тебя нужно прописать по месту жительства. Уже приметил себе общагу?»

«Еще нет. Вы не могли бы что-нибудь порекомендовать?»

«А что тут рекомендовать? Я из унцибальских – значит, лучше Унцибала города нет. Вот неплохое место, – юноша вручил Джантиффу круглый жетон. – Блок 17—882. Покажи жетон дежурному по этажу». Высоко подняв печать, он торжественно, со стуком проштамповал талон Джантиффа: «Вот и все, приятель! Желаю тебе неутомимости в постели, свежей всячины и удачного жребия в тухте!»

«Спасибо. Могу ли я переночевать в гостинице? Или придется ночью искать блок… как его там?»

«Ночуй в „Приюте путешественника“, сколько влезет – пока не кончатся озоли.11 Полотно сегодня мокрое, скользкое. Не зная дороги, на твоем месте я не стал бы шарахаться впотьмах».

«Приют путешественника», ветхое массивное здание с дюжиной флигелей и пристроек, находился прямо напротив выхода из космического вокзала. Оказавшись в вестибюле, Джантифф подошел к конторке и попросил сдать ему комнату. Портье протянул ключ: «Семь озолей».

Джантифф отшатнулся, не веря своим ушам: «Семь озолей? За одну ночь в одной комнате с одной кроватью?»