Возведение нового моста через Сену было инициативой предшественника Генриха IV, последнего короля из династии Валуа, Генриха III, который заложил первый камень в его основание в мае 1578 года. Изначальный проект предполагал совершенно другой мост, с домами и лавками по обеим его сторонам. В 1578 году, когда конструкция едва виднелась над поверхностью воды, жизнь в Париже перевернула Религиозная война, и в последующем хаосе работы над мостом были отложены более чем на десять лет.

В апреле 1598 года Генрих IV подписал Нантский эдикт, тем самым официально положив конец Религиозным войнам. За месяц до этого новый король завизировал документы, объявлявшие о его намерении закончить мост. Генрих III никак не объяснял свое желание построить новый мост; его последователь же, в свойственной ему манере, изложил свои цели четко и ясно. По его словам, мост возводился «для удобства» жителей Парижа, особенно деловых людей. Он был также необходим для модернизации инфраструктуры города: самый последний парижский мост, Нотр-Дам, к тому времени безнадежно устарел и был «слишком узок», как заметил король, чтобы справиться с транспортным потоком, переправлявшимся через Сену. Генрих IV писал, что движение стало гораздо более оживленным, поскольку к пешеходам и всадникам добавились новые средства передвижения. (Фактически транспортным средствам с тяжелыми грузами уже запрещалось использовать все существующие мосты.)

Мост Нотр-Дам, который упоминал король, был закончен в 1510 году. Как и все средневековые мосты, он был возведен на деньги за построенные на нем дома и лавки. Средства на постройку Пон-Нёф, где не было жилья, были взяты из непривычного источника: король поднял налог на каждый бочонок вина, ввозимый в Париж. Таким образом, как отметил Анри Соваль в 1660-х годах, «богачи и пьяницы» оплатили новый общественный проект.

К 1603 году мост был почти готов – во всяком случае, готов настолько, чтобы Генрих IV, никогда не отличавшийся терпением, решил, что настало время опробовать новое сооружение. Несколько человек перед ним уже попытались пересечь Сену, но постройка развалилась, и они рухнули в реку. Однако, как заметил, по свидетельству современника, ничуть не смутившийся Генрих, «никто из них не являлся королем». Монарх заставил людей уложить доски на опоры и по этой «все еще шаткой» конструкции в истинно королевской манере первым переправился через Сену – и даже успел вернуться в Лувр к обеду.

Однако некий факт в ранних официальных документах, касающихся постройки моста, не упоминается: его имя. Фактически мост был впервые наречен Пон-Нёф всего за пять дней до того, как в мае 1578 года в его основание был заложен первый камень. Даже через несколько лет спустя в бумагах он все еще назывался «строящийся мост» или просто «новый мост».

И он действительно был новым. Пон-Нёф являлся всего лишь пятым мостом в Париже и первым за почти целое столетие. Для сравнения, Лондонский мост оставался единственным мостом через Темзу вплоть до завершения Вестминстерского моста в 1750 году. При этом он был типично средневековым мостом, темным из-за зданий в несколько этажей, громоздившихся по обеим сторонам, и узким (20 футов в самой широкой части, а местами всего двенадцать). Новый парижский мост свидетельствовал о том, что французская столица оставила позади годы религиозных конфликтов и вступила в новую эру современных технологий.

Это был настоящий памятник инженерному искусству, особенно замечательный, поскольку стал результатом сразу нескольких успешных проектов, каждый из которых принадлежал разным специалистам.

Архитектор Батист Андруэ дю Серсо сыграл важнейшую роль в дизайне моста, а Гийом Маршан в его сооружении, но Пон-Нёф был создан не одним человеком.

Карта Георга Брауна 1572 года изображает место на оконечности острова Сите, где вскоре будет построен Пон-Нёф

Ни один мост до этого не был предназначен для перевозки таких тяжестей, как Новый. На самом деле такие явления, как тяжелый транспорт, в 1600 году только начинали приниматься во внимание. Ранее городам приходилось иметь дело лишь со сравнительно небольшими и легкими средствами передвижения: повозками и телегами. В последние десятилетия XVI века личные кареты только стали появляться на улицах таких метрополий, как Париж и Лондон. И тем не менее в документах, касающихся постройки моста, Генрих IV c потрясающей проницательностью добавил в список новые транспортные средства, став, таким образом, первым правителем, который столкнулся с вечной проблемой современного городского планирования: необходимостью учитывать при закладке инфраструктуры все более возрастающий транспортный поток.

В бумагах также отражены трудности, возникшие из-за месторасположения моста. Проблема состояла в том, что два маленьких островка на западе – остров Патриарха, Île du Patriarche, и Еврейский остров, Île aux Juifs, были расположены относительно далеко от основной части земли, как показывает фрагмент карты, изданной незадолго до постройки Пон-Нёф. В официальных документах говорится, что «маленький остров» был «уничтожен», так же как и «кончик» большого острова, одна сторона которого была также «срыта, и ей придана другая форма, чтобы сделать течение реки более свободным».

Но когда окончательный результат наконец предстал перед глазами публики, летом 1606 года, король в течение нескольких месяцев составил еще более грандиозные планы. Ранние карты доказывают, что территория по обеим сторонам моста застраивалась без всякой системы. Генрих IV осознал, что мост будет служить Парижу эффективно только в том случае, если включить его в город в целом. Поэтому он спроектировал широкую улицу Дофина, rue Dauphine, которая соединила мост с районом Левого берега. Как показано на карте начала XVIII века, улица Дофина стала прообразом прямых и просторных современных парижских улиц, так требовавшихся городу.

Рядом с ней была построена площадь Дофина, Place Dauphine, имевшая необычную треугольную форму; это придавало современный дух тому участку острова, что был виден с нового моста. Всего за десять лет мысль Генриха IV продвинулась далеко вперед.

На карте XVIII века слева от моста изображен и еще один элемент придуманной Генрихом IV системы: Самаритен, или Samaritaine, – названная так в честь благочестивой женщины-самаритянки из библейской истории водонапорная башня, установленная для нужд Лувра и близлежащего сада Тюильри. Вода поднималась из Сены до уровня резервуара, находившегося возле Лувра. Огромные часы на башне Самаритен (размещенные со всех четырех сторон) показывали время, день и месяц. На тот момент они являлись одним из основных устройств, позволяющих узнать парижское время. Вплоть до того, как в обычай вошли карманные часы, парижане полагались на Самаритен, а после наступления темноты – на звон, который раздавался каждые пятнадцать минут. (Башня Самаритен была разрушена в 1813 году.)

Карта 1734 года показывает достижения века городского планирования: мост и улицы, невиданные в Париже вплоть до XVII века

На карте можно найти и еще одну достопримечательность – конную статую Генриха IV, расположенную в середине моста, первый общественный монумент в истории Парижа. Когда Генрих заказал прекрасное бронзовое изваяние итальянским художникам, он, по всей видимости, считал это наградой за свои заслуги короля-градостроителя. Но к тому времени, как статуя была наконец установлена на место, Генрих был уже четыре года как мертв, а династия Бурбонов переживала бурю, не в последнюю очередь из-за того, что его сын, подросток Людовик XIII, находился в открытом конфликте с матерью, королевой-регентшей.

Величественная статуя, должно быть, напоминала жителям Парижа о первом десятилетии наступившего века, когда благодаря Генриху IV их город вошел в новую эру. Памятник тут же превратился в популярнейшее место встреч. В обиход вошли выражения вроде «Встретимся у бронзового короля» или «Буду ждать тебя возле бронзовой лошади». Нам известно не только об этом, но и о том, какой прилив гражданской гордости возбудила статуя в парижанах, поскольку она неоднократно воспроизводилась в печатных изданиях. Уже в 1614 году маленькие недорогие книжки, предназначенные для широкой аудитории, оповещали публику о том, что Париж, в котором теперь, как в великих античных городах, имелась своя конная статуя, постепенно вытеснял их и становился «самым знаменитым городом под небесами».