– Он сидел в тени. Владелец его не разглядел. Просто мужчина. Он ушел. Вскоре после него Бауэр тоже вышел. Тут-то и появились машины.

– А про того, другого, ничего больше не известно? Цвет волос? Рост?

– Он сидел. И был в шляпе. Владелец даже шляпу описать не смог.

– Замечательно! – сказал Хоб. – И ради этого я пропустил вечеринку?

– А когда должны прийти гости? – поинтересовался Фошон.

– Простите?

– Ну, гости Мариэль, для которых вы собирились готовить чили.

– Да вот, наверно, как раз сейчас, – ответил Хоб, умело обматывая душистую, пропитанную вином капусту вокруг розового куска свинины перед тем, как отправить ее в рот, заесть куском хрустящего батона и запить глоточком вина.

– Либо вы мне все расскажете, – заявил Фошон, – либо я вызову жандарма, и он под конвоем отведет вас домой. Вы еще успеете приготовить свое чили.

– Вы не сделаете этого, инспектор! Ведь правда же, не сделаете?

– Жестокость французской полиции просто не укладывается в сознании англосаксов, – сказал Фошон с самодовольной улыбочкой. Он положил салфетку на стол и начал подниматься.

Хоб схватил его за руку. Фошон немедленно опустился на место.

– Шутить вы любите, инспектор, а сами шуток не понимаете!

– Ну, так рассказывайте про Бауэра.

– Англичанин. Лет сорока. Мой шапочный знакомый. Мы встречались на Ибице пару лет тому назад. У него там были приятели. Он у кого-то гостил… Погодите, дайте вспомнить. Ну да, у Элиота Тернера, актера.

– Вы знаете Тернера? – перебил Фошон.

– Да. А что?

– Я недавно смотрел ретроспективу фильмов с его участием в киноцентре на Монпарнасе. Что, он действительно такой сволочной, как его герои?

– Нет, гораздо хуже.

– Говорят, он жуткий бабник.

– Брешут. Отпетый педераст.

– Что, в самом деле? В фильмах он вечно увивается за чьей-нибудь женой.

– В жизни он вечно увивается за чьим-нибудь сыном.

– Так Стенли Бауэр был его приятелем?

– Наверно. Как я уже говорил, Бауэр жил на вилле Тернера в Сан-Хосе. В гостях. Я нечасто видел их вместе, но, полагаю, они либо были приятелями, либо же Бауэр шантажировал Тернера.

– Вы не знали, чем этот Бауэр зарабатывал себе на жизнь?

– Да он вроде бы ничем особо не занимался. Наверно, проживал семейное состояние. По крайней мере, сам Бауэр на это намекал.

– Намекал?

– Ну, если можно так выразиться. Бауэр частенько выставлял народу выпивку в «Эль Кабалло Негро» и хвастался своими семейными связями и тем, что его дед был близким другом Эдуарда Седьмого. Или еще какого-то Эдуарда, не помню. Но это он рассказывал американцам. Когда в кабачке присутствовал кто-то из Англии, Бауэр больше помалкивал. Не знаю, то ли он просто пускал пыль в глаза, то ли это был их хваленый английский юмор, такой тонкий, что того гляди порвется.

– Вы знали, что Стенли Бауэр торговал наркотиками?

Хоб покачал головой.

– Тогда хоть понятно, с чего вы им так заинтересовались! Вы уверены, что эта информация верная?

– На трупе нашли бутылочку с наркотиком, который он распространял. Наркотик новый. Недавно был обнаружен в Нью-Йорке. Вы знаете, что такое «сома»?

– В первый раз слышу.

– И не вы один. Однако скоро он начнет расползаться. Мне хотелось бы заняться им прежде, чем это случится. Вы виделись с Бауэром после того, как он был на Ибице?

– Нет.

– Даже во время ваших поездок в Лондон?

– Да говорю же вам, нет! Он мне не нравился. Один из этих высокомерных типчиков, которые имеют обыкновение заливисто ржать во всю глотку. Настоящий герой Вудхауса.[5] У нас с ним не было ничего общего.

– Но другие, несомненно, считали его славным малым?

– О вкусах не спорят. Особенно с некоторыми.

– Вот, к примеру, что думает о нем Найджел Уитон?

– А почему бы вам не спросить самого Найджела? А потом, какая разница? Вы ведь не собираетесь предъявить Найджелу обвинение в том, что он снабдил Стенли Бауэра новым наркотиком, а потом пристукнул?

Фошон сделал вид, что не услышал вопросов Хоба. Его взгляд рассеянно блуждал по ярко освещенному залу ресторана. Это была одна из самых неприятных привычек инспектора, по крайней мере с точки зрения Хоба. Привычка отвлекаться, когда речь заходит о чем-то действительно важном. Хоб чувствовал, что за этим стоит тонкий расчет. Одна из многих тщательно выверенных масок Эмиля Фошона. Настоящего своего лица инспектор не показывал никому. Да и есть ли оно у него, настоящее лицо?

– А что поделывает Найджел в последнее время? – поинтересовался Фошон. – Что-то давно его не видно.

Хоб с горечью взглянул на инспектора.

– Боюсь, сейчас мне представился случай предать одного из своих лучших друзей за миску немецкой тушеной капусты, съеденную посреди парижского шика. Сработать «подсадной уткой», как это, видимо, называется в ваших любимых романах. Что ж, рад вам служить. Найджел занимается тем же, чем и обычно: торгует наркотиками в Гонконге, грабит банки в Вальпараисо… Полагаю, он также приложил руку к политическому убийству, произошедшему месяц назад в Монпелье. Вы же знаете Найджела – он парень предприимчивый, на месте ему не сидится.

– Ваш юмор неуместен, но я его ценю, – сказал Фошон.

– Спасибо. Это я так, для поддержания разговора.

– Хотите чего-нибудь выпить, прежде чем мы станем обсуждать это дальше? Кофе эспрессо. Может, вам двойной?

– Ну вот, а теперь вы разговариваете, точно призрак Марли, – заметил Хоб.

Фошон призадумался.

– Да, это вполне уместно. Я показал вам Прошедшее Рождество в трупе вашего покойного друга Стенли Бауэра…

– А с кем я встречусь на Рождество Грядущее?

– Официант! – окликнул Фошон, останавливая лысеющего сутулого мужчину, пробегавшего мимо с подносом. – Два коньяка и два двойных эспрессо. И счет, пожалуйста.

– Никакого счета, инспектор! Заведение угощает!

– Передайте вашему заведению мою благодарность, – сказал Фошон, – а заодно скажите им, что за эту неуклюжую попытку подсунуть мне взятку я постараюсь в самом скором времени прислать сюда особенно вредного санинспектора. Пусть ждут.

– Инспектор! Мы просто хотели сделать вам приятное! Уверяю вас… Инспектор, если я это скажу, меня же уволят!

– Тогда просто принесите заказ, – сказал Фошон. – И счет, пожалуйста.

Маленький официант вздохнул с облегчением и убежал.

– Картина маслом: «Неподкупный инспектор Фошон сурово отвергает бесплатный обед»! – хмыкнул Хоб. – Изумительно. Я в восхищении. Так что там насчет Грядущего Рождества?

– Скоро покажу, – сказал Фошон. – Хоб, я рассчитываю на вашу помощь в этом деле. Более того, я настаиваю. Разузнайте о Стенли Бауэре все, что можно. Кому было выгодно его убрать? Дело, похоже, организовали весьма добросовестно. Разузнайте об этой «соме».

– Ладно. А что вы сделаете для меня?

– А я не стану отбирать у вас лицензию на занятие вашим никчемным ремеслом. Хотя мой начальник уже очень давно рекомендует мне это сделать. Хоб, я серьезно! У вас есть связи на Ибице. Вы можете разузнать все, что необходимо. А пока что, не хотите ли вы позвонить Мариэль и сообщить, что задерживаетесь?

– Да ну ее к черту! – сказал Хоб. – Пусть себе бухтит!

– Вы отважный человек, Хоб Дракониан! – улыбнулся Фошон.

На следующее утро, едва Фошон успел сообщить о смерти Бауэра его ближайшему родственнику, брату, живущему в Англии, инспектору позвонили из нью-йоркской полиции. Звонил лейтенант Гериг, с которым Фошон несколько раз уже разговаривал. Они обменивались информацией и сотрудничали в работе по борьбе с международным наркобизнесом, в обход Интерпола, о котором оба были весьма невысокого мнения.

Покончив с официальными любезностями, Гериг сказал:

– Фошон, я к вам вот по какому делу. Мне попался любопытный случай, и я хочу знать, не сталкивались ли вы с чем-то подобным. Поначалу я решил, что это опиум…