— Ладно, только мне надо сказать Пату.

— Никаких Патов, — отрезал Маэдрос.

Ему все еще не верилось, что мальчишка оставил свой вызывающий тон, и он ждал подвохов. Но Фрицу и в самом деле надоела эта война. То ли благотворно подействовали решительные действия, то ли еще что-то. В общем, Фрицу совершенно не хотелось снова заводить Маэдроса. Домой идти тоже не хотелось.

Когда мальчик был совершенно одет, Маэдрос крепко взял его под локоть и повел к служебному выходу. Вахтер посмотрел на них с немалым изумлением, а бедняга Пат, поискав Фрица по всем закоулкам клуба, в растрепанных чувствах отправился домой, зарекаясь когда-либо иметь дело с испорченным мальчишкой.

В огромном особняке Маэдроса было тихо и темно. Привыкший к стилю ампир, Фриц с интересом рассматривал современную обстановку особняка. Видно, Маэдрос не любил пышности, предпочитая четкую линию и простые яркие цвета. Они поднялись наверх, в спальню, гангстер включил свет, и Фриц увидел комнату, отделанную в черно-белой гамме. Посреди нее стояла большая кровать, покрытая белым меховым покрывалом. «Как у меня», — усмехнулся про себя Фриц.

— Выпьешь? — спросил Маэдрос, небрежно кидая пиджак в глубокое черное кресло.

— Да. Вина, пожалуй.

Маэдрос открыл вделанный в стену бар и через минуту подал Фрицу бокал с вином. Он отпил, присаживаясь в другое кресло — белое. «Однако, — подумал Фриц, распробовав вино, — это моя любимая марка, откуда он узнал?»

— Отличное вино, — кивнул он.

— Я знаю, что оно тебе нравится, — улыбнулся Маэдрос, не признаваясь, что купил его вчера, на всякий случай. Сам он пить не стал, налил себе минералки.

Некоторое время они молчали. Фриц разглядывал спальню, Маэдрос, стоя у стены, смотрел на мальчика.

— Интересный у тебя вкус, — наконец проговорил юноша. — Непривычно, но мне нравится.

— Я рад, — коротко ответил гангстер, не отрывая взгляда от его лица.

— Говорят, у тебя одна из лучших в стране коллекций японских гравюр. Покажешь?

— С удовольствием. Сейчас?

— Нет. Позже, — Фриц усмехнулся, ясно показывая этой усмешкой, чего бы ему хотелось сейчас.

— Позже, так позже. Можем пойти в ванну.

— Ну, ты и затейник, — расхохотался Фриц, впрочем, вполне добродушно. — Пойдем. Я люблю воду.

Маэдрос подошел к противоположной стене, нажал белую, почти невидимую на белых обоях панель, стена мягко раздвинулась, и Фриц увидел огромную ванную комнату, отделанную черным мрамором. Посередине на небольшом, в ступеньку, возвышении прямо в пол была вделана ванна размерами с небольшой бассейн. Она была подсвечена голубыми лампочками и напоминала гигантский драгоценный камень. «Неплохо, — подумал Фриц, — неплохо для лишенного воображения гетеросексуала». Впрочем, этот тезис уже казался ему сомнительным. Маэдрос тем временем скинул одежду и скользнул в воду. Фриц тоже стянул с себя все, что было на нем надето, и остановился у белых ступенек, ведущих в воду. Теплая, но не горячая маленькая волна коснулась пальцев его ног, и мальчик рассмеялся от удовольствия. Он очень странно себя ощущал, ему ничего не мешало, ничего не раздражало его самолюбие, а воспоминание, как Маэдрос его сделал, было скорее приятным. Обжигающе приятным. Гангстер поднялся из воды, взял Фрица за талию и, приподняв, опустил рядом с собой в ванну. Но мальчик тут же обвил ногами его талию, положил руки на плечи и посмотрел в лицо. Гангстер улыбнулся, и Фриц вдруг разглядел, что улыбка у него слегка печальная, как у людей, которые улыбаются мало и редко. Маэдрос крепко и нежно держал его на руках, пальцы поглаживали бедра мальчика, он просто стоял, молчал и смотрел на него. А Фриц вглядывался в продолговатое красивое лицо, обрамленное свернувшимися от влаги в совсем тугие кольца рыжими кудрями, в синие ирландские глаза под почему-то совершенно черными бровями и ему очень нравилось то, что он видел. «Может, у нас что-нибудь получится? — вдруг совсем непохоже на себя с замиранием сердца подумал Фриц, — Может, мне удастся привязать его к себе надолго? Мне бы так этого хотелось…» Но вслух, естественно, этого не сказал. Он просто нагнулся к губам Маэдроса и без всякой агрессии и напора, а, напротив, очень нежно раздвинул их языком. Он видел, как Маэдрос прикрыл глаза от удовольствия, и стал горячо целовать его. Маленькие зубки Фрица покусывали губы и язык гангстера, тот отвечал, сильней лаская его бедра.

— Как я тебя хочу, — вдруг глухо проговорил Маэдрос, оторвавшись от его рта. Фриц уже было совсем собрался отпустить колкость, но язык произнес совсем другое.

— Я тоже тебя хочу, милый, — пробормотал мальчик, утыкаясь носом в рыжие кудри, и поцеловал мужчину в ухо. Забрался в него языком, жадно, с уже нарастающим желанием, и Маэдрос застонал. Фриц вернулся к губам партнера, продолжая цепляться ногами за его талию, сполз чуть ниже и ощутил ягодицами твердую плоть мужчины, тот застонал еще громче, и ноги у него подкосились. Они погрузились в воду с головой, не прекращая поцелуя, и вынырнули только тогда, когда уже не могли дышать. Переведя дыхание, Маэдрос вдруг засмеялся, глядя на мокрое лицо Фрица с прилипшими ко лбу прядями. Он был так счастлив, что мальчик с ним, он почти дышать не мог от счастья. Фриц засмеялся тоже, пальцы его сжали крепкие плечи Маэдроса, он, хохоча, откидывал назад голову, и гангстер вдруг принялся целовать его шею и влажные плечи.

— Какой ты красивый, — прошептал он. — Самый красивый из всех.

Фриц перестал смеяться, по-прежнему закидывая назад голову, он закусил губу, глаза его сузились, ему хотелось, чтобы Маэдрос сказал еще что-нибудь, чтобы подтвердил, что да, Фриц — самый лучший для него. Он отчаянно желал этих объятий и поцелуев, всем телом и душой, мальчику было в первый раз в жизни все равно, победит он или потерпит поражение. Победитель или побежденный, он все равно получал все.

Маэдрос нежно провел губами по его груди, его ладони обхватили округлые ягодицы мальчика и принялись их ласкать. Фриц запустил пальцы в волосы ирландца, он терся об него, и тот ощутил, насколько напряжено легкое тело.

— Пойдем в постель или здесь останемся? — задыхаясь, спросил гангстер.

— Здесь, — ответил Фриц, ерзая в его руках, чтобы получше устроиться в больших ладонях гангстера. — Мы еще все успеем. Давай, мне нравится, когда ты так делаешь.

Мужчине тоже хотелось услышать что-нибудь от мальчика, хотя бы признание того, что ему хорошо с ним. Но он понимал, что Фриц легче съест живую лягушку, чем сознается, что кем-то увлечен. Так что он продолжал ласкать его, сдерживая собственное нетерпение.

Фриц слабо постанывал, откидываясь назад, он чувствовал себя легким и совершенно счастливым в руках Маэдроса. Вода приятно согревала его и без того пылающее тело, сейчас ему хотелось только одного — чтобы этот человек, которого он еще недавно так ненавидел, ласкал и любил его. Маэдрос вдруг взял его за талию, оторвал от себя и приподнял. Посмотрел снизу вверх в блаженное лицо Фрица, он держал его легко, как пушинку, и мальчик подумал, что этот человек действительно очень силен.

— Фриц, — тихо сказал он, — Фриц, ты мне очень нравишься.

У мальчишки вдруг сильно закружилась голова от радости. Как будто он не знал этого, как будто слова Маэдроса были для него откровением. Гангстер прижался лицом к плоскому животу Фрица, тот запустил руки в его волосы.

— Ты мне тоже. Очень, — и тут Фриц сказал такое, чего никогда не рассчитывал говорить, а уж Маэдросу и подавно:

— Прости меня за то, что я тебе наговорил. Я просто свинья.

Маэдрос издал какой-то странный звук вроде всхлипа, его губы на миг прижались к животу Фрица, потом он опустил мальчика в воду и сказал:

— Ты тоже прости меня. Я очень ревновал.

— Я знаю, — засмеялся тот, — я и хотел, чтобы ты ревновал. Ты мне так и не позвонил.

— Ты мне тоже. — Они смеялись, глядя друг на друга, потом Фриц вдруг стал серьезным и, обхватив руками шею мужчины, проговорил тихо: