Фриц тоже целый день ждал звонка. Проснувшись в постели один, он даже обрадовался такому повороту. Ни за какие сокровища в мире он не признался бы Маэдросу, что эта ночь была лучшей в его жизни. И ему совершенно не хотелось опять начинать подначивать гангстера. В конце концов, имеет он право просто помечтать о том, как бы они были счастливы вместе, если бы не эта дурацкая война и не отвратительный характер Маэдроса? «И твой собственный, не забывай, — сказал он себе, одеваясь. — Ты тоже не сахар».

Маэдрос не звонил. «Гордый, сволочь, — думал Фриц, кусая губы от досады. Он поверить не мог, что не произвел никакого впечатления. — Ну я же видел… И все чувствовал, он чуть не спятил, так меня хотел. Вот дьявол, что же делать? Ведь не позвонит. Ни за что. Подыхать будет — не позвонит». Это ужасно раздражало Фрица, но и нравилось ему. Все остальные были так, массовка. Развлечение на пару ночей, они все ложились под маленькую ножку Фрица, как покорные бараны. А этот проклятый ирландец, похоже, сдаваться не собирался. Будет бороться до конца, как поют эти музыканты, которых раскручивает Мел.

К вечеру Фриц понял, что истерически бросается к телефону на каждый звонок. Он всегда очень гордился тем, что ему целый день названивали не по делу, а просто потому, что мечтали услышать его голос. Но сейчас он возненавидел их всех. «Сволочи, телефон только занимают, — бормотал он, швыряя трубку на аппарат и опускаясь на кровать. — Поехать, что ль, прошвырнуться куда-нибудь?»

Но и это не помогло. Фриц потолкался в гей-клубе (другом, не вчерашнем) и поехал домой в одиннадцать. Один. Ему ничего не хотелось. Дома он принял ванну, проделал обязательные косметические процедуры и лег в широкую постель на шелковое белье. Как всегда, удовольствие от прикосновения свежих простыней и от ощущения своего сильного, здорового и гибкого тела на секунду охватило его полностью, и Фриц потянулся, закинув руки за голову. Потом он представил себе, как бы отреагировал на это движение и на позу мальчика Маэдрос, и почувствовал острое желание увидеть его. Поворочавшись немного, не в силах избавиться от воспоминаний о минувшей ночи, Фриц встал, проглотил таблетку снотворного и уснул.

Через два дня, когда Маэдрос уже на стену лез от желания еще раз увидеть Фрица, ему позвонил его помощник.

— Босс, он приехал к нам.

— Куда? — стараясь сдержать дрожь нетерпения и говорить спокойно, спросил Маэдрос.

Помощник сказал, что звонит из гей-клуба, который тоже находился на территории Маэдроса. Это было вполне приличное заведение, в которое приходили не для того, что бы снять мальчика на ночь, а чтобы завести прочное знакомство или просто провести время с любимым человеком.

Маэдрос тут же сел в машину и поехал туда. Войдя в общий зал, он оглядел всех быстрым и цепким взглядом и тут же увидел Фрица, которого не заметить было невозможно. На мальчишке была алая шелковая рубашка, распахнутая на груди, кожаные черные штаны и кожаная жилетка. Он был хорош, как ангел.

Маэдрос, стараясь не привлекать к себе внимания, тихо прошел в угол зала и сел за столик. Ему тут же, ничего не спрашивая, принесли скотч со льдом, который он всегда пил, и гангстер принялся наблюдать. Он тут же увидел то, что проглядел в первый момент, зачарованный видом соблазнительной фигурки своего врага и любовника, — Фриц был с мужчиной. Молодой парень, вряд ли старше наследника Вильгельма, смотрел на своего спутника глазами умирающей от сухотки кошки. Судя по всему, мальчишка уже успел его полностью свести с ума и обратить в своего покорного раба.

«Конечно, — подумал Маэдрос, стиснув зубы, — что ты еще ждал от него. Он же просто подстилка. Ляжет под кого угодно». Это была совершенно несправедливая мысль, и Маэдрос это знал. Но ревность и гнев терзали его так, что в глазах темнело.

Фриц веселился и всем своим видом демонстрировал оживление и счастье. На самом деле, он тут же увидел Маэдроса, потому что не отрывал взгляда от входа, ожидая, что гангстер приедет, как только узнает, что он здесь. Он видел, как Маэдрос входил, оглядывался, как заметил его, и сердце мальчишки наполнила жгучая злая радость. Он хотел помучить и подразнить ирландца за то, что он не звонил, хотел, чтобы Маэдрос сам пришел к нему, на коленях приполз просить о любви. Тогда бы он еще немного поморочил ему голову, а потом… Видя, как горят глаза гангстера, Фриц усмехнулся про себя и подумал, что почти близок к цели. Чтобы усилить эффект, он позвал своего спутника танцевать.

Маэдрос смотрел, как Фриц прижимается к своему высокому партнеру, так же, как он прижимался к нему два дня назад, и горечь и боль сжимали его сердце. Ему почему-то казалось, что он теряет что-то важное, принадлежавшее только ему и необходимое, как дыхание. Он уже не пытался сделать перед самим собой вид, что ему безразличен Фриц. Маэдрос не знал, чего ему больше хочется — как следует отодрать мальчишку, чтобы знал, кто его хозяин, или достать из кобуры пистолет и всадить пулю в его хорошенькую головку. Он видел мужские руки, ласкавшие спину мальчика, вспоминал запах его волос и атлас его кожи, от гнева и страсти у него пересохло во рту, а по жилам вместо крови, казалось, тек чистый адреналин. Он отпил из стакана, с изумлением заметив, что руки у него дрожат, и постарался собраться. «Ладно, — решил гангстер, — черт с тобой. Не хочешь — не надо, у тебя новый мужик, отлично. Я не навязываюсь».

Фриц, изо всех сил изображая бешеную страсть, льнул к партнеру, он спрятал лицо у него на груди, представляя себе, как бесится Маэдрос, как он изнывает от желания и ревности. Когда танец кончился, Фриц бросил короткий взгляд назад и увидел, что Маэдроса больше нет. То есть, вообще. За его столиком целовалась какая-то парочка. «Во, блин, — растерянно сказал про себя Фриц. — Это как же? Куда он ушел?» Второй его мыслью было, что ирландец решил отплатить ему той же монетой и кого-нибудь подцепил. Он пошарил взглядом по залу, но ничего не увидел. Сердце Фрица заколотилось, он понял, что перегнул палку. «Так, успокойся, — приказал он себе, — может, он вышел. Имеет человек право пописать. Или он в бильярдной. Почему нет? Или еще где-нибудь. Клуб большой. Сейчас ты скажешь Пату, что хочешь пройтись по клубу и поищешь его. Только тихо».

Он, сделав самое небрежное лицо, попросил Пата подождать его за столиком, пробрался между танцующими парами и оказался во внутренних помещениях клуба. Служащие, уже осведомленные о присутствии конкурента, но не получившие на этот счет никаких инструкций, на всякий случай провожали его внимательными взглядами. Фриц, делая вид, что просто разглядывает клуб, заходил во все комнаты подряд, но Маэдроса нигде не было. Юноша начал нервничать. Теперь ему казалось, что Маэдрос принял всерьез его выходку с Патом и уехал. Это привело его в отчаяние, прикусив губу, чтоб не расплакаться, он выскочил из очередной комнаты и оказался в еще не отделанных до конца помещениях клуба. Здесь пахло свежей краской, в углу стояли аккуратно составленные ведра и кисти. Фриц пробежал по коридору и в поисках комнаты, где можно было бы прийти в себя, толкнул одну из дверей. Глаза его застилали слезы, поэтому он не сразу узнал человека, стоящего у окна. Юноша несколько раз сморгнул и остановился, не дыша. Это был Маэдрос. Гангстер медленно обернулся, причем выражение его лица не сулило ничего хорошего человеку, осмелившемуся потревожить его. Но тут он сам узнал Фрица, и на миг выражение злости на его лице сменило изумление и растерянность. Впрочем, он тут же взял себя в руки.

Фриц в свою очередь взмахнул ресницами, надеясь, что на них не блестят слезы. Противники ждали, кто нанесет первый удар. Фриц победил. У него был достаточный опыт в такого сорта переговорах, и держать презрительную паузу он умел до бесконечности.

— Ты зачем приперся? — наконец не выдержал Маэдрос. — Ищешь теплое местечко, где можно было бы поразвлечься со своим приятелем? Сказал бы мне, я здесь все-таки хозяин. С тебя даже комиссионных не возьмут за помещение.