«Мальчишка совсем спятил», — подумал Маэдрос и вдруг почувствовал, как горячая волна наслаждения снова разливается по телу. Фриц успел расстегнуть молнию его штанов, и его рука оказалась между ног мужчины. Они стояли на коленях друг перед другом, и Маэдрос судорожно расставил бедра еще шире, чтоб не упустить ни капли блаженства, от которого у него по коже бежали мурашки. Он был совершенно во власти мальчишки, но ему почему-то нравилось это. Мужчина начал даже забывать о той исступленной ненависти, которую испытывал к Фрицу вначале. Но мальчишка снова не удержался от того, чтоб не показать свою власть над любовником. Доведя Маэдроса до вершины сладостного оцепенения, с которой уже видны небеса, он вдруг отпустил его и отодвинулся, глядя в мгновенно исказившееся болью лицо мужчины. Глаза его с холодным любопытством впились в глаза Маэдроса. Он только пробовал свою силу, вызывая любовника на бой, но сейчас мальчишка немного перехватил. Маэдрос не походил ни на одного из его прежних мужчин, которые покорно признавали главенство Фрица. Едва рассеялся мучительный туман, окутавший сознание, как Маэдрос бросился к мальчишке, схватил за плечи и опрокинул на спину. Глаза Фрица на миг расширились. Мужчина принялся срывать с него оставшуюся одежду так яростно, что молния протестующе взвизгнула. Маэдрос был уже доведен до последнего градуса кипения и хотел только вогнать во Фрица изо всех сил и оттрахать мальчишку так, чтоб он извивался и кричал под его телом. Одежда полетела на пол, и Маэдрос всей тяжестью навалился на мальчика. На этот раз он не позволил ему обхватить себя ногами. Он уложил Фрица повыше и раскрыл ему бедра так, чтоб он касался начавшим напрягаться членом груди любовника. Он покрывал поцелуями тело мальчика, заводя его то резкими, то ласкающими движениями, пока не почувствовал, что на теле Фрица выступает пот и сам он стонет, уставившись в потолок невидящими глазами. Тогда он, сходя с ума от желания, перевернул его лицом в подушку и приподнялся на напряженных руках над его телом. Маэдрос ждал, пока Фриц попросит: «Возьми меня». Ему ужасно хотелось услышать эти слова. Тогда бы он вогнал в мальчишку по самую глотку и заставил бы его ответить за все свои фокусы. Но мальчишка только стонал, вцепившись ногтями в подушку. Он был потрясающе красив. Это Маэдрос понимал даже сейчас, когда у него в голове все мутилось от безумного желания. Линии тела мальчика были плавными и упругими, как у прекраснейших греческих статуй. К тому же это была живая статуя, наделенная огнем и желанием. И Маэдрос вдруг понял, что как-то незаметно для него самого гнев уступает место нежности. Он опустился на Фрица осторожно, но так, чтоб он не смог двинуться и выкинуть еще какую-нибудь штуку. Членом мужчина почувствовал упругое сопротивление ягодиц мальчика и, раздвинув их, мягко вошел в него. Фриц удовлетворенно застонал и расслабился под тяжелым телом мужчины. Теперь ему было хорошо. Мальчик любил горячую тяжесть чужого тела, прижимающего его к простыням, и предпочитал сильных мужчин. Ему не хотелось больше враждовать с Маэдросом, хотелось только покориться ему и ждать, пока мужчина доставит ему наслаждение. Их тела пришли в согласное движение, гибкое и упругое. Фриц раскинул руки, расслабив каждый мускул. Он не помогал своему любовнику, только раскрывался под ним, всякий раз поражаясь тому, как глубоко и сильно он входит в его тело. Маэдросу казалось, что наслаждению не будет конца. Он так крепко обхватил бедра мальчика своими, что не различал, где граница между их телами. Иногда он приподнимался, чтоб увидеть профиль Фрица, лежащий на подушке, и полюбоваться плавными движениями его тела. Он на несколько секунд прервал движение, желая сколько возможно продлить удовольствие, и мальчишка недовольно передернул бедрами. Это движение вернуло Маэдросу силы. Он снова принялся за дело, но на этот раз Фриц стал помогать ему. Он то сильно обхватывал его член ягодицами, то расслаблялся под ним, позволяя ему проникнуть так глубоко, насколько Маэдрос мог достать. Постепенно мужчина и мальчик пришли в прежнее возбуждение. Ни один из них не хотел позволить побороть себя в решающем туре и кончить тогда, когда это позволит партнер. Маэдрос с силой просунул руку под живот мальчика и нащупал его напряженную плоть. Фриц ответил ему стоном. Движения его тела вдруг стали резкими, взметнувшиеся руки впились в бока мужчины, и от боли, внезапно слившейся с наслаждением, Маэдрос кончил. Фриц отстал от него на секунду, и их вопли прозвучали почти одновременно. Потом Маэдрос свалился со спины мальчика, ощущая неприятное разочарование. Впрочем не такое сильное, чтоб испортить ему удовольствие. Мальчишка оказался силен, как дикий жеребенок, но тем интереснее объезжать такого.
— Послушай, если тебя не затруднит, принеси мне вина, — попросил Фриц, не отрывая лица от подушки.
Ему не хотелось, чтоб Маэдрос видел, какая на нем широкая довольная улыбка. Это было странным признаком. Обычно, одержав очередную победу в постели, мальчик тут же давал понять своему партнеру, чего он стоит в этой жизни. Деликатностью Фриц не страдал, и этот неожиданный порыв приписал исключительно редкому удовольствию, которое доставил ему этот мужчина. Почувствовав, что Маэдрос встал с постели, Фриц перевернулся на бок и подпер голову рукой. Мужчина вернулся, неся два стакана и бутылку, обернутую салфеткой. Он и не подумал накинуть на себя что-нибудь из одежды, и Фриц с удовольствием подумал, что сложен он очень хорошо и мужское достоинство у него солидное. Маэдрос умело откупорил бутылку и налил Фрицу в стакан пенящееся вино. Мальчишка выпил его залпом и прищелкнул языком.
— Всегда пью шампанское после занятий любовью. Это меня бодрит, — сказал он.
Маэдрос пил свое вино не спеша, сидя на кровати по-турецки.
— Я тебя не уходил? — не слишком трудясь прикрывать колкость, спросил он.
— Нет, милый, что ты, — немедленно откликнулся мальчишка с самым безмятежным выражением лица, — ты мне доставил удовольствие. У тебя неплохо получается. Из тебя мог бы получиться хороший любовник, со временем.
Маэдрос едва удержался, чтоб не дать мальчишке оплеуху. Впрочем, у него от усталости и вина кружилась голова, поэтому он просто лег в постель рядом с Фрицем и накрылся одеялом. Через секунду он уже спал и не заметил, как рядом растянулся мальчик. Свет в комнате так и остался не выключенным.
Наутро Маэдрос проснулся первым. Помотал головой, прогоняя хмель вчерашней ночи, посмотрел на спящего юношу, быстро оделся и вышел за дверь. Ему не хотелось дожидаться пробуждения Фрица. Он подозревал, что мальчишка опять начнет нарываться на ссору, а ему этого вовсе не хотелось. Он чувствовал, что на душе у него становится хорошо при воспоминании о голубых глазах и стройном теле мальчика, и ему не хотелось, чтоб острый язычок Фрица развеял это очарование.
«Этот чертов щенок воображает, что я буду ему названивать, — пробормотал Маэдрос вполголоса, глядя на телефонный аппарат, как на ядовитую гадюку. — Ни хрена. Надо будет, сам позвонит». Однако он понимал, что Фриц не позвонит.
Когда Маэдрос приехал домой этим утром, он был твердо уверен, что никаких контактов с Фрицем он больше поддерживать не будет. Он слишком хорошо помнил, какое безумие овладело им в постели с мальчишкой, какая ярость и страсть терзали его, а Маэдрос всегда старался сохранить холодную голову. Его бешеный ирландский темперамент причинил ему достаточно неприятностей в юности, так что в свои тридцать гангстер предпочитал избегать бурных страстей. «Надо держаться подальше от этого щенка. Черт его знает, что у него на уме», — сказал он себе. Но к вечеру мысли о Фрице стали неотступными, он просто места себе не находил. Разыгравшееся воображение подсовывало ему соблазнительные картины, он жалел, что вчера все ограничилось одним разом. Он уже понял, что Фриц вполне способен на большее, и если правильно себя повести… Но правильно вести себя было не с кем, и Маэдрос старался занять себя работой. Он лег спать рано, а на следующий день позвал своего ближайшего помощника и приказал ему установить слежку за сыном старого Вильгельма.
