Решения городской партийной конференции были доведены до всех подпольщиков. Вопрос о подготовке вооруженного восстания в тылу врага стал главным. Были еще более усилены агитация и пропаганда среди населения.
К солдатским сердцам
В декабре 1918 года ЦК РКП(б) для руководства подпольной работой в колчаковском тылу создал Сибирское бюро ЦК РКП(б). Находилось оно вблизи линии фронта, в Уфе. Ему поручалось создать широкую сеть подпольных организаций и развернуть их деятельность по мобилизации сил на борьбу с врагом. Особое внимание Сиббюро ЦК направило на работу во вражеских войсках, на организацию рабочих в боевые единицы.
Челябинские большевики, работавшие под непосредственным руководством Сиббюро ЦК, всемерно укрепляли боевые «пятерки» и «десятки». Как вспоминает член подпольного горкома, ныне персональный пенсионер А. Зыков, на эти боевые группы возлагались задачи: заниматься разложением воинских частей белых, подрывать тылы врага, выводить из строя подвижной состав (вагоны и паровозы), затягивать ремонт и т. д.
Красная Армия сдержала натиск колчаковских войск на Восточном фронте. В тылу одна за одной шли насильственные мобилизации. Уклоняющимся грозил военно-полевой суд и расстрел.
Однажды на конспиративную квартиру Игнатия Джазговского для встречи с Софьей Авсеевной Кривой явился молодой рабочий Александр Касьянов. Он сообщил, что через два-три дня его заберут в колчаковскую армию, и просил разрешения уйти из города в леса, чтобы попытаться вести вооруженную партизанскую борьбу.
— Ну, нет. Свои люди в войсках Колчака нам больше нужны, — ответила ему С. А. Кривая. — Идите «служить». Первую весточку о себе дадите через магазин в Порт-Артуре. Так решил горком.
В этом магазине работала мать А. Касьянова — Матрена Терентьевна, через которую Софья Кривая держала связь со многими подпольщиками.
Солдат Колчаку не хватало. Из украинцев, проживавших в Челябинске, адмирал приказал сформировать полк. В этот полк попал Дионисий Лебединский — активист большевистского подполья.
«Основная масса личного состава полка, за исключением ничтожной кучки офицеров, добровольцев и юнкеров, — вспоминает Д. Лебединский, — состояла из насильно мобилизованных украинцев. Полк был назван именем Тараса Шевченко, видимо, для придания ему некоторой «демократической» видимости.
В состав подпольной группы входили: бывший студент университета Орловский Василий Иванович, Пацык Степан, Мартынюк Максим, Талан Роман, Назарук и другие. В состав этой группы входил и я, служивший до этого библиотекарем при Челябинском отделе народного образования.
В результате деятельности группы в полку была создана подпольная организация численностью до 80 человек, создан ревком, установивший связи через В. И. Орловского с Челябинским подпольным горкомом Коммунистической партии.
Первоначально предполагалось поднять восстание полка в Челябинске при приближении к городу линии фронта…»[8]
Подпольный горком выделил для работы в войсках особую агитационную группу, куда входила и Рита Костяновская. Однажды Рите было дано поручение — передать в полк Тараса Шевченко листовки Сибирского бюро ЦК.
— Эти призывы к солдатам должны попасть новобранцам полка, — пояснила ей Софья Кривая.
Она достала из сумки книгу в твердом переплете. На обложке крупно оттиснуто: «Библия». Страницы ее были проложены листовками. Рита прочла одну из них.
«Солдаты и казаки!
Доколе вы будете воевать? Доколе будете разорять Россию? Доколе вы будете мучить себя и равных себе рабочих и крестьян?
Подумайте: во всей необъятной России властвуют рабочие и крестьяне, и они не хотят отдать свою землю помещикам, свои фабрики капиталистам, они не хотят быть рабами царских офицеров и генералов.
Рабочие и крестьяне России проклинают вас, убивающих своих братьев.
Вы глубоко обмануты. Очнитесь и поймите, что вашими руками делается злое дело. Это уже поняли рабочие и крестьяне Сибири и Урала.
Во всей Сибири идут восстания крестьян, рабочих и солдат против Колчака, против чужеземных наемных убийц.
Советская Россия с каждым днем крепнет. Все, что завоевано у нас, снова стало нашим, там снова власть перешла рабочим и крестьянам.
Не довольно ли обмана, не довольно ли страдаете вы и от вас страдают другие? Обратите свое оружие против насильников!
Переходите к нам!
Не верьте лживым уверениям, что мы расстреливаем. Это наглая ложь.
Мы воюем с помещиками, с капиталистами, с царскими генералами и офицерами. Со всеми теми, кто сотни лет держал русский народ в крепостничестве, в рабстве.
Руку, товарищи солдаты и казаки!
От вас зависит ваше счастье и счастье русского народа!
Мы ждем вас к себе, как друзей, как истинных сынов страдающего народа!
Сибирское бюро Российской коммунистической партии»
[9].
Революционный призыв нашел живой отклик в душах солдат полка. Ко времени отправки на фронт в марте 1919 года почти весь полк был сагитирован и шел на позиции с твердым намерением перейти на сторону красных войск.
Так и случилось. В марте полк был отправлен на фронт и там в полном составе перешел на сторону советских войск. Его примеру последовали и другие части.
В доме на Горшечной
Готовясь к восстанию, подпольный горком все больше внимания уделял вооружению. В военно-революционном штабе непосредственно занимался этим военный отдел. На него было возложено добывание и надежное хранение оружия, обучение людей владению им. Руководил отделом Николай Образцов.
Из-за того, что приходилось придерживаться строгой конспирации, Николая Образцова знали немногие. Считалось, что это человек безумной храбрости, недавно порвавший с партией эсеров. Однажды он уже побывал в лапах белогвардейской контрразведки, но сумел выкрутиться.
Приход Образцова в подполье был связан с двумя именами: Д. Касьянова и бывшего моряка Балтийского крейсера «Кречет» И. Зыкова.
Дом, в котором жили Касьяновы, стоял неподалеку от усадьбы Образцовых. Дмитрий Касьянов и Николай Образцов иногда встречались, хотя дружбы между ними и не было. Отец и сын Образцовы были эсерами, Д. С. Касьянов — большевиком. Однажды под вечер Образцов зашел навестить Дмитрия. Едва он вошел в дом, как нагрянула контрразведка. Схватили Д. Касьянова, скрутили ему руки. Начался обыск.
— Кто таков? — спросил офицер задержанного Образцова.
Пока Образцов собирался ответить, один из солдат запустил руку в его карман.
— Ого! — оттуда он извлек браунинг. — Вооружен большевичок!
Их повели.
— Кого ведут? — испуганно спрашивали друг друга обыватели.
— Большевиков. Постарше-то комиссар ихний.
Коренастый молодой человек в потертом морском бушлате незаметно сопровождал арестованных до «Номеров Дядина» — пристанища белогвардейской контрразведки. Это был Иван Зыков. Всю дорогу он думал, нельзя ли спасти их. Молодое, заросшее бородой лицо Образцова особенно запомнилось ему. Зыков жалел, что не было в этот час его друга Синцова. «Можно бы попытаться отбить арестованных». Не знал тогда смелый подпольщик, что судьба вновь сведет его с Образцовым, но уже при других обстоятельствах.
Со времени этого эпизода прошло несколько дней.
Подпольный комитет выпустил очередную прокламацию. В обращении к солдатам колчаковской армии был призыв переходить на сторону Красной Армии либо расходиться по домам, прекратив кровопролитие.
Иван Зыков отнес на вокзал пачки листовок и передал их «Орлу» для доставки в солдатские вагоны, отправлявшиеся на фронт. В карманах оставались листовки, предназначенные для распространения в городе.
Скоро комендантский час. Матрос знал, что это означает, и торопился. Он осторожно подбрасывал листовки во дворы, оставлял стопочками в таких местах, откуда их даже легкий ветерок разнесет по окрестностям.
