Под вечер в сапожной мастерской состоялась встреча.
Станислав Рогозинский был один в тесной комнатке, куда провел ее сапожник. Он встал, пожал Соне руку.
Соня присела на табурет, открыла сумочку.
— Станислав Матвеевич, товарищи из Златоуста переслали нам директиву партии. Вот копия.
Волнуясь, Рогозинский взял у Сони лист.
«На Украине бывало не раз, что крестьяне и рабочие противились вывозу или уничтожению имущества, надеясь сохранить его для себя. Они оказались жестоко наказанными. Пришельцы захватили все: хлеб, скот, уголь, металлы, машины — и увезли к себе.
Пример Украины должен послужить страшным уроком для всей России, поэтому при попытке врага перейти в наступление, местное население обязано под руководством своих Советов соблюдать следующий приказ: в первую голову вывозить боевые припасы; все, что не будет вывезено, должно быть сожжено и взорвано; зерно и муку вывозить или зарывать в землю, чего нельзя зарыть — уничтожить; скот угонять, машины вывозить целиком или по частям, если нельзя увезти — разрушить; невывезенные металлы закапывать в землю, паровозы и вагоны угонять вперед, разбирать мосты, минировать и взрывать; леса и посевы за спиной неприятеля сжигать; всеми силами и средствами врагу затруднять движение вперед, устраивать засады, действовать огнестрельным и холодным оружием, обеспечивать себе тыл; для этого поголовно истреблять шпионов, провокаторов, белогвардейцев, контрреволюционных предателей, которые оказывают прямое или косвенное содействие врагу.
Председатель ВЦИК Я. Свердлов.
Председатель Совета Народных Комиссаров В. Ульянов (Ленин).
Народный комиссар (по военным делам) (подпись).
Народный комиссар (по иностранным делам) Г. Чичерин»
[3].
Прочтя лист, подпольщики помолчали.
— Хорошо сказано, — начал Рогозинский. — Яснее невозможно. Что ж, Софья Авсеевна, будем выполнять директиву партии. Сколько же наших осталось в городе?
— Я устанавливаю связи с железнодорожниками. Есть надежные люди: Александр Зыков — столяр железнодорожных мастерских, Виктор Зайковский, Александр Черных — рабочие.
— Начало сделано. Кроме этой, я подобрал еще одну квартиру у сапожника Игнатия Джазговского. Будем собирать силы. Мне лучше заниматься городом. Многих знаю здесь.
И. К. Джазговский.
Договорились о тщательной конспирации. Каждый подпольщик должен знать только своего руководителя, группы насчитывают не более пяти человек. Всех связывает в городе — Станислав Рогозинский, на железной дороге — Софья Кривая.
Тяжелый сундучок
В конце апреля 1918 года одна из пропагандистских групп была направлена Центральным Комитетом партии на партийную работу в Сибирь. Ее возглавил Дмитрий Дмитриевич Кудрявцев, стойкий ленинец с большим стажем подпольной революционной работы при царизме. В группу вошли коммунисты-студенты московских учебных заведений П. Поспелов, П. Ветлин (Александров), Т. Балакина, Е. Архина, К. Балакина.
С поездом дальнего следования группа доехала лишь до Омска.
Здесь Д. Д. Кудрявцева и его товарищей встретил М. С. Иванов, работник управления Омской железной дороги, большевик. Он сообщил, что дальше продвигаться невозможно: мятеж чехословацкого корпуса отрезал все пути.
7 июня в город вошли белочехи и белогвардейцы. Перед политработниками встал вопрос, что предпринять в этой сложной обстановке. Решено было выехать в Челябинск, где по сведениям, полученным от омских большевиков, действовала крепкая партийная большевистская организация. Заручились документами-паспортами, перекупленными за большие деньги у переселенцев, волею судеб застрявших на этой станции по дороге в Сибирь. Но и таким путем ехать в Челябинск было небезопасно. Чемоданы группы еще были наполнены пропагандистской литературой. Обнаружение ее на занятой белыми территории сулило недоброе.
— Как быть?
— Пусть литература все же послужит революции, — решил Дмитрий Дмитриевич. — Дождемся, когда в вагонах уснут и разбросаем ее через окно.
Так и поступили.
Темная ночь скрыла следы. А наутро жители пристанционных поселков, несомненно, нашли возле железнодорожного полотна и спрятали большевистскую литературу.
* * *
Вот и Челябинск. На перроне много военных. Чешские и русские офицеры. Патрули, придирчиво оглядывающие прибывающих.
Группе Кудрявцева удалось устроиться в привокзальной гостинице. Но всем долго здесь находиться нельзя.
Было решено: Кудрявцев и Поспелов остаются в Челябинске. Остальные пешком двинулись на Шадринск, где сохранилась Советская власть. За неделю, преодолев стокилометровое расстояние, они достигли цели, а еще через неделю были в Москве.
Вскоре в Челябинск приезжает Матвей Иванов — член исполкома Омского городского Совета, совершивший побег из лагеря, куда попал арестованный белочехами.
В Челябинске М. Иванов хорошо знал одного из подпольщиков кузнеца Л. Лепешкова. К нему он и отправился по прибытии. Одет Иванов был в форму железнодорожника. В правой руке — металлический кондукторский сундучок. Футляры с сигнальными флажками на ремне, перекинутом через плечо, не оставляли сомнения, что это — кондуктор товарного поезда.
Шел он спокойно, без оглядки, походкой уставшего после ночной смены человека. На мосту через Миасс — чехословацкий патруль. Патруль ничего не заподозрил.
Вот и угловой дом на Зыряновской (ныне ул. Лепешкова). Подойдя ближе, Иванов осторожно огляделся.
Улицы пусты. Тихонько побарабанил в оконное стекло. Вышел хозяин. Он был высокого роста, плечист.
Мужчины заключили друг друга в крепкие объятия. Лепешков взял у пришедшего железный сундучок. Могучую руку кузнеца потянуло вниз.
— Ого! Наковальню привез? — рассмеялся он.
Иванов лукаво улыбнулся. В сундуке были книжки, а под ними — два револьвера и бомбы.
Так и не отдохнув после дороги, оба отправились в кузницу. Лепешков, выдав приезжего за двоюродного брата из деревни, помог ему устроиться молотобойцем.
Встреча Матвея Иванова с Софьей Кривой состоялась через день. Поводом послужил ее визит в кузницу с бачком для кипячения инструментов, который Лепешков должен был запаять.
Иванов рассказал Софье Авсеевне о делах омского подполья.
— В Омске, на улице Степной, дом № 1, — сообщил он, — организована явочная квартира для подпольщиков, которые будут приезжать из Челябинска для связи.
Когда Соня вернулась в аптеку, никто, конечно, и подумать не мог, что ремонт посудины был предлогом для встречи подпольщиков.
Среди врагов
Из гостиницы на вокзале Дмитрий Кудрявцев и Петр Поспелов все-таки ушли. Боялись, что ими может заинтересоваться контрразведка. Вместе наняли холостяцкую квартиру на Болотной улице (ныне ул. Красная).
— Итак, — подвел итог Кудрявцев. — Что мы имеем? Устроены с жильем, но без работы. Полны желания бороться, но никаких связей с местными большевиками. А они есть, непременно есть. Думаю, главное теперь — раствориться в общей массе, устроиться на работу и осторожно нащупывать связи.
Петр Поспелов[4] был того же мнения. Еще в Москве он не раз выспрашивал у дяди Митяя (старая подпольная кличка Д. Д. Кудрявцева) о методах глубокой конспирации. Думал ли тогда, что все это еще может пригодиться?
…Буржуазия спешила. Сразу же после свержения Советской власти в Челябинске началась реставрация старых порядков. Заработали контрразведка и милиция. Запрещались митинги и собрания, профсоюзам не разрешили отныне заниматься какой-либо политической деятельностью.
