холодный — август...
Освоенный берег назвали берегом Правды. 13 февраля советская обсерватория Мирный
была открыта. Застройка поселка продолжалась, но и научно-исследовательская работа
началась незамедлительно. Сомов рассказывал, как руководитель аэрометеорологического
отряда доктор географических наук Георгий Михайлович Таубер еще до появления первых
строений «забрал с собой походную метеорологическую станцию, палатку, запас
продовольствия и топлива, поселился отшельником на ледяном берегу и проводил первые
систематические метеорологические исследования».
Советские ученые прибыли в Антарктиду ради интересов науки. Даже простое
перечисление сфер научных исследований этой экспедиции чрезвычайно внушительно:
весь комплекс метеорологических, аэрологических, актинометрических (изучение
лучистой энергии Солнца, небесного свода и Земли) и гляциологических (все о ледниках)
наблюдений. Сейсмологические, ионосферные, геомагнитные наблюдения. Изучение
полярного сияния, земных токов, космических лучей, свечения ночного неба. Наблюдения
за ледовым и гидрологическим режимом прибрежных вод, за колебанием уровня океана.
Аэрофотосъемка, океанографические работы, изучение ложа океана, его рельефа,
геологической структуры, термический и химический режим вод во всей их толще,
айсберги. Геологические исследования и биологические наблюдения за животным и
растительным миром и, наконец, исследования физиологии человека, его акклиматизации
в условиях суровой Антарктиды.
Лучистая энергия солнца... Она дала о себе знать тотчас по прибытии на континент,
притом каждому. Трескались от ожогов губы, обгорало лицо — и это на полюсе. Пока
разыскали ящик с очками, предусмотрительно захваченными, пришлось бинтовать лицо
марлей, а глаза прикрывать засвеченной фотопленкой. Разработали «смазку» от ожогов. С
тех пор у Сомова даже в Ленинграде всегда хранилась бесцветная губная помада...
В Мирном были быстро построены электростанция и радиостанция, оборудована
телефонная связь. Но ветры, стекающие с ледяного купола, несли на Мирный массы сухой
снежной пыли, засыпали домики на улице Ленина до самых крыш. Пренебрегая
суеверием, Сомов поселился в доме номер 13. Михаила Михайловича называли
«президентом Мирного»... Позднее, когда были построены другие советские станции,
Сомов всегда вспоминал Мирный, где все начиналось, и шутливо называл эту первую
станцию «моя столица».
Антарктида... Многое было здесь по-иному, чем на севере. Летчики вплотную
встретились тут с «белой тьмой», когда исчезают тени и не видишь собственной
вытянутой руки. А Сомов нередко летал по многу часов. Так, 24 февраля 1956 года он
совершил беспосадочный полет в район геомагнитного полюса — полет длился 9 часов 40
минут. А 6 октября в течение 7 часов он с самолета обследовал территорию в 33 тысячи
квадратных километров к востоку от Мирного. Беды не случилось только в силу
огромного опыта пилотов Черевичного, Каша и Других.
На путях в глубину материка было множество бездонных трещин, опасных для людей и
тракторов. Летчики стремились их разведать и .предостеречь тех, кто двигался по
материку. И все же бывали случаи, когда спастись удавалось буквально чудом.
Талант руководителя заключается в умении настроить эту сложную, многоликую
человеческую машину, где каждый знает свое место, и дать ей толчок, запустить ее. Сомов
владел этим талантом в совершенстве. Помогало ему не только понимание задач, но и его
огромная человечность, любовь к людям. Но, доверяя им, он не забывал и проверять,
только делал это с большим тактом.
Мирный построен. Корабли возвратились домой, 92 человека остались зимовать в
Антарктиде, чтобы изучать этот неподатливый континент. Надо пробираться в глубь его,
совершать походы на санно-гусеничных поездах.
В намеченной программе таких заданий не было, но кому не хочется перешагнуть рамки
плана! Так заманчиво — пойти в глубь материка, дойти до такой точки, куда никто никогда
не ходил. Мы — первые советские люди, ступившие на этот материк, и не нам выбирать
задачи полегче. Нам за короткий срок предстоит сделать в Антарктике столько, сколько
исследователи других стран делали десятилетиями. Шаг в неизвестное? Именно. Заодно и
помощь тем, кто придет на смену, кто уже по плану двинется в эту страшную,
неизвестную антарктическую «глубинку»!
Разведку начали летчики. В 400 километрах от Мирного они высадили группу
исследователей во главе с доктором физико-математических наук А. М. Гусевым —
тренированным спортсменом, альпинистом и лыжником, заслуженным мастером спорта.
Люди прожили там в палатке пять суток. Снаружи было 46 градусов, внутри чуть теплее
— 30 градусов мороза. Кроме холода и злых ветров люди почувствовали здесь еще и
острую кислородную недостаточность, хотя высота не превышала 3000 метров.
Поход на юг! Но как пройти через зону ледниковых трещин? Летчики обследовали эту
область и указали проходы (сверху сбрасывали пустые бочки от бензина). Небольшая
экспедиция во главе с Л. Д. Долгушиным углубилась на 50 километров и поставила на
пути вешки.
Первый внутриконтинентальный поезд сформировали из двух тракторов С-80 (один с
бульдозером), трех специальных саней с грузом солярки, керосина, бензина и смазочных
масел. На трех других санях разместились жилой балок, камбуз и площадка для запуска
шаров-пилотов и аэрозондов, холодный склад. В жилой балок были также втиснуты
радиостанция, зарядный генератор с бензиновым двигателем и портативная сейсмическая
двенадцатиканальная станция для измерения толщины ледяного панциря, шлюпочный
магнитный компас, теодолит, хронометр (для астрономического определения координат
поезда), походная фотолаборатория и многое другое. В специальном плексигласовом
куполе в крыше балка помещался самодельный астрокомпас. Вход в балок проделали
сзади, в торцовой стенке, над входом горела лампочка. В санно-тракторном поезде балок
шел замыкающим.
Перед первым походом в глубь Антарктиды, 1956 Фото Л. Кочеткова
В создании и оборудовании первого санно-тракторного поезда для
внутриконтинентального похода Сомов был и автором замысла, и прорабом, и рабочим,
как вспоминают его товарищи. Как и на станции СП-2, Сомов делал все для расширения
программы научных наблюдений.
Как двигался санно-тракторный поезд? С головным трактором балок соединялся
телефоном, по которому тракторист получал команду взять на столько-то градусов вправо
или влево. «Флагштурманом» поезда был П. К. Сенько. Нередко, крутя ручку телефонного
аппарата и крича в трубку, он получал сильный удар электрического тока — поземка
наэлектризовывала телефонный кабель. Потом убеждался, что кабель оборван, и,
одевшись и захватив ракетницу, выскакивал из балка. Выстрелив так, чтобы ракета упала
прямо перед головным трактором, он останавливал поезд. А двое-трое выходили на
поиски разрыва провода.
Не только лед, но и снег тут был совсем иной, чем в Центральной Арктике. Снег-пудра
проникал в невидимые щели, залеплял лицо выходящего из балка человека и мгновенно
делал его мокрым. Поезд засыпало «по горло», и каждая остановка грозила стать «на
приколе» надолго. Когда надо было двигаться, люди раскапывали сани, отцепляли их,
трактор вытаскивал каждые сани в отдельности, потом их снова сцепляли. Когда
температура стала опускаться ниже 50 градусов, стальные водила саней начали рваться, а
за ними и стальной трос, которым их связывали. Керосин становился желеобразным.
Кислорода не хватало не только людям, но и моторам. Как чувствовал себя в этих
