По Геродоту, скифы, преследуя изгнанных ими из Северного Причерноморья киммерийцев, сбились с пути и вместо того, чтобы идти вдоль западного побережья Кавказа, где шли киммерийцы, двинулись по Каспийскому побережью и поэтому оказались не в Малой Азии, куда удалились киммерийцы, а в Передней Азии в бассейне Аракса севернее озера Урмии (I, 103; IV, 12) в стране, называемой у Страбона Сакасена (XI, 8, 4; 44, 4), а позже под этим именем (Шакашен) известной армянам. Но этим несообразности в рассказе Геродота не ограничиваются. Из древневосточных источников известно, что киммерийцы появились в Малой Азии в 20‐х годах VIII века до н. э., тогда как первые упоминания о скифах в тех же источниках относятся к 70-м годам VII века. Вторжение тех и других в Азию, следовательно, разделяет по меньшей мере пятьдесят лет, что не согласуется с понятием о преследовании. Ясно, что преследования в собственном смысле этого слова не было, что киммерийцы и скифы ушли в Азию независимо друг от друга и при этом в совершенно разные места. Едва ли можно сомневаться, что те и другие с самого начала знали, куда идут и на что могут рассчитывать в новом месте поселения. Киммерийцы знали, что в Малой Азии они найдут ранее переселившихся туда соплеменников, а скифы выбрали себе новое место поселения по соседству с родственными с ними ирано- язычными мидянами.

Вторжение скифов в Азию обычно рассматривается как кратковременное военно-грабительское предприятие, как поход или несколько следующих один за другим походов, поскольку скифы неоднократно и в течение довольно длительного времени выступают в переднеазиатских событиях. Некоторые исследователи, опираясь на Страбона (XI, 8, 4), связывающего с саками вышеупомянутое название лучшей области древней Армении (современного Азербайджана) Сакасена, полагают, что совместно со скифами или вперемежку с ними действовали среднеазиатские саки и что по имени последних эта область и получила свое название.

По словам Страбона, саки дошли до Каппадокии и Евксинского (Черного) моря, но персы в этой стране напали на них ночью во время праздника и совершенно уничтожили. В честь этого события персами был будто бы учрежден ежегодный праздник Сакеи (XI, 8, 4). В легендарном рассказе об этом празднике саки явно подставлены вместо скифов, действительно уничтоженных, хотя и не персами, а мидянами. Персы овладели Малой Азией значительно позже ухода скифов из Азии; о походах же саков до Черного моря иначе, как в составе персидской армии, никаких других сведений не имеется. Следует иметь в виду, что персы называли саками не только среднеазиатских варваров, но и близкородственных им северочерноморских скифов так же, как греки распространяли имя скифов на среднеазиатских саков. Ввиду этого персидское название занятой скифами страны – страна саков – вовсе не требует для своего объяснения поселения в ней саков, а не скифов. И те, и другие были настолько близки между собой, что название одного из этих народов легко переходило на другой.

Продолжавшееся в течение почти ста лет участие скифов в событиях, происходивших в Передней и Малой Азии, не может быть квалифицировано как один или несколько походов скифов из Северного Причерноморья. О серии походов не приходится говорить не только потому, что об этом умалчивают источники, а главным образом потому, что скифы выступают в Азии в определенном месте, в занятой ими названной области, и притом в течение длительного времени, чего не могло бы быть при эпизодических появлениях. Это были не походы, а переселение с расчетом остаться в оккупированной стране.

В качестве возможной причины переселения можно было бы предположить так называемый «демографический взрыв», обычно сопровождающий существенные улучшения в условиях существования людей, то есть быстрое увеличение населения вслед за переходом его в северочерноморских степях к специализированному скотоводческому, а следовательно, и кочевому хозяйству. В данном случае следовало бы, пожалуй, говорить не о перенаселении в собственном смысле этого слова, а о значительном увеличении поголовья скота у населения степей и о возникшем в связи с этим остром недостатке пастбищ для его содержания. Впрочем, одно с другим настолько тесно связано, что термин «перенаселение» покрывает и то, и другое. Но эта причина маловероятна, так как перенаселение могло привести, как это обычно и бывает, к выселению излишков населения, а не к тому обезлюдению степей Северного Причерноморья, какое констатируют археологи, сопоставляя количество памятников VIII – VII веков с числом их предшествующего времени. Полагают также, что вторжение скифов в Переднюю Азию может быть связано с вступлением их в период «военной демократии», при которой война и грабеж становятся своего рода производством, промыслом. При этом, однако, имеется в виду не переселение в собственном значении этого слова, а военно-грабительские походы скифов в страны Древнего Востока. Но мы уже показали, что появление скифов в Передней Азии было не эпизодическими военными предприятиями, а настоящим переселением, ввиду чего и мотивировка его жаждой обогащения отпадает. Война и грабеж сами по себе никогда не являются целью народных переселений, для них существуют другие, более глубокие причины. Война и грабеж сопровождают переселения, а не вызывают их. Остается думать, что причиной переселения скифов были серьезные изменения в окружающей их природной среде, вызванные периодически происходящими климатическими колебаниями. Наступление засушливого периода в степях Северного Причерноморья и могло послужить причиной переселения скифов в Азию, в предгорья и горы с их более устойчивым распределением осадков и растительности. Другие причины переселения скифов отсутствуют. Но если это так, то и предшествовавшее скифскому переселение киммерийцев в VIII веке до н. э. могло быть вызвано той же причиной. Занимавшие наиболее засушливую, полупустынную часть Восточной Европы – прикаспийскую степь, киммерийцы раньше, чем скифы, могли испытать на себе тяжесть неблагоприятных климатических условий и двинуться в другую страну. Примерно через пятьдесят лет в таком же положении, как они, оказались и северочерноморские скифы, также не нашедшие другого выхода из него, кроме переселения, и устремившиеся в Азию. Это было не стихийное беспорядочное бегство людей куда попало, а переселение по заранее разработанному плану, свидетельствующее, что скифы, как и ранее киммерийцы, представляли собой организованное общество, скорее всего в виде союза племен, управляемого советом родоплеменных властей и выбранными ими военными предводителями. Такие союзы создавались скифами, вероятно, и раньше, но с более ограниченными целями и не столь значительные по размерам. Теперь же в союз вошло большинство кочевого населения Скифии, для которого передвижение на далекое расстояние не составляло неразрешимой проблемы, и, возможно, какая‐то часть оседлого, как и кочевники, испытывающего губительное влияние засухи. О самом передвижении скифов в Азию ничего не известно, кроме того, что путь их пролегал по побережью Каспийского моря. Никаких памятников, оставленных ими на этом пути, не обнаружено, а те находки в Дагестане, которые относятся за счет скифов, датируются значительно более поздним временем, чем переселение. Точно так же и так называемые скифские памятники Азербайджана оставлены не скифами, а другими народами, вовлеченными в процесс становления скифской культуры после переселения скифов в Азию. Внимание археологов давно уже обращено на запустение Северного Причерноморья в VIII – VII веках до н. э., что выражается в значительном уменьшении числа памятников, относящихся к этому времени, сравнительно с предшествующим и последующим периодами. Указывалась и непосредственная причина запустения, а именно уход киммерийцев и скифов в Азию. Однако со всей реальностью и с полным своим значением это явление выступает только в настоящее время, когда мы можем назвать подлинную его причину, а именно ухудшение климатических условий, к которым особенно чувствительным было еще не окрепшее кочевое хозяйство.