– Проходите! Я коридор закупорила!

Третья попутчица по массе была под стать первым двум – снежная баба в пальто. Такое впечатление, что в кассе специально выдавали билеты по живому весу. Раньше были вагоны для некурящих, теперь – купе для тучников?

Я забилась в угол к окну. Женщины пыхтели, сопели, рассовывая свои вещи, почему-то торопились, мешали друг другу и переговаривались возбужденно:

– Вы посидите!

– Нет, это вы посидите!

– Подождите!

– Сами подождите!

Люди всегда нервничают при отправлении поезда и при высадке из него, даже если они уже зашли в вагон или прибыли на конечную станцию.

«Повезло, что женщины в попутчиках, – подумала я. – Экие толстушки! Ночью определенно будут храпеть».

Но до ночи еще было далеко, а дышать уже становилось нечем. Казалось, их тела вытеснили объем воздуха и его стало не хватать. Дальше – хуже. Когда они сняли верхнюю одежду, купе превратилось в газовую камеру. Резко запахло потом и духами – самое тошнотворное сочетание.

Едва удержавшись, чтобы не зажать нос рукой, пробормотав: «Устраивайтесь, я выйду», протиснулась в коридор. Надеялась, что дверь останется открытой. Но ее громко захлопнули за моей спиной.

Если не включат кондиционеры, я погибла. Меня-то в нормальном состоянии мутит от сильных запахов, не важно чего – бензина, парфюмерии или навоза, а уж нынче просто наизнанку выворачивает.

Прошла в начало вагона, заглянула в купе проводников:

– Скажите, пожалуйста, вы будете включать кондиционер?

Я спросила вежливо, но проводница возмутилась тоном заправской скандалистки:

– Не успели тронуться, уже претензии! Вам жарко, а кому-то, может быть, холодно!

– Может и не быть.

– Чего? – не поняла она.

– Холода. Вы включите кондиционер?

– Разбежалась! Мне еще билеты собрать и за постель.

– Но ведь это просто на кнопку нажать!

– Тут не детский сад, младшая группа! Не учите! Не мешайте работать, освободите проход!

Она почти кричала. В ответ на невинную просьбу! Наверное, у девушки плохое настроение. Наверное, ее парень бросил. Он в постели инвалид, а по другим бабам бегать чемпион. Она переживает понятное чувство обиды и срывает злость на всех, кто попадается под руку. На самом деле ей хочется ласки и понимания, нежности и участия.

Я стояла у окна, смотрела на пробегающие московские дачные платформы и придумывала оправдания хамству проводницы. Не подозревая того, проводница из моей недоброжелательницы превратилась едва ли не в оскорбленного ангела.

Наконец заработала вентиляция, я вошла в купе. Втянула носом воздух – аромат не исчез, но значительно разбавился. На моем месте у окна сидела одна из толстушек.

– Твои вещи, – сказала она мне, – наверх переложила. – Большим пальцем, как при жесте «здорово!», она показала на верхнюю полку.

– То есть как? – поразилась я.

– Ну не полезу же я со своим брюхом наверх? – Она хохотнула и обвела взглядом попутчиц.

Они ответили ей понимающими улыбками. Солидарность тучниц!

– Извините, но у меня билет на нижнюю полку, и уступить ее я не могу!

– Во, блин! Никакого ума или там жалости! Сама подумай! Да я ни в жизнь туда не заберусь. И Клава, – она показала рукой на женщину, сидящую напротив, – тоже не залезет!

– Мы уже познакомились, – сказала Клава и представила двух других женщин: – Ира (моя противница) и Галя. А вас как зовут?

– Кира. И все-таки! Мне неприятно проявлять настойчивость, но…

– И не проявляй! – перебила Ира. – Мне в пять утра выходить. А тебе дальше? Вот то-то же! – заключила она, как будто станция назначения имела какое-то отношение к распределению мест.

– Девочки, а не покушать ли нам? – миролюбиво предложила Клава.

– Простите, – каждое предложение я начинала с извинений, – давайте урегулируем конфликт! Еще раз повторяю: я не могу уступить нижнюю полку! В силу физиологических обстоятельств.

– Но вы же физически худее Иры! – укоризненно сказала Галя.

– Я как начала полнеть, – сообщила Ира и показала на мою округлившуюся талию, – точно такой была. А потом понесло!

– И меня, – поддакнула Клава.

– После родов, – продолжила тему Галя.

Возраст толстушек я затрудняюсь определить.

Женщины столь выдающейся комплекции могут пребывать в промежутке от тридцати пяти до пятидесяти пяти. Морщины жиром заплыли. Они определенно радовались, что судьба свела их вместе.

Решила зайти с другой стороны, призвать к женскому милосердию:

– Дело в том, что я в положении!

Фраза, которая далась мне с большим трудом, никакого сочувствия не вызвала.

– А мы тут все беременные! – засмеялась своей тупой шутке Ира.

– На сносях! – веселилась и колыхала валиками тела Клава.

– Перехаживаем! На двадцатом месяце! – подхватила Галя и булькающе захихикала.

– Самоирония – прекрасное качество, – отозвалась я.

Они мгновенно перестали смеяться и осуждающе уставились на меня.

– Ты вроде не молоденькая, почти под сорок? – спросила Галя.

– Раньше не получалось залететь? – предположила Клава.

– Мы тебя на верхнюю полку подсадим, – пообещала моя противница Ира. – И не бреши про беременность! Видали мы всяких, как бы тяжелых. Ладно, как тебя? Кира? Садись, сейчас оттянемся!

Я развернулась, вышла в коридор, направилась к проводнице искать законной справедливости.

Мне было ужасно обидно. Конечно, я бойцовски настроена защищать свое тело и ребенка! Но любой выпад попадал прямо в сердце. Хотелось плакать. Предыдущие экзамены были интеллектуальной разминкой, проверка на биологическую совместимость с народом оказалась намного сложнее. Я сама себе напоминала плод авокадо: кожура на вид прочная, а по сути тонкая, зеленая мякоть окружает твердую большую косточку внутри.

Косточка – это ребенок, его травмировать трудно, да и не позволю, а мякоть все, кто горазд, могут пинать.

Проводница не знала, что в моем воображении она превратилась в ангела. Она, проводница, в компании еще с двумя девушками ужинала.

– Простите, пожалуйста! Приятного аппетита! Извините, что отвлекаю вас! – Разговаривая с незамысловатыми людьми, я почему-то начинаю выражаться как на дипломатическом приеме. – К сожалению, вынуждена вас побеспокоить. У меня билет на нижнее место, но его заняла другая женщина и не хочет уступать!

Последнее предложение я проговорила плачущим тоном. Правильно проводница вспоминала детский сад!

– Места согласно купленным билетам! – отрезала проводница.

– И я о том же! Но она не отдает мое место!

– Согласно билетам! – повторила девушка. – Видела я эту тетку! Что же я с ней, драться буду?

– А мне как быть? – беспомощно пробормотала я и второй раз за десять минут призналась: – Я беременная, часто в туалет хожу, и вообще мне сложно наверх забираться. А если упаду?

Несколько секунд проводницы смотрели на меня, если точнее, на мой живот. Не поверили.

– Чего только не придумают ради нижней полки! – насмешливо скривилась проводница нашего вагона.

– Прям такие все инвалиды! – поддержала другая.

– Через пять минут родят! – ухмыльнулась третья.

Невероятным усилием воли я подавила в себе два желания: лебезить перед ними и расплакаться.

Вернулась к окну напротив своего купе и занялась любимым делом – аутотренингом, который точнее было бы назвать аутоуспокоением.

Все хорошо! Трагедий нет. Дышим ровно и свободно. Плакать не надо. Меня никто не любит и не жалеет. Потому что их тоже никто не любит и не жалеет! Никто никого! Все хотят получить много, а отдать мизер. Стоп! Опять мрачная картина мира. Посмотри, какой пейзаж за окном. Вовсе не унылый! Осенний. Очей очарованье! Для слепого очарованье! Снова не в ту сторону. Только позитив!

Что у нас в позитиве? Беременность. Она же в негативе. По эмоциям – предменструальный синдром длиной в девять месяцев. Тебе повезло, ты четыре месяца не подозревала. Девять минус четыре – пять. Всего-то пять! Осталось три. Оглянуться не успеешь! И на верхней полке ночь переспишь, не упадешь. Держись за поручень или привяжи себя на случай резких торможений.