-- Я остаюсь! -- сказал он Фридриху. -- Если бы даже нашли, что поступок мой достоин смерти, я готов десять раз пожертвовать жизнью, чтобы доказать, как глубоко почитаю Ваше Величество. Но я убежден, что действую согласно с долгом совести и присяги, и уверен, что моя всемилостивейшая государыня оправдает мое убеждение.
План Фридриха был верно рассчитан. Даун, имея перед собой корпус Чернышева, не смел двинуться с места. Кроме того, войска Фридриха были так искусно поставлены, что, по-видимому, надлежало ожидать натиска на главные силы австрийцев. Усиливая себя против намерений противника, Даун не обратил особенного внимания на горные укрепления и проходы. За ночь была поставлена против них прусская батарея в 45 гаубиц. Сражение началось искусным маневром, по которому пехота и артиллерия Фридриха с необузданной быстротой кинулись на неприятельские шанцы. Австрийская легкая конница хотела отбить приступ, но прусские батареи загнали ее в горные ущелья. Тогда начался приступ на горы со всех сторон. Пруссаки, под начальством Меллендорфа, как кошки взбирались по крутым высотам и обрывам и на себе взносили на них пушки.
Они брали одно укрепление за другим, теснили неприятеля в горы и, наконец, вынудили его бежать к главной армии Дауна. 1.400 австрийцев пали на месте битвы, до тысячи были взяты в плен. Русские генералы, находившиеся в свите короля, с изумлением смотрели на удивительные распоряжения Фридриха и на почти невероятные действия его войска. По окончании битвы Фридрих с Чернышевым возвращался с поля сражения. Под кустом сидел солдат, тяжело раненый в голову.
-- Как ты себя чувствуешь? -- спросил его король.
-- Очень хорошо! -- отвечал солдат. -- Неприятель бежит, а мы побеждаем!
-- Но ты сильно ранен, мой друг. Вот мой платок: завяжи им голову, чтобы не терять напрасно крови.
Чернышев был глубоко тронут этой сценой. {408}
-- Теперь я не удивляюсь успехам вашего величества, -- сказал он Фридриху. -- Кто так умеет привязывать к себе солдат, тот должен быть непобедим!
В тот же день русские войска присягнули императрице Екатерине, а на следующее утро корпус Чернышева выступил в поход. Фридрих осыпал русского военачальника ласками и возложил на него орден Черного Орла. Екатерина пожаловала его генерал-аншефом, а в день своего коронования кавалером св. Андрея Первозванного. Все русские генералы получили от Фридриха подарки, и до самых границ Польши русская армия была продовольствована на его счет вином, хлебом и мясом.
Между тем, гроза, которую Фридрих ожидал со стороны России, миновала сама собой. При Елизавете, когда русские войска действовали против Фридриха, все глядели на эту войну с явным неудовольствием, почитая ее совершенно бесполезной. При Петре, во время мира с Пруссией, Фридрих сделался в России предметом всеобщей ненависти. Причиной такого странного и скорого переворота в общественном мнении были неожиданные и быстрые перемены в войске и в правлении, которые император предпринимал по образцу Пруссии, без всякого предварительного приготовления. Фридрих был его идолом, и он решил слепо подражать ему во всем. Но эти нововведения, прекрасные по своей цели, часто противоречили духу, характеру и нравам русского народа. Надлежало прививать их к России крутыми мерами. Мудрые намерения императора представляли себя в ложном свете. Появление при дворе иностранцев, которых государь осыпал милостями, породило ревность в прежних любимцах. Во всех классах народа поднялся ропот против прусского короля: его почитали виновником всех переворотов. При восшествии Екатерины на престол все единодушно желали продолжения войны с Пруссией. Но по разобрании бумаг покойного императора Екатерина нашла письма Фридриха, в которых он давал Петру самые спасительные советы: не делать быстрых переворотов в государстве, щадить права и обычаи народа, только в крайних случаях приниматься за нововведения и во всех трудных обстоятельствах более следовать внушениям благородного и нежного сердца его супруги, которое никогда не ошибется в выборе благих мер, чем горделивой и часто обманчивой уверенности в собственных силах. Эти строки обезоружили великую монархиню. Семилетняя война и без того изнурила государство, а Екатерина по-{409}ставила себе правилом только тогда вмешиваться в дела других держав, когда оттого предвидится ощутительная польза для России. Итак, она приняла нейтралитет между Пруссией и Австрией, и мирный трактат с Фридрихом остался во всей своей силе.
Теперь Фридрих был совершенно спокоен. Он мог обратить все свое войско против одной Австрии. Даун, после поражения при Буркерсдорфе, был отрезан от Швейдница и отступил далее в горы. Пруссакам открылся свободный доступ к городу. Генерал Тауенцин начал осаду: 8-го августа были отрыты траншеи. Две армии, одна под начальством короля, другая под командой принца Бевернского, прикрывали его. Эта осада занимает важное место в истории военной науки. Два отличных инженера: Грибоваль, со стороны австрийцев, и Лефевр, со стороны прусской, управляли осадой и защитой крепости. Оба были знамениты своими сочинениями по этой части и держались различных систем. Борьба их должна была решить, которая из двух систем лучше. Это подало повод к особенной подземной войне, в которой оба соперника одинаково торжествовали.
Между тем Даун, обойдя горный хребет, напал на армию принца Бевернского, расположенную при Рейхенбахе. Дрались с остервенением, но Фридрих подоспел на помощь к своему полководцу, и победа осталась за пруссаками. Эта попытка стоила авст-{410}рийцам 3.000 человек. Видя невозможность вырвать у пруссаков Швейдниц, Даун отретировался к Глацу. Два месяца продолжалась бесплодная осада. Фридрих потерял терпение и сам взялся за распоряжения. Удачным выстрелом из единорога граната была брошена в пороховой подвал, и целый бастион с двумя ротами австрийских гренадер взлетел в воздух. Тогда начались приготовления к штурму, но комендант Гаско не допустил до этого и 9-го октября сдал крепость. Весь гарнизон был взят в плен. Пруссия и Австрия похоронили во время осады Швейдница по 3.000 человек. 172.000 бомб и гранат было брошено в крепость, полтораста тысяч таких же выстрелов сделано по пруссакам. Фридрих показал примерное хладнокровие во время этой осады. Раз, он осматривал подкопы. Ядра и гранаты сыпались вокруг него. Одно из них убило лошадь под его пажом. Генералы просили короля ретироваться с опасного места.
-- Не бойтесь, -- отвечал он им, -- ядро, которое должно поразить меня, падет свыше!
Восемнадцатилетний наследник престола с редкой неустрашимостью сопровождал короля во всех трудных пунктах. Взятием Швейдница кончились все операции в Силезии. Войска Фридриха пошли в Саксонию, куда и Даун отправил часть своей армии. Там принц Генрих отлично держался против всех нападений австрийцев и имперцев. Малая война велась постоянно, и почти всегда он выходил победителем из мелких стычек и сражений. Победы при Дебельне, близ Ауэрсбаха и под Теплицем доставили принцу решительный перевес над неприятелем. Имперцы были совершенно вытеснены из Саксонии, и только после большого обхода через Богемию им удалось опять примкнуть к австрийской армии. Тогда соединенные неприятельские войска решились кончить поход генеральным сражением. 29-го октября обе армии выстроились друг против друга на фрейбергских полях. Здесь обе стороны действовали так решительно, что, по словам историков, кровь лилась ручьями, и груды мертвых тел часто разделяли сражающихся. Вся битва продолжалась только два часа, после чего неприятели были так истощены, что не могли долее бороться. Сперва была опрокинута легкая кавалерия австрийцев, потом имперцы были вытеснены из окопов и отброшены к Мульде. Наконец, после упорной борьбы пехоты, Сейдлиц явился со своими кирасирами и нанес неприятелю решительный удар. {411}
Дело под Фрейбергом было последнее в эту кампанию. Имперские войска очистили Саксонию совершенно, Даун отошел к Дрездену. Враждующие заключили между собой перемирие, и каждая армия вступила на зимние квартиры.
