ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Конец кампании 1761 года

   Вслед за русскими Фридрих отрядил отдельный корпус под командой Платена, поручив ему проникнуть в Польшу и разрушить там русские магазины. Платену, после многих затруднений, удалось при Гостине захватить огромный русский вагенбург, прикрываемый 5.000 человек, под начальством бригадира Черепова. После кровопролитного боя 2.000 русских были захвачены в плен, остальные обратились в бегство. Бутурлин отрядил корпус для преследования Платена, однако тот успел перебраться через Варту, при Ландсберге, и ушел в Померанию. Это обстоятельство заставило русских отступить к Познани. Теперь оставалось еще удалить Лаудона. Для этого Фридрих выступил из своего укрепленного лагеря и начал делать искусные маневры, показывая вид, что хочет ударить на графство Глацкое, занятое австрийцами, или приникнуть в Моравию. Но Лаудон не дался в обман и удерживал свою позицию в горах. Напротив, пользуясь удалением короля от Швейдница, он в ночь на 1-е октября неожиданно напал на эту крепость. Чернышев первый повел русских на приступ, овладел валом, поворотил прусские пушки против крепости, ворвался {398} в город и отворил австрийцам крепостные ворота. Трехтысячный гарнизон, арсеналы и обширные магазины Швейдница достались победителям.

   Смелый подвиг Лаудона дал австрийцам средства стать твердой ногой в Силезии, расположиться в ней на зимних квартирах и начать следующую кампанию с большими выгодами. За все это Лаудон был награжден опалой Марии-Терезии и едва не попал под военный суд. Его обвиняли в том, что он распорядился самовольно и нанес Фридриху гибельный удар, не испросив сперва разрешения венского военного совета. Этот нелепый образ ведения войны был причиной всех неудач австрийского оружия в борьбе с решительным прусским королем.

   Весть о взятии Швейдница поразила Фридриха. Ключ к Силезии, а вместе с ним и половина этой провинции были потеряны. Ему оставалось только прикрыть столицу и остальные крепости Силезии и подкрепить принца Евгения, который с трудом боролся против русских под Кольбергом. Фридрих занял квартиру при Штрелене. Отсюда он мог удобно действовать против неприятеля при малейшем его покушении на Бреславль или на окрестности Швейдница. Войска были расположены по деревням, около Штрелена.

   С 11-го сентября граф Румянцев действовал в Померании, против города Трептау. После краткого сопротивления город сдался на капитуляцию, а командовавший им генерал Кноблаух со всем гарнизоном был взят в плен. Оттуда Румянцев двинулся к Кольбергу. В то же время небольшой русский флот под командой вице-адмирала Полянского начал блокировать город с моря. Румянцев окружил армию принца Евгения Виртембергского со всех сторон и, таким образом, отрезал у ней совершенно подвоз провианта. Генерал Вернер, прикрывавший большой прусский транспорт, был атакован близ Трептау, разбит и со всем отрядом взят в плен. Таким образом, русские отомстили за разграбление своего вагенбурга Платеном. Граф Бутурлин неоднократно отзывал его назад. Румянцев, несмотря на холод и невзгоды поздней осени, не повиновался. Наконец, разбив принца Евгения, он отступил.

   "Вы видите, -- писал он тогда к Гейдену, -- принц Евгений сделал все, чего требовала от него честь и присяга своему государю, но он разбит и прогнан. Кольберг беззащитен; пролом в стене сде-{399}лан; вам остается теперь думать об ответе не перед королем, а перед Богом в напрасной погибели невинного гарнизона, вверенного вашему попечению".

   Храбрый комендант сам чувствовал невозможность долее сопротивляться и 5-го декабря сдал город на капитуляцию. Это был первый славный подвиг Румянцева, который покрыл себя впоследствии обильными лаврами.

   "Благополучие мое тем паче велико, что сие первое мое приношение могу сделать к торжественному дню высочайшего рождения В. И. В., теплые воссылая молитвы к Всевышнему о целости неоцененного Вашего здравия, о долголетнем государствовании и ежевременном приращении славы державе В. И. В., толикими победами увенчанной. Теперь остается мне токмо доставить покой вверенному мне корпусу и облегчение солдатству по толиких трудах и испросить высочайшую В. И. В. милость и благоволение для всех с крайнею ревностию и усердием служивших верных подданных, коими командовать имел я счастие". {400}

   Так выражался новый русский полководец, донося о своем подвиге императрице. По взятии Кольберга русские войска заняли зимние квартиры в Померании.

   В первый раз после шестилетней борьбы неприятели Фридриха достигли желаемой цели: теперь операции их могли быть верны и сокрушительны для Пруссии.

   Кроме этих обстоятельств, постиг короля третий, еще ужаснейший удар. В октябре 1760 года умер единственный союзник Пруссии Георг II. На английский престол вступил внук его, Георг III. Зная привязанность нации к Фридриху, новый король во вступительной речи своей торжественно обещал поддержать союз с прусским королем и продолжать, по выражению Питта, завоевывать Америку в Германии. Но вскоре по воцарении своем он отдал место первого министра любимцу своему, лорду Буту. Властолюбивый англичанин сумел все переделать по-своему. Сперва выдача Пруссии вспомогательных сумм была замедлена под разными предлогами, а затем Георг III совершенно отказал Фридриху в субсидиях и уничтожил трактат.

   Когда, таким образом, удар за ударом поражал Фридриха в Штреленском лагере, втайне действовали против него измена и коварство. Силезский дворянин, барон Варкоч, имел поместье близ самого Штрелена. По занятии там зимних квартир прусскими войсками он за долг почел представиться королю, был им обласкан и даже приглашен к столу. Но Варкоч давно негодовал на прусское правительство, которое связало ему руки и не позволяло драть с крестьян кожу. Соседство с главной квартирой Фридриха подало ему мысль избавиться от строгого судьи предательством. Он предложил австрийцам захватить Фридриха в плен и взялся за 100.000 червонцев представить его живого или мертвого. Все было слажено наперед. Сообщник Варкоча, католический патер Шмид, вел все переговоры через австрийского полковника Валлиса. Квартира короля находилась вне городской стены, в небольшом сельском домике, скрытом между деревьями. Тридцать гренадер занимали караулы около сада этой маленькой пустыни. Густой парк Варкоча примыкал к ней. Через него ночью легко можно было проникнуть к самому домику и захватить короля прежде, чем в городе узнают о случившемся.

   Но Провидение хранит своих избранников. Когда у Варкоча было все приготовлено, он в полночь послал егеря с письмом к {401} Валлису и строго наказал ему как можно осторожнее прокрасться мимо квартиры короля. Ночная переписка и это предостережение возбудили в егере подозрения. Он распечатал письмо и узнал весь умысел. Тотчас поскакал он к Фридриху.

   -- Сам Бог избрал тебя орудием моего спасения! -- сказал король, обнимая верного служителя.

   Немедленно были приняты меры захватить заговорщиков. Но оба ускользнули обманом. Варкоча застали в халате. Он попросил позволения одеться и, под этим предлогом, выбежал в конюшню, бросился на лошадь и ускакал.

   Суд приговорил злоумышленников к смертной казни, но так как они успели спастись, то судьи предложили совершить приговор над их портретами.

   -- Согласен! -- отвечал король. -- Портреты, верно, так же негодны, как и подлинники!

   Низкий заговор против Фридриха возбудил всеобщее негодование не только в союзных государствах, но даже в самой Австрии. Графы Валлисы объявили во всех газетах, что полковник Валлис не принадлежит к их фамилии. Офицеры его полка отказались с ним служить. Австрийское правительство оправдывалось публично, {402} говоря, что не имело никакого участия в этом презренном деле, и даже уволило Валлиса со службы. Но впоследствии, когда Варкоч в нищенском рубище скитался по Венгрии, Мария-Терезия назначила ему пенсию. Это ясно показывает, что она почитала его измену заслугой перед Австрией.