Как бы там ни было, но в нем тут же проснулся оппонент. «Открытие не стоит и горсти космической пыли, — безапелляционно заявил внутренний голос. — Если бы так было, то и остальные планеты Даира, включая кометы и астероиды, были бы сплошь усеяны некритами. А это не так». «Да, — согласился он с самим собой. — Кроме как на Каскадене, некритов действительно нигде больше нет. Это установлено еще пионерами. Почему? Все просто. Даже примитивнейшие органокомплексы способны к самоорганизации только в интервале умеренных температур. Здесь же, кроме Каскадены, ничего подобного нет. Условия в системе — как и вообще присуще космосу: либо абсолютный холод, либо испепеляющий жар». Внутренний голос не нашел контраргументов и заткнулся. А душа уже требовала праздника. Такое открытие!.. И тут оглушающая истина обрушилась на плечи. Эксперимент!.. Теперь ни у кого не вызовет сомнений то, что эксперимент надо прекращать. А это значит… У него закружилась голова. Свобода!.. Долгожданная свобода!.. Сета… сын… друзья… работа… Все вернется на свои места. Воскреснут чувства, те, что раньше наполняли смыслом жизнь. Рассеются истачивающие мозг сомнения. Возродится вера в оправданность ставшего уже нормой полудикого существования. Он чувствовал, еще немного и его разорвет от избытка чувств. Нет! Радостью надо поделиться, пусть даже с теми, кто возжелал его погибели. Теперь-то они точно образумятся. И еще будут жалеть, что так жестоко к нему отнеслись.

Он выглянул за дверь и только тут сообразил: время перевалило за полночь. На станции царила тишина. «Спят, — подумал он. — Ну, ничего. Так, даже лучше. Тем радостней будет пробуждение, тем ярче запомнится грядущий день».

Мысли, получив неожиданный разгон, отгоняли сон. В голове помимо воли выстраивались радужные, один смелей другого планы. Еще ничего не было ясно, а душа уже истекала истомой в предчувствии желанных встреч, замирала в предвкушении объятий Сеты. Все то, что раньше хранилось в тайниках сознания, вдруг выдралось наружу. Эмоции захлестывали. Казалось, еще немного, и рассудок пойдет вразнос…

Усилием воли он подавил чувства. Подумалось: «Дорассуждался! Поставил себя на уши, и ликуешь как последний фалалей».

Забыться удалось лишь на рассвете. С последними проблесками мыслей на ум пришла идея сегодня же закатить грандиозную вечеринку, самому выговориться и вызвать на откровение остальных… Пришла и ушла, растворившись в ощущении незримой, исходящей откуда-то из ближнего окружения опасности. «Так жить нельзя, — мелькнуло под конец. — Да, я устал применяться. Но неужели на необъятном просторе этой планеты пятеро далеко не тупоголовых людей не сумеют найти между собой общий язык и не смогут ужиться?..»

9

Как и в последние дни, проснулся он, когда время отмерило полдень. За окном растекался лиловый туман. Солнца нет. Ветер. Дождь. Молниевые разряды. На границе периметра различаются лишь тени от колыхающейся сиреневой поросли, и то в размыве. В голове ничего примечательного. Только тупая, вызванная недосыпанием боль. В носу вязкая слизь. Во рту прогорклость от несварения концентратов.

Встал. Прошел по коридору. Вышел на площадку. Никого! Справа — игла трансформа ^[153]. Слева — мачта для микролетов. На причале один аппарат. Второго нет…

Пока таращил глаза по сторонам, дождь перешел в ливень. Туман еще больше напитался влагой. Полуденный сумрак сгустился.

Не получив от окружения эмоционального заряда, он решил поискать Дзетла, чтобы выяснить кто куда отправился. Обшарил территорию. Никого! По дороге в лабораторию заглянул в столовую, потом на кухню. Но там тоже никого не нашел.

Устроившись за диспетчерским пультом, включил коммуникатор связи с ультиматором. Ответ последовал с запозданием в полторы минуты. Черт! Надо же! Такого еще не было.

Исинт полувнятным языком объяснил положение дел. Тиб и Фил убыли в неизвестном направлении. Рон и Арни остались, но где они сейчас находятся — неизвестно.

«Что происходит? — Шлейсер с трудом подавил накат волны раздражения. — Неужели в ГУРСе не понимают — в инфорт-системе сбой? Это даже не “хаф-лайн”. Это что-то другое, более серьезное. О чем там только думают?..»

Он глянул на таймер коллектора TR-связи, и поразился. Оказывается, обмен информацией с Землей прервался еще сутки назад. При этом он, оставаясь наедине с самим собой и неподконтрольным биению сердца “s-фактором”, ничего не заметил. Вот так номер! И как теперь быть?..

Снедаемый нехорошими предчувствиями, он направился к трансформу, в надежде отыскать там причину отсутствия TR-связи.

Неожиданно в плечо ударил и отразился от ксирила тепловой луч. Волна отбросила его на стенку санпропускника. Сознание рассеялось, но только на мгновение. Мелькнула мысль: «Пригни секундой позже голову, и растекаться бы моим мозгам по обшивке преобразователя». Сомневаться в справедливости этого заключения не приходилось. КЗУ спасает от чего угодно, только не от ударов на открытые участки тела. Он же после недавнего покушения вернул ксирил в состояние спортивного “ди-комплекта”, причем оставил эту форму сознательно, исходя из решения ничего в своем облике не менять.

Реакция сработала молниеносно. Он упал в низкорослую поросль и ударился головой о камень. Феноменальное невезение. На этой идеально выровненной площадке даже мелкие обломки — большая редкость, не говоря уже о глыбах и валунах. Чертыхнувшись, он откатился под основание постройки и только тогда понял: «Арни! Больше некому. Только у него есть излучатель». Вспомнилась сцена с поджариванием бьющегося в судорогах стегоцефала. Обвал… Глаза майора, всякий раз наливающиеся лютью лишь при упоминании о таких вещах как добро, совесть, честь. Шлейсер задохнулся: «Вот мерзавец! Да я тебя!..»

От былого благодушия следа не осталось. Прилив бешенства охватил его: «Кто ты такой, мразь, чтобы поднимать на меня руку? Мерзкая тварь!»

Подгоняя себя яростью, он ползком обогнул квадрат санпропускника и, стараясь не высовываться, осмотрел территорию станции. Никого. Никакого движения. Лишь легкое, в такт дуновениям ветра колыхание вайеобразной листвы.

Рассчитать место, откуда стреляли, труда не составило. Кусты на границе периметра! Там заросли выше, а значит и спрятаться легче. Но где же сам стрелок? И потом, уверен ли он, что поразил цель? Арни может и дальше скрываться, выдерживая паузу или желая поиграть с ним, как тигр с недобитой антилопой. Пока он тут соображал и, уподобившись пресмыкающемуся, волочил по земле брюхо, майор вполне мог прошмыгнуть на станцию. И теперь там его поджидает.

«Ладно, — скрипнул зубами Шлейсер. — Теперь у меня есть стопроцентный казус белли^[154]. И до Мафусаилова века ты точно не доживешь».

Перед тем как начать действия, он решил создать вокруг себя максимальную защиту. Из всех заложенных в программу КЗУ моделей одежды, к данному случаю больше всего подходил костюм дайвера, обеспечивающий почти полную герметизацию. При использовании этой модификации контакт с внешней средой осуществлялся только через отверстия в области рта, носа, глаз и ушей.

Убедившись, что ксирил принял заданную форму, он активировал языком вживленный в мозг биочип, с помощью которого вел диалог с Меганоидом и который перед отправкой на Каскадену почему-то не был изъят. Забывчивость космоантропологов пришлась как нельзя кстати. Теперь путем подачи мыслеформ можно было не только менять параметры КЗУ, но и путем подключения к спецсерверу, переводить себя в состояние невидимости, чего другие колонианты делать не могли.

Приняв необходимые меры предосторожности, он включил КЗУ в режим оптического камуфляжа и, ухватив булыжник — единственное оказавшееся под рукой оружие — пробрался в обитаемую часть модуля. На станции по-прежнему царила тишина.

Стараясь не производить шума, прошел по коридору и, собрав силы, остановился у комнаты Арни. В проеме сквозила щель. Рывком распахнул дверь и тут же, опасаясь испепеляющего удара, убрался под защиту стены.