— Пожалуйста, не извиняйтесь. Я боюсь, что в такой час уже не найдется свободного места за столом для игры в вист, но, может быть, вы намеревались сыграть в покер?

— Это не моя игра, миссис Локхарт. К великому сожалению, я не обладаю гениальностью вашего мужа.

— В таком случае, может быть, вы согласитесь выпить бокал шерри, пока не закончится роббер? Чед поменяется с вами.

— Ничто не принесет мне большего удовольствия, миссис Локхарт. Я очень благодарен вашему мужу за приглашение на вечер.

Я ощутила раздражение на самою себя за странное удовольствие, которое испытывала в присутствии этого человека, но это было совершенно необъяснимо. Он всегда был любезен и вежлив. Конечно, поведение его отличалось эксцентричностью, но это мне и нравилось. Если бы, скажем, он напоминал мне Дэниела, мои симпатии были бы понятны, но они ни в коей мере не были похожи. Если бы он напоминал мне Чеда — допустим, был бы отцом Чеда — я бы тоже не удивлялась своей симпатии, но тут опять же не было сходства. Я не могла понять, почему он нравится мне, и не могла понять своих сомнений по его поводу; но какой-то инстинкт говорил мне, что он — не тот, кем представляется. То, как он изучал меня, никогда — оскорбительно прямо, но всегда с большим интересом, смущало меня.

Однажды апрельским вечером он сидел со мной в зале, приняв мое приглашение выпить виски с содовой, которым он отдал предпочтение перед шерри. Он не спускал с меня глаз — не наблюдая, а как бы рассматривая, как рассматривают картину в мельчайших деталях.

— Мы не видим вас в Гринвиче в последнее время, полковник, — сказала я, когда Диммок, подложив в камин полено, вышел из зала. — Вы были в отъезде?

— Да, миссис Локхарт. — В его глазах сверкнули веселые искры. — Я ездил за границу по делам. Вернулся я всего несколько дней тому назад.

— Надеюсь, вы получили от поездки удовольствие. Я имею в виду, что Ламанш в прошлые две недели все время штормило, судя по сообщениям в «Таймс».

— Вы изучаете сообщения о морской погоде, мэм? Это редкость для женщины.

— Думаю, что да, но для меня погода долгое время представляла особый интерес. Расскажите же мне о вашей поездке. Вы были на континенте?

— Нет, миссис Локхарт, и не переплывал Ламанша. Я только что переплыл Атлантику в обратном направлении.

— Ах, вы приехали из Америки? Наверное, это очень интересная страна.

— Это правда, мэм. Я был в Вест-Индии по делам корабельной компании, партнером которой я являюсь. Мы перевозим грузы на некоторые карибские острова.

Я улыбнулась и сказала:

— Так, значит, теперь вы не нуждаетесь в месте дворецкого, чтобы развеять скуку, полковник? — Я надеялась, что моя улыбка не выглядит фальшивой. Я совершенно не желала начинать разговор о карибских островах, поэтому вздохнула с облегчением, увидев вошедшего Чеда.

— Добрый вечер, полковник. — Чед подошел, чтобы пожать ему руку. Обратившись ко мне, Чед сказал: — Могу я увести от тебя гостя, дорогая? Сэр Грэхем решил отобедать, а это лишает меня партнера, и я подумал, не захочет ли полковник занять его место.

Полковник встал.

— Мой дорогой Локхарт, я не могу злоупотреблять добротой вашей жены; занимая у нее время, и тем более с удовольствием стану вашим партнером. Вы извините, миссис Локхарт?

— Конечно, полковник. Мне нужно приступать к некоторым обязанностям, но мне было так приятно видеть вас, и я желаю вам удачи в этот вечер.

— Благодарю вас, мэм. Думаю, что у меня с вашим мужем сложится крепкая дружба.

Они покинули зал, а я все стояла в растерянности у камина. Только сейчас, когда полковник заговорил о карибских островах, я вспомнила, глядя на его рыжую седеющую бороду, как нам с Дэниелом сообщили, что нас на Сент-Китс разыскивал человек с рыжей бородой. Я была встревожена тогда — я ощутила тревогу и сейчас.

Казалось абсурдным предполагать, что разыскивавший нас человек был полковник Браун. Если это так и если он последовал за мной в Англию, то с какой целью? Друг он или враг? Кроме нескольких встреч, он до сих пор никак не вмешивался в мою жизнь. Я пожала плечами в недоумении: нечего выдумывать тайны там, где их быть не может.

Я поправила подушки на кушетке, мельком взглянула на себя в зеркало, затем отправилась навестить гостей и проверить, все ли в порядке.

Под водой на глубине четырнадцати метров я взглянула наверх и увидела, как он скользит по направлению ко мне… Дэниел, но вместо тела был скелет.

Ужас пронзил меня, будто острие стрелы. Мне хотелось закричать, просить его не приближаться, но под водой я не могла вымолвить ни звука.

Слава Богу, лицо его казалось расплывчатым пятном, однако скелет был все ближе, ближе, и вот уже возле меня — и на кости ладони сверкнула золотая монета.

Вода вскипела и вспенилась, скрыв его от меня. Невозможно, но я явственно слышала вой и грохот штормового ветра. Я была снесена волной — и вновь лежала на разбитой палубе «Кейси», глядя на разверзшуюся пасть ущелья Аллигатора.

Что-то раскачивалось передо мной подобно маятнику. Дэниел — совсем не скелет, а сидящий в кресле-качалке, вовсе не грустный или отчаянный, пытался привлечь к себе мое внимание, повторяя слова, которые за грохотом шторма казались не более чем шепотом: «Риф длинной в восемь миль… скажи мистеру Локхарту… скажи ему — восьмимильный риф..»

Он повторял это вновь и вновь, но я едва вникала в суть слов, потому что из тьмы под Дэниелом поднималась огромная. раскрытая пасть, которая стремилась схватить его. Тело этого монстра было скрыто от меня. Я видела лишь пасть, широкий красный язык, невероятно огромные зубы… Я боролась со своей немотой, пытаясь закричать. Но мои челюсти сомкнулись, язык не мог пошевелиться, и казалось, что горло мое вот-вот разорвется в попытке выкрикнуть предупреждение.

И вот послышался еще чей-то голос, и кошмар развеялся, и я проснулась… Я сидела в кровати, и чьи-то руки держали меня, а из горла у меня вылетали сдавленные рыдания. Я задыхалась, дрожала — и вдруг с облегчением поняла, что очнулась от кошмара.

Дверь спальни была открыта. Возле моей кровати стояла зажженная свеча. Близко у моего уха голос Чеда произнес:

— Тихо, милая Кейси, тихо, все в порядке. Проснись, у тебя был кошмар. Не пугайся, ты в безопасности, все хорошо.

Я разрыдалась — и упала ему на грудь. На нем был надет халат, и у щеки я ощутила его мягкое шерстистое прикосновение. Он погладил меня по голове и тихо проговорил:

— Ну вот, все хорошо. Ты в безопасности, Кейси. Отдохни немного. Тебе просто приснился кошмарный сон. Я услышал тебя в своей спальне. Дай-ка я вытру тебе щеки. Ты плакала, бедняжка. Ну вот… теперь лучше. Я сейчас зажгу лампу, а ты полежи, пока я подниму Берчела и пошлю за его женой, чтобы она присмотрела за тобой.

— Нет, Чед, не надо, — вздрогнула я. — Не оставляй меня. Прости. Прости, что разбудила тебя. Только… только останься здесь на минуту. Не надо… не надо миссис Берчел.

Он с сомнением спросил:

— Ты уверена, что не надо? Прости, что я бросился в твою спальню в чем был, но мне нужно было быстрее тебя разбудить.

— Благодарение Господу, что ты прибежал. И останься еще. Ведь в конце концов не важно, как мы одеты. Я имею в виду… что мы женаты, правда?

— Конечно. — Голос его был холоден и равнодушен. Будто упоминание о нашем браке отодвинуло его от меня — и сердце мое заныло. Как было хорошо, пока он держал меня, прижимая к себе!

Я с усилием заставила себя сесть.

— Теперь со мной все в порядке, — отрывисто сказала я. — Ты простишь меня за то, что я такая глупая? Не передашь ли мне мой халат — вот там, на стуле? Спасибо. — Я выскользнула из постели, пока он держал для меня халат, затем затянула пояс и откинула волосы со лба.

Зажигая газовую лампу, Чед тихо сказал:

— Ты не глупая, просто тебе приснился кошмар.

— Да… Тот самый, который все время повторяется, но сегодня было особенно страшно. — Я села на краешек постели, глубоко дыша, будто вынырнула из воды. Чед прикрутил фитиль, чтобы свет не был ярок, и задул свечу. — Не хочу задерживать тебя, но мне нужно сказать тебе кое-что важное: кое-что, о чем мне напомнил этот кошмар.