— Я хотела спросить, почему Лайза, такая хорошенькая, такая способная и с таким милым характером, почему она до сих пор не замужем?

Чед вздохнул.

— Да, думаю, это несправедливо; так же думает и Сэм. Частично оттого, что она в лучшие годы опекала меня, как мать, когда я был молод; но не только поэтому. У Лайзы были предложения, среди них одно-два от достойных людей. Не знаю, почему она всем отказывала.

Я осознала, что обсуждаю Лайзу в ее отсутствие, а этого я желала менее всего. Я допила молоко и встала.

— Мне нужно идти. Когда закончите, оставьте все Эми: она уберет.

— Благодарю вас за превосходный завтрак.

В первый день в агентстве от меня было мало проку: я всего лишь переписывала поручения посыльным и скопировала несколько писем; но, наблюдая за работой Лайзы и задавая вопросы, я быстро вошла в курс дела и начала помогать все более. В начале второй недели Лайза поручила мне побеседовать с некоторыми клиентами, и я вполне с этим справилась: я обнаружила, что они нервничают еще больше, чем я. Часто леди, которым нужна была прислуга, были очень капризными, — но я к этому испытанию была не готова.

— Ты справишься с этим, дорогая, — говорила Лайза, — когда будешь выглядеть несколько иначе, чем девушка-матрос. Я сделала с твоими волосами все возможное, и они выглядят прекрасно, но все еще очень коротки. Когда их можно будет закалывать наверх, а лицо твое чуть побледнеет, посмотрим, как ты справишься с дамами. И не тушуйся: у тебя хорошие манеры, а это важнее всего.

Все дни, кроме уик-эндов, были наполнены. Мы поднимались рано и работали до пяти часов вечера. Затем я ездила за покупками и готовила обед, а потом возвращалась за Лайзой к шести вечера, чтобы забрать ее из агентства. Обычно к половине восьмого мы уже заканчивали обед; таким образом, вечера для нас не были долгими. Мы шили, читали, обсуждали рабочие моменты, сплетничали, болтали с Чедом перед его уходом, а иногда чистили перышки — делали маски для лица и волос.

— К приезду Сэма мы должны быть на высоте, — сказала Лайза однажды вечером. Мы сидели на кухне и пили кокосовое молоко перед сном. Лицо Лайзы покрывала маска желтого крема, ее волосы были завязаны на макушке, я выглядела примерно так же. — Когда мужчина в доме, — сообщила мне Лайза, — заниматься собой можно только при закрытых дверях, а это совсем не интересно.

По субботам агентство закрывалось в час дня. После полудня по субботам и в воскресенья мы отдыхали. Мы не наносили визитов, а просто прогуливались в Гринвичском парке, катались на речном пароходе, посещали музеи и исторические места. Я наслаждалась каждым часом моей новой жизни и иногда, лежа в постели после суматошного дня, удивлялась своей счастливой судьбе.

По воскресеньям мы отсыпались, бездельничали и ходили к вечерней службе в церковь. Чед поднимался, как обычно, но проводил с нами весь день. Я немного нервничала по этому поводу в первое воскресенье, но оказалось, что причин для беспокойства нет. Я не могла сказать, искренним ли было его отношение ко мне, но он обращался со мной с той же нежностью, как и с Лайзой. За это я была ему благодарна.

По прошествии двух недель Лайза попросила меня вести бухгалтерию агентства. Для меня это было несложно: нужно было просто вести учет. Когда я изучила дела, я поняла, что Чед был прав, сказав, что, хотя агентство процветало, доход был ничтожен: Лайза брала очень мало комиссионных. Когда все расходы по подысканию места, к примеру, для кухарки, сравнивались с ее недельной платой, которую мы получали за услуги, тогда мы оказывались в проигрыше. Но я бы не желала, чтобы Лайза меняла свои понятия и привычки. Агентство позволяло нам прокормить себя и оплатить крышу над головой, а это уже было предметом зависти и вожделения большинства людей.

Поначалу я не знала, какой вклад, если он и был, вносил в содержание дома Чед, но, поскольку Лайза доверила мне все дела, я скоро обнаружила, что они с братом несли расходы поровну. Меня удивил тот факт, что Чед вряд ли проигрывал, если находил средства на содержание дома. Напротив, он скорее был удачливым игроком; по крайней мере, регулярно выигрывал.

Я была права в своих предположениях, но сильно заблуждалась относительно финансового размаха игры, которую он вел. Я и вообразить не могла, что вскоре его игра повлияет на мою жизнь.

В третью субботу после моего приезда в Гринвич был день рождения Чеда. Лайза уговорила его остаться на день, и мы с ней втайне разработали план торжества. Мы купили три билета на представление в мюзик-холл Барнард, который был всего в пяти минутах езды — возле северо-западным входа в Гринвичский парк. Лайза называла его нижним входом, потому что он лежал у подножия холма. Она удивилась тому, как я ориентируюсь по сторонам света: для нее эти ориентиры ничего не значили; но я жила по компасу три года подряд и всегда знала направление ветра, предсказывала погоду и определяла направление, даже на суше.

После музыкального шоу мы должны были вернуться домой на праздничный обед в честь дня рождения: обед состоял из сюррейского жареного каплуна с тушеными овощами, сельдереем, пастернаком, спаржей и жареным картофелем. Я теперь чувствовала себя на кухне достаточно уверенно. Приготовила овощи и поставила курицу жариться на медленный огонь, чтобы все было готово в течение часа к нашему возвращению из мюзик-холла.

На закуску я сделала блюдо из разных морепродуктов: я сама изобрела его во время странствований на «Кейси». В Гринвич ежедневно привозили по реке рыбу и моллюсков. Мое блюдо понравилось Лайзе. Я еще научилась готовить пудинги, поэтому собиралась подать вместо пудинга сыр с бисквитами. Мы потратили шесть шиллингов на бутылку хорошего шампанского.

В тот день явственно пахнуло зимой. После прогулки мы вернулись с красными от морозца щеками. Попив чаю, Лайза отослала Чеда в кабинет, наказав не подходить близко к кухне, но быть готовым отвезти нас в шесть часов в неизвестном направлении. Мы с Лайзой надели фартуки и принялись за обед. Лайза во всем следовала моим инструкциям. Удивительно, что этот ставший родным дом и этих людей я узнала всего три недели тому назад.

Во время работы мы, как обычно, болтали.

— Я уверена, что твои волосы отрастут еще до Рождества, — сказала Лайза, — и они будут выглядеть великолепно. У них такой красивый оттенок, Кейси.

— Спасибо, ты так добра ко мне, но я не желала бы иметь такие брови. Они слишком густы. Как ты думаешь, может, их выщипать?

— Не делай этого! Они идут тебе, дорогая. Не понимаю, почему, но они как раз подходят к твоему лицу; и мне нравится, как ты их хмуришь, когда думаешь.

— Именно это я так ненавижу. Пастернак готов, Лайза? Спасибо. Я так многого ожидаю от этого вечера. Знаешь, незадолго до урагана у меня был двадцать первый день рождения: я тогда ныряла на глубину в шесть фатомов, чтобы добыть лобстера для ужина. Это странно звучит здесь, правда? Но тогда для меня это было обычным делом.

— Мне нравится слушать о твоих приключениях на «Кейси», — сказала Лайза. — Тебе не грустно говорить об этом? Я имею в виду, о Дэниеле?

Я покачала головой.

— Иногда я грущу, но я не возражаю поговорить о Дэниеле. Иногда я мысленно разговариваю с ним, рассказываю ему, как мне повезло и как я счастлива; как добры были ко мне вы с Чедом и Сэм. Знаю, это глупо, но я начала разговаривать с ним тогда, когда была одинока.

— Это вовсе не глупо, моя милая, — вздохнула Лайза. Мы услышали резкий звук колокольчика у входной двери. — Наверное что-то для нас есть в вечерней почте. Пойду посмотрю.

Через несколько минут она вернулась с письмом.

— Это от Сэма, слава Богу. Вероятно, ему удалось послать его со следующим пароходом. У нас есть время почитать, или ты хочешь, чтобы я что-то сделала?

— Нет, что ты, все идет по плану. Читай письмо. Она уселась на деревянном стуле возле кухонного стола и раскрыла письмо.

— Ну, это не такое длинное, как предыдущее. То все целиком было посвящено урагану, тому, как ты его спасла, и твоему путешествию в Лондон. В этом только два листа. Посмотрим… — Одну-две минуты она молчала, а потом облегченно вздохнула: — Он пишет, что теперь вполне поправился и что это письмо он отправит с почтовым пароходом, так что оно прибудет всего за семь-восемь дней до его приезда. — Она улыбнулась. — Пишет, что его разговор с тобой ненапиджин-инглиш продолжался чуть более десяти минут, поэтому ему не удалось сказать всего, что он хотел; он надеется, что ты уже устроилась у нас, и он уверен, что мы с Чедом поймем, какая ты удивительная…