Тройка Пайзы клином, с Каскадёром на острие, приближалась к дубу, с которого доносилось уханье. Вторая тройка разведчиков, готовая в любой момент открыть огонь, держала под прицелом крону. Хром прикрывал Скрипача сзади от угрозы из леса и, как командир группы, оценивал ситуацию в общем. Он нервно постукивал указательным пальцем по предохранителю АК. Ему очень не хотелось, чтобы нечисть атаковала. Тратить патроны на никому не нужную стычку было до обидного жалко.

Пайза с парнями подошёл на пять метров к дубу и остановился как раз тогда, когда существо на дереве выпрыгнуло из листвы. Бесформенный зеленоватый ком взмыл с дерева и, кувыркаясь, рухнул на землю. Тварь совершила поразительный прыжок на несколько десятков метров и приземлилась точно между двумя тройками разведчиков.

Специально она это сделала или нет, но стрелять им было нельзя – сектора обстрела оказались друг напротив друга. Пайза и остальные сработали с похвальной быстротой: прыгнули в разные стороны, открывая директрису[3] второму отряду. Каскадёр на лету даже успел выстрелить – дробь, авось не долетит до товарищей.

Хром хорошо разглядел тварь, приземлившуюся как раз напротив них со Скрипачом. Это был хвойный орангутанг, точнее то, что когда-то было хвойным орангутангом. Плешивая, словно изъеденная молью, зеленоватая шерсть, под которой виднелась чёрная кожа, сгорбленная фигура, длиннющие лапы с толстыми короткими когтями на пальцах, красные глаза, гримаса бешенства на роже. В плечо твари ударила дробь, та даже не отреагировала, вперившись взглядом в командира разведчиков.

Александр ясно запомнил её чёрные бездонные колодцы зрачков в обрамлении лопнувших красных сосудов. Он выстрелил одновременно со Скрипачом. Обе пули попали в грудь нечисти, но видимого эффекта не произвели. Тварь прыгнула. Хром отпустил автомат, потянулся к пистолету в разгрузке, одновременно отклоняясь в сторону.

Сердце его гулко стукнуло, кольнуло в груди – и по телу будто прошёл разряд тока, его восприятие мира вдруг изменилось.

Ахромеев отчётливо видел тварь, она летела, вытянув лапищи с когтями-крючьями, но так медленно, словно не в воздухе, а в тугом водном потоке. Звуки стали тягучими и глухими. Хром со Скрипачом, словно в замедленной съёмке, отклонялись в разные стороны, уходя от атаки нечисти. Тело Александра, предельно напряжённое, продолжало двигаться: ноги со страшным усилием разгибались, плечи чуть перекосились, поясница будто налилась свинцом. Словно он стал тяжелее в несколько раз, но, скособочившись, пытается встать на цыпочки.

Стопы, наконец, оторвались от земли. Александр летит куда-то вбок, Скрипач в противоположенную сторону, хоть и не так быстро. Нечисть приземляется между ними, бестолково вертит башкой.

Хром в полёте успел выхватить пистолет (проверенный «Стечкин», подаренный за одну очень рисковую операцию на Большой Земле) и выстрелить несколько раз во врага. Пули вспороли шерсть цвета свежего мха, оставили цепочку ран и даже немного опрокинули нечисть.

Ахромеев грохнулся спиной о землю (приземление отозвалось тупой болью в груди), проехался пару метров по прелой листве, не прекращая стрелять. Тварь прыгнула за ним вдогонку. Ахромеев её встретил длинной очередью, справа и сзади в неё ударил автоматный и пулемётный огонь соратников. Пули прошили нечисть насквозь, вырвали куски чёрной плоти и изменили траекторию её прыжка. Хром выбросил навстречу падающей нечисти обе ноги и мощным ударом отправил увесистую тушу дальше в полет.

По ней, влёт, как по «бегущему кабанчику»[4], ударили очереди, тогда же Хром услышал звуки, которые только позднее смог идентифицировать как:

– Лежи, командир!

Кто-то из разведчиков предупреждал его, чтобы он не попал под шальную пулю. Хром дострелил последние два патрона в обойме по летящей твари, и раз… у него внутри словно что-то оборвалось. Время возобновило свой обычный бег, звуки стали привычными. Только бешеное сердцебиение напоминало о произошедшем.

Александр приподнялся, увидел, что Скрипач отступает в лес, отстреливаясь из пистолета от нечисти. Та махала лапой (вторая висела плетью) и подбиралась к снайперу, волоча ноги. Хром молниеносно перезарядил магазин, выстрелил в спину твари, надеясь попасть в позвоночник. Его поддержали остальные разведчики. Стрекот автоматов слился в сплошной резкий звук. Сгорбленная спина нечисти переломилась пополам, тварь рухнула в траву, но продолжала сучить лапами.

Каскадёр хладнокровно подошёл к ней вплотную и всадил заряд картечи прямо в затылок. Нечисть всё ещё шевелилась.

– Не тратить патроны, – тяжело дыша, приказал Хром. – Нарубите лапника и сожгите её.

Каскадёр и Сэнсэй скрылись в лесу, через минуту вернулись с охапками хвойных веток, сбросили их на дёргавшееся в конвульсиях тело и подожгли. Сразу поднялся премерзкий запах, как если бы в старом склепе забили свинью.

Тем временем Пайза помог встать Хрому:

– Всё нормально?

Его раскосое лицо выражало озабоченность.

– Да, всё… порядок уже, – со свистом выдыхая воздух, ответил его командир. – Раненых нет?

– Откуда? Только до тебя этот ублюдок дотянулся. Лихо ты от него ушёл.

– Это уж точно.

– На вот, держи, пей.

Пайза извлёк откуда-то из недр разгрузки небольшую охотничью фляжку. В ней оказалась крепкая ягодная настойка.

– Для снятия адреналина подходит, – объяснил Пайза.

– Вот мне как раз для снятия адреналина и нужно, – ответил Хром, делая ещё пару глотков.

Сердцебиение пришло в норму. Александр по-хозяйски оглядел просеку, сказал:

– Воняет здесь. Рог, пометь место на карте, а когда вернёмся, расскажи в штабе, как дело было, пусть предупредят командира оперативного отряда, что в посёлок пойдёт. А теперь быстро собрать гильзы, строимся и бегом марш.

Главное и самое крупное поселение Колонии встретило группу Ахромеева ярким светом прожекторов, бившим прямо в глаза. В наступавших сумерках это было особенно неприятно. Но это было не проявлением негостеприимства, а прямым распоряжением самого Ахромеева, чтобы любого подошедшего к периметру Города вечером и ночью освещали прожекторы и держали на прицеле стрелки с частокола. Сами прожекторы тоже размещались на частоколе – грубой ограде из плохо отёсанных брёвен с заострёнными верхушками, из-за гребня которой торчали головы стрелков, вооружённых чем попало.

Посреди этого неказистого сооружения виднелись ворота из досок с железными полосами. В воротах – калитка, около неё пятеро солдат и кинолог с парой овчарок на поводу. Ахромеев, подходя к воротам, размашисто перекрестился, выудил из-под разгрузки и тельняшки нательный крестик, показал главному дежурному. В это же время разведчика придирчиво обнюхали собаки. Обычные земные овчарки, а не ублюдки, которых сейчас выводили в вольерах Города для охоты и выслеживания местной фауны.

Дежурный с классическим «Ремингтоном 870» в руках удовлетворительно кивнул, отодвинулся, давая дорогу, и взял на прицел следующего разведчика.

Уже за воротами Города Ахромеев оказался в окружении солдат. Никто не приставал с расспросами, но пара десятков служивых крутилась рядом в надежде услышать новости от самого коменданта Города. Наёмники, как окрестил этих солдат Хром, потому что они были непрофессиональными военными, а воевали за жрачку и деньги, отличались от остального населения тем, что им не нашлось применения на каком-нибудь внутреннем производстве, но у них хватило смелости рискнуть своей жизнью.

Ахромеев не проронил ни слова, чтобы не давать поводов для паники. Дошёл до оперативного штаба в ста метрах от ворот, распрощался со всей группой. Никого задерживать не стал: у всех кроме непосредственной работы в Разведке полно других обязанностей.

Сам Хром зашёл в оперативный штаб. Выслушал доклад о подготовке отряда наёмников к рейду в сожженную деревню. Одобрил состав. Просмотрел сводки – слава Богу, обошлось без других серьёзных происшествий. Ещё раз распорядился, чтобы утроили наблюдение в остальных поселениях и войска привели в полную боеготовность. Приказ ушёл в отдел связи, где на громоздких радиостанциях будут азбукой Морзе передавать распоряжения коменданта Города – Александра Ахромеева. Хрома.