канатом, цепляли к бульдозеру и тянули. А в то время по этой улице ходили
трамваи. Одной вагоновожатой было невмоготу ждать, и она сказала военным,
что успеет проскочить. Те ее не пускают, а она им свое твердит. И вот она
«проскочила». Первый-то вагон успел, а на второй упала стена, и сорок
человек— как не было!
По данным горжилуправления в 1948 году (через три года после окончания
военных действий) в Калининграде еще оставалось около 500 зданий, грозящих
обвалом. Вечером света на улицах не было, мины, неразорвавшиеся снаряды —
76
на каждом шагу. Но существовали и более прозаические опасности: открытые
люки на дорогах, оголенные под напряжением провода.
«14 ноября 1947 года по Комсомольской улице в доме N8 2 произошел обвал
стены, в результате которого погибла семья в составе 7 человек.
Обвал произошел в силу воздействия большого количества осадков на
ветхие стены здания при отсутствии крыши на последнем».
Из письма прокурора области т. Кабакова председателю горисполкомат.
Мураш ко от 29 ноября 1947 года.
ГАКО. Ф. 231. Оп. 6. Д. 2. Л. 10.
Вспоминая о масштабах работ, которые предстояло выполнить жителям
Калининградской области, Галина Павловна Романь сказала: «Трудно было даже
представить, что все это можно когда-то восстановить».
«Н1а улице Александра Невского колодцы без люков — буквально на каждом
шагу. Недавно я тоже оказалась жертвой бездеятельности гор- комхоза и была
отправлена в больницу. Здесь я узнала, что по той же причине сюда попало еще
несколько человек».
Из письма 3. Эпштейн в редакцию газеты «Калининградская правда», 22
июля 1949 года.
Раз надо — значит надо!
Критическая обстановка послевоенной разрухи в первую очередь требовала
расчистки завалов. Этой работой были заняты военные, оставшееся немецкое
население, находящиеся в плену солдаты и офицеры германского вермахта. И,
конечно же, переселенцы: каждый из них перетаскал своими руками не одну
тонну битого кирпича. За учреждениями, учебными заведениями закреплялись
определенные участки улиц и кварталов. Разумеется, все работы проводились
после трудовой смены и
в выходные дни. О воскресниках 40-х годов многие до сих пор вспоминают с
теплотой. Вот что рассказал Александр Августович Мелн- га л в, в 1947-1948
годах учащийся строительного техникума:
— Воскресник — это было событие! С вечера начинали готовиться. Наш
участок находился на Ленинском проспекте рядом с площадью Победы и на
улице Александра Невского. Все работали с большим подъемом. Мы даже
сочинили по этому случаю наш курсовой гимн, в котором, помню, были такие
строки:
По городу пустим мы первый трамвай,
Руины в дворцы превратим мы.
Да здравствует Родина, милый наш край,
И Сталин, родной и любимый.
— Кстати, нам не разрешали публично петь этот гимн, пока мы не вставили
строчку про Сталина.
Разбор завалов был небезопасным занятием. Владимира Петровича
Филатова при разборке разрушенного дома в поселке Заливное так ударило
балкой, что врачам его еле удалось спасти. Алексей Николаевич Соловьев
вспомнил такой случай:
— Однажды мы разбирали здание под детский сад для ЦБК-Г Одна девчонка
во время работы провалилась в подвал вместе со сводом. Кирпичами ее
завалило, забросало. Ну, думаю, задавило насмерть! Ничего. Выскочила. Полная
такая, а шустрая оказалась. Никто ведь здание не обследовал. Ну, послали и
77
послали. Но вот надо отдать должное людям: образования у них не было, но
работать с ними было легче. Безотказные.
И еще одно страшное испытание. Все годы, пока шла расчистка, из-под
обломков извлекали останки убитых. «Помню, послали нас на расчистку
немецкого пивзавода. Там стены были белым кафелем выложены. Мы этот
кафель снимали на отделку операционной в госпитале. Спустились в подвал, а
там на койках мертвые немцы лежат. Морг там, что ли, был?» — свидетельствует
Александра Григорьевна Перми к о в а. «Я участвовала в разборке Центрального
гастронома. Он был наполовину обвален, —- рассказывает Нина Моисеевна
Вавилова. — Мы первый этаж разбирали, мусор выносили, а было его видимо-
невидимо. Потом на трупы наткнулись. Много народу побито было. Наверное,
бомба упала. Трупы-то уже смердят, так мы платками, кто чем, закутаемся, вилы,
лопаты в руки — и на носилках выносили».
Полностью разрушенный войной город пусть медленно, но все же менял свой
облик. Вот что запомнилось Антонине Прокопьевне Отставных:
— Разбирали завалы вручную, устраивались воскресники как по расчистке
улиц, так и нашего судоремонтного завода. Каждый должен был отработать на
благоустройстве города по четыреста пятьдесят часов, из них 125 часов — на
заводе. Каждому была выдана специальная книжка, в которой домоуправы
отмечали, кто, когда и сколько часов отработал. Потом у нас эти книжки собрали
и больше не вернули, почему — не знаю. На воскресниках мы рассаживали
зелень по улицам, заделывали дырки в кирпичных заборах и домах. Все на
носилочках тягали. Не платили нам за это и отгулов не давали. Считалось, что
так и нужно, и мы ничего не требовали. Молча работали: раз надо, значит надо!
Дети тоже принимали участие в восстановительных работах. Школьные годы
Виктору Саввичу Бутко запали в память как раз этим: «Часто всем классом мы
ходили на разборку старых домов, в основном на Каштановой Аллее. Все
удивлялись крепости немецкой кладки: при разборке надо было отбивать,
выковыривать каждый кирпич. А если начинали переборку наших сооружений,
часто достаточно было просто навалиться на стену, и она падала».
Строительство новых зданий и разборка завалов осуществлялись во многом
без применения каких-либо механизмов. Люди работали самоотверженно.
Александра Петровна Прохоренкова из Багратионов-
«Надо сказать, что центр города застраивался немцами беслланово,
варварски, что вообще характерно для капиталистических городов. Здесь много
узких улиц, где с трудом проезжал трамвай. На месте зданий пройдут проспекты,
зеленые бульвары и скверы.
В первую очередь должны быть восстановлены ценные здания. На
строительство их пойдет кирпич и щебенка с разбираемых строений
Основная композиционная ось города пройдет через центр, связав правый
берег с левобережьем. В центре города намечена постройка огромного Дворца
Советов. Возможно, что постаментом для него явится площадка нынешней
крепости с башней и большой площадью, спускающейся к реке <...>
Огромное здание Дворца Советов мыслится как памятник великому деятелю
коммунистической партии и советского государства — Михаилу Ивановичу
Калинину. Дворец должен быть увенчан высокой, видной издалека башней-
маяком, которая подчеркнет характер Калининграда — города-порта. Создание
будущего Дворца — дело наших советских зодчих».
78
Из статьи архитектора М. Р. Наумова в к Калининградской
правде», 30 апреля 1049 года
ска, как и многие другие переселенцы, перетаскавшая не одну сотню бревен
и тысячи камней, в 1946 году сочинила такие строки:
Из руин и пепла создавали Наш любимый город и родной.
Мы тогда усталости не знали И не знали слова «выходной».
При ликвидации последствий военных действий люди нередко стремились
проявить инициативу, как-то украсить поднимаемый из руин город: на
расчищенных местах сажались деревья, разбивались клумбы.
Восстановительные работы продолжались не один год. По словам Якова Лукича
Пичкуренко, последние развалины исчезли лишь в начале 60-х годов.
