Меня не беспокоило то, что он был немного извращенцем и говорил любые неприличные мысли, которые приходили на ум. Я не хотела быть с парнем, который пытался бы скрывать свою сущность за красивыми словами. Я хотела, чтобы он был собой, а не тем, кем должен бы быть для меня. Я любила моего плохого мальчика именно таким, какой он есть.

Кстати, о плохих мальчиках…

Я осторожно сняла его руку с моей груди и села. Захватив кусочек простыни, и удерживая его на груди, я потихоньку начала спускать простыню по торсу Калеба. В районе его промежности я остановилась. Там, на нижней части его живота, курсивом было написано одно слово. И это слово было «привет», простые черные строчные буквы.

Какого черта он решил вытатуировать «привет» здесь, внизу?

– Калеб! – Я нетерпеливо толкнула его в плечо.

– Что? – Он выдохнул в ответ.

– Проснись!

– Нет, – отказался он, укладываясь на живот. Я сильнее толкнула его в руку.

– Почему у тебя над пахом написано привет?

Это привлекло его внимание. Перевернувшись на бок и приложив одну руку к глазам, он спросил устало:

– Джанна, мы должны обсуждать это ранним утром?

– Я хочу знать, – упорствовала я. – И сейчас не так уж и рано.

Приподнявшись на локте, он посмотрел на меня так, словно ответ совершенно очевиден, но я слишком глупая, чтобы понять.

– А ты не догадываешься?

– Нет, – сказала я, задумавшись и начиная раздражаться.

Он резко вздохнул.

– О, Джанна, ты все еще думаешь как девственница.

Я уклонилась, когда он попытался привлечь меня в свои объятья.

– Не смейся надо мной, Калеб.

Он перестал пытаться обнять меня, и насупился.

– Я не собираюсь извиняться за то, кем был до встречи с тобой, Джанна.

Мой взгляд четко выражал то, что я не настолько глупа. Меня взяла досада.

– Я не прошу тебя об этом. Я просто хочу знать, что означает эта чертова татуировка.

– Подумай-ка получше. Кто, скорее всего, увидит это тату и в какой позиции она будет?

И все прояснилось[8].

Шок. Подбираю челюсть.

– Это очень дурно, Калеб.

Гримаса на лице и то, как всё его тело напряглось, это знак: он ожидал подобного заявления.

– Ты знаешь, кем я был до встречи с тобой.

– Сексуально зависимым придурком? Сколько девушек встало на колени, чтобы увидеть это тату?

Он нервно потер подбородок.

– Не то, чтобы много. Я сделал тату всего шесть месяцев назад.

Я безрадостно засмеялась, желая, чтобы это было просто кошмаром.

– Даже не знаю, что и думать. Я имею в виду, я знаю, кем ты был. Просто не ожидала, что передо мной нарисуется подобное! – И указала туда, где отвратительная татуировка снова была прикрыта простыней. Первый раз в жизни я была оскорблена словом «привет».

– Большое дело, Джанна. Это просто тату.

– Это важно, Калеб, и меня бесит, что ты выставляешь всё так, словно я воспринимаю это как какая-то слишком нервная подружка!

– Эй, ты сказала это…

Встав с кровати, я повернулась к нему лицом.

– Ты не должен был делать эту тупую татуировку!

Его лицо застыло, и он соскользнул с кровати, схватил свое нижнее белье с пола и надев его двумя резкими движениями.

– Ну, может быть, я бы и не сделал ее, если бы девушкам не нравилось отсасывать мне так сильно, чтобы стонать и вздыхать при этом.

Боль и гнев врезались в меня. И я взорвалась гневом, чтобы не разрыдаться.

– Ты мудак! Как бы тебе понравилось, если бы у меня была подобная татуировка, только со словами: всем добро пожаловать?

Вместо ответа, Калеб схватил бутылку воды с тумбочки и сделал глоток. Я могла поклясться: его губы подергивались. Если он смеется, было бы отлично чем-нибудь запустить в него.

Должно быть, страдания отразились на моем сердитом лице. Он обошел вокруг кровати, и с мягким выражением лица, привлек меня в свои объятия.

– Мне очень жаль, принцесса.

– Ненавижу это, – тихо прошептала я. Ничего не поделать, я чувствую боль, и без разницы, что мой мозг пытается рационально взглянуть на вещи.

– Я знаю, – он ответил, сжав меня.

– Я никогда не смогу спуститься к тебе туда, – предупредила я его.

Сжал еще сильнее.

– Сейчас это просто сумасшедший разговор.

– Это не смешно, Калеб. Мне действительно жаль, что у тебя такое тату. Словно постоянное напоминание о каждой девушке, с которой ты был до меня.

Успокаивающие поцелуи пересекли мой лоб, спустились по щеке.

– Ни одна из них не имела значения для меня. Только ты имеешь значение, Джанна.

Чувствуя себя лучше, я положила голову ему на плечо.

– Это приятно слышать. – Не в состоянии бороться, я спрятала улыбку и сказала: – Я буду чувствовать себя намного лучше, если ты изменишь тату так, чтобы было «привет, Джанна».

Его грудь завибрировала.

– И что мне за это будет?

Недолго думая, отвечаю:

– Минет как благодарность.

– Заманчиво, – дразнит он. – А вот если я просто допишу Джанна перманентным маркером?

– Никакого минета.

– В таком случае, я полагаю, придется обойтись этим. – Он начал сдергивать с меня простынь.

Я не должна была удивиться, но я удивилась.

– Калеб, опять? Разве я не могу, по крайней мере, принять душ?

– Никакого душа. – Он одним рывком сдернул простынь.

– Ты действительно сексуальный наркоман! – произнесла я с возмущением, не в состоянии сдержать усмешку.

– Совсем нет! – Он сделал вид, что обиделся. Я представила себе его ​​следующую тату со словами «Исключительный секс-наркоман», и внутренне сжалась.

Он злобно улыбнулся.

– Джанна – ты мой наркотик.

– Подходящее время признать это, – приказала я сурово.

Он уложил меня на кровать.

– Сжалься и удовлетвори мой голод.

Он был забавным и выводил меня из себя, но я бы ничего не изменила в нем. За исключением этой проклятой татуировки.

Словно я его личная тряпичная кукла, Калеб усадил меня к себе на колени, распахнув мои ноги так, чтобы я обхватывала его ими. Удовлетворенный проделанной работой, он сидел прямо и одной рукой проверял мою готовность, пока ртом уделял внимание моим соскам. Я обхватила его шею руками, призывая действовать.

Я была так готова к нему. Он сдернул с пути свое нижнее белье и толкнулся вверх, внутрь. Слегка откинувшись назад, я наблюдала, как его красивое лицо исказилось в экстазе, он застонал и закрыл глаза, когда скользнул в меня. Потом глаза открылись и встретили мой жаждущий взгляд, и он провел тыльной стороной пальцев по моей щеке. Нежно улыбнулся, прежде чем, прижать свои губы к моим. Понимал ли он, как иногда смотрел на меня?

Его язык гладил мой, пока я извивалась на его коленях. Издав тревожный звук, он схватил мои бедра, врезаясь в меня. Поймав излюбленный им ритм, я перехватила инициативу, охотно двигаясь с ним вверх и вниз. Так хорошо. Достигнув вершины удовольствия, мое тело взорвалось, освобождаясь. Мой оргазм, казалось, спровоцировал его собственный. Когда он застонал, уткнувшись в мою грудь, волна тепла пробежала сквозь меня. Я прижалась к нему головой.

– Калеб, я люблю тебя.

Его ответом было:

– Время пойти в душ.

Оставаясь внутри меня, он встал, подхватив руками мои бедра. Переместившись в ванную, он опустил мои ноги вниз, на прохладную плитку. Я вздрогнула, когда он отвернулся, чтобы начать принимать душ. Он не встречался со мной взглядом, с того момента как кончил.

Когда он, наконец, обернулся, его напряженный взгляд поразил меня. Если это из-за того, что я сказала, то он мог, по крайней мере, сказать, о чем думает. Если он раздражен моими словами, мне плевать. Ну, может быть, не совсем плевать. Но я не собиралась сдерживать эмоции, только потому, что он сдерживал их.

Я не собираюсь делать вид, что не влюблена в него только потому, что он обманывает себя, полагая, что не влюблен в меня. Инстинкт подсказывал мне, что именно это было между нами. Это было в его взгляде, когда он не пытался убедить самого себя в обратном. Его сопротивление было досадным и до странности милым.